Страница 28 из 134
Так, Главный морской штаб в августе 1944 года изложил свои соображения о предназначении советских флотов в послевоенный период. В частности, основными задачами Северного флота специалисты штаба считали:
а) нарушение коммуникаций противника в Атлантическом океане и в европейских водах;
б) содействие Красной Армии на её флангах;
в) проведение десантных операций.[71]
В октябре 1944 года народный комиссар ВМФ Н. Г. Кузнецов обратился в Государственный Комитет Обороны (точнее, к Сталину) с письмом, содержавшим предложения о дальнейшем развитии флота. Прежде всего, он указал задачи военно-морских сил в случае новой войны:
1. Обеспечение стратегических флангов Красной Армии;
2. Нарушение коммуникаций противника;
3. Защита своих коммуникаций;
4. Оборона своего побережья;
5. Поддержание устойчивого оперативного режима в своих водах.
Далее нарком объяснил:
«В ходе Отечественной войны в силу ряда причин ВМФ Союза СССР пополнялся, главным образом, только мелкими кораблями, способными решать ограниченные боевые задачи. Отсутствие возможностей у промышленности для развёрнутого строительства более крупных кораблей (крейсеры, миноносцы и др.) привело к уменьшению количественного состава нашего флота по крупным и средним кораблям к относительному, по сравнению с английскими и американскими флотами, ослаблению их качественного состояния...
Для решения указанных неотложных задач флоты и флотилии должны пополниться в короткие сроки всеми классами кораблей. Однако, учитывая реальные возможности нашей судостроительной промышленности на ближайшие три года (1945—1947 гг.) необходимо согласиться на пополнение флотов ограниченным количеством крейсеров, миноносцев, подводных лодок, тральщиков и других более мелких кораблей, а также вспомогательными судами. Строительство же больших кораблей — линкоров, авианосцев и тяжёлых крейсеров в период 1945—1947 гг. считаю невозможным».
Кроме того, по мнению адмирала, судостроительной промышленности следовало учесть уроки войны, продемонстрировавшей принципиальные недостатки кораблей советской постройки. К их числу Кузнецов относил:
1. Неудовлетворительную мореходность лидеров, эсминцев, сторожевых кораблей, больших охотников, торпедных катеров;
2. Недостаточную дальность плавания эсминцев и сторожевых кораблей;
3. Недостаточную скорость хода сторожевых кораблей, тральщиков и некоторых типов подводных лодок;
4. Недостаточную прочность корпусов эскадренных миноносцев и их малую остойчивость;
5. Высокую пожароопасность катеров с бензиновыми моторами;
6. Слабость бронирования лёгких крейсеров;
7. Плохую скрытность подводных лодок из-за высокой шумности и выделения масляных пятен;
8. Слабость зенитного вооружения кораблей всех классов.
Кузнецов предложил:
Во-первых, достроить в указанные три года 5 лёгких крейсеров типа «Чапаев» (проект 68), а также 34 эсминца и лидера (заложенных либо спущенных на воду до июня 41 года), достроить или построить заново (но по довоенным проектам) 73 подводные лодки, 25 сторожевых кораблей, 330 торпедных катеров, а также 174 тральщика, без которых невозможно обеспечить послевоенное траление прибрежных акваторий. И после этого с 1948 года перейти к строительству кораблей по новым проектам.
Во-вторых, приложить все усилия к тому, чтобы
«наша судостроительная промышленность... была восстановлена до довоенного уровня и создана база для строительства большого флота с таким расчётом, чтобы уже к концу 1947 года начать постройку линейных кораблей и тяжёлых крейсеров».
Делая подобное предложение, адмирал Кузнецов явно учёл давнюю любовь Сталина к линкорам и тяжёлым крейсерам. Он вполне понимал полную их ненужность, однако решил не рисковать, поскольку «товарищ» Сталин по-прежнему считал их основой будущего Большого Флота СССР.
Сталин в принципе одобрил идеи наркома. Дальнейшей работой по составлению 10-летней программы кораблестроения руководил вице-адмирал Л. М. Галлер. Составленный им план предусматривал постройку 9 линкоров (по 75 тысяч тонн!), 12 тяжёлых крейсеров (по 25 тысяч тонн) с 220-мм орудиями, 30 крейсеров со 180-мм орудиями, 60 лёгких крейсеров со 152-мм орудиями, 9 больших и 6 малых авианосцев, а также 144 больших эсминцев, 222 «простых» эсминцев, 546 сторожевых кораблей, 489 подводных лодок (168 больших, 204 средних, 117 малых), нескольких сотен кораблей, судов и катеров других классов. Размах плана поистине впечатлял — 270 крупных кораблей, 768 «средних» и 489 подводных, не считая более чем тысячу кораблей, катеров и судов других классов!
Галлер и его помощники полностью игнорировали то обстоятельство, что для полуразрушенной советской экономики, производившей к тому же в огромных количествах танки, артиллерийские орудия, боевые самолёты, занятой созданием ядерной бомбы, строительство более чем двух тысяч новых кораблей и катеров (свыше 200 единиц в год!) являлось совершенно нереальной задачей.
Эсминец Тихоокеанского флота «Резвый»
Впрочем, последнее слово в принятии любых правительственных решений в те времена принадлежало только одному человеку. Им был «вождь прогрессивного человечества», «отец народов», «лучший друг детей и физкультурников», «самый гениальный полководец всех времён», генералиссимус Иосиф Сталин.
Предложения Галлера представили Сталину, и теперь решающее слово должен был сказать вождь, имевший свой собственный взгляд на флот. В связи с этим следует отметить три обстоятельства.
Во-первых, генералиссимус считал себя авторитетом в вопросах строительства и боевого применения военно-морского флота. Как мы знаем, он добросовестно изучил книжку инженера Крылова (которого в благодарность за это рекомендовал избрать действительным членом Академии Наук СССР; разумеется, рекомендация генералиссимуса была исполнена «точно и в срок»). Поэтому на фоне своих соратников, абсолютно не разбиравшихся во флотских делах, он выглядел просто гигантом мысли. Соответственно, могли существовать только две точки зрения на проблемы военного флота: одна товарища Сталина, и вторая — ошибочная.
Во-вторых, осенью 1945 года Сталину было уже 67 лет. Между тем, как отмечено в предисловии, любой человек после 50—55 лет не способен усваивать новые идеи, противоречащие ранее сформировавшимся у него взглядам, убеждениям, представлениям. Военное мышление Сталина сформировалось на основе опыта Первой мировой и Гражданской войн, дальше этого он не пошёл. Поэтому не стоит удивляться его пристрастию к крупным артиллерийским кораблям. Опыт Второй мировой войны, наглядно доказавшей, что хозяевами океана стали ударные соединения авианосцев и больших подводных лодок, не произвёл на Сталина особого впечатления.
В-третьих, Сталин считал, что «нет таких крепостей, которые не сумели бы взять большевики». Иначе говоря, он всегда думал, что экономику можно насиловать в любое время и любым способом, словно дешёвую проститутку. Именно поэтому его собственные экономические планы всегда поражали масштабностью. Тот факт, что они неизбежно завершались провалом, Сталин явно считал случайным и несущественным обстоятельством.
Решающее значение в определении основных характеристик новой судостроительной программы сыграло совещание у Сталина, состоявшееся 27 сентября 1945 года, в котором также участвовали столь «выдающиеся интеллектуалы» как Л. П. Берия, Г. М. Маленков и Н. А. Булганин. Наркомат ВМФ представляли адмиралы Н. Г. Кузнецов, Л. М. Галлер, С. П. Ставицкий, наркомат судостроительной промышленности — нарком И. И. Носенко.
Как и все другие подобные мероприятия, это заседание в основном свелось к длинному монологу генералиссимуса, изредка перемежаемому робкими попытками адмиралов и судостроителей вставить словечко. Впрочем, на их мнение особого внимания никто не обращал. Позже Н. Г. Кузнецов написал в своих мемуарах:
71
См.: «Гангут», 1997, вып. 12, с. 4.