Страница 104 из 134
Первые корабли-разведчики советского ВМФ, отправившиеся в океан в 1950-е годы, представляли собой наспех переоборудованные малотоннажные рыболовные суда, на которые установили оборудование радиотехнической разведки и связи. В тесных каютах небольших корабликов офицеры ОСНАЗ (помимо частей специального назначения — «спецназ», советский флот имел многочисленные подразделения особого назначения «осназ», занимавшиеся в основном радиоперехватом и радиотехнической разведкой) неделями прослушивали радиосеть американских ВМС, следили за действиями авианосных соединений, не забывая о визуальном наблюдении за потенциальным противником.
Многочисленные суда «советской науки» повсюду вели гидрографические исследования. Они уточняли карты всех акваторий Мирового Океана, которые в перспективе могли стать ареной боевых действий, выявляли стационарные подводные сооружения рубежей ПЛО и на основе этих данных определяли наиболее выгодные маршруты движения подводных лодок.
На смену первым примитивным кораблям-разведчикам со временем пришли пять десятков разведывательных судов специальной постройки. В 1980-е годы польские верфи построили семь средних разведывательных кораблей 2-го ранга проекта 864 (водоизмещением по 3400 тонн), а в Калининграде в это же время были построены четыре больших корабля проекта 1826 (по 4900 тонн). Более двадцати лет несли службу в океане шесть больших разведывательных кораблей проекта 394 (по 5000 тонн). Поляки также построили для советского флота 30 кораблей-разведчиков проекта 861 (по 1600 тонн), официально числившихся гидрографическими судами. В Николаеве по проекту 833 переоборудовали в разведчики четыре недостроенных китобойных судна (по 1250 тонн).
Но, в принципе, любой военный корабль, любое гражданское судно под советским флагом параллельно со своими основными обязанностями всегда выполняло разведывательные задания, поскольку успешное проведение современных боевых операций без информационного обеспечения невозможно.
Советские корабли-разведчики постоянно сопровождали авианосные соединения американских ВМС, наблюдали за учениями флотов стран НАТО, кружили вокруг военно-морских баз вероятных противников, снабжая командование данными об оперативной обстановке в Мировом Океане.
Одной из главных задач разведки ВМФ все послевоенные годы оставалось обеспечение флотских подразделений специального назначения максимально точной информацией о местонахождении важнейших объектов потенциального противника, системе их охраны и обороны, гидрографических условиях в районе высадки.
Кроме того, на флот работали и агентурные разведчики. Например, известный советский разведчик-нелегал К. Т. Молодый (1922-1970) в 1955-60 гг. действовал в Портленде, где расположен научно-исследовательский центр ВМФ Великобритании. Через завербованных им сотрудников центра он собирал информацию о британском подводном флоте и противолодочных силах.
В США в мае 1985 г. были арестованы четверо членов шпионской группы Джона Уокера. В период 1967—85 гг. они занимались шпионажем для СССР, собирая и передавая секретные сведения об американском флоте, в том числе об его противолодочной обороне. Министр обороны США К. Уайнбергер позже признал:
/Благодаря этой группе/ «Русские получили доступ к информации о вооружениях и электронном оборудовании, об учебной подготовке надводных, подводных и воздушных сил, о нашей боеготовности и тактике. Мы уже наблюдаем явные признаки того, что русские в курсе всех аспектов нашей доктрины ведения боевых действий на море».[248]
Понятно, что таких агентов и шпионских групп было много. Известны лишь некоторые — разоблачённые. Они работали по всему миру, собирая информацию, требовавшуюся — с одной стороны — для создания новых образцов военно-морской техники и оружия, а с другой — для обеспечения боевых действий советского флота в решающей схватке с «мировым империализмом».
Сравнительно успешные действия итальянских, британских и германских подводных диверсантов в годы Второй мировой войны вызвали интерес к ним и у командования советского флота. Как вспоминал известный специалист по «мокрым делам» генерал Павел Судоплатов (1907—1996), на одном из совещаний, посвящённом вопросам подготовки и проведения специальных операций, обсуждался следующий вопрос:
«Адмирал Кузнецов представил на наше рассмотрение другой вариант действий. По его мнению, специальные операции и диверсии должны разрабатываться в соответствии с требованиями ведения современной войны. Нынешние военные конфликты скоротечны, сказал он, они должны заканчиваться быстрым и решительным исходом.
Кузнецов предложил обсудить возможность нанесения упреждающих ударов, рассчитанных из-за ограниченности наших ресурсов на уничтожение 3-4 авианосцев США, что дало бы нашим подводникам большие преимущества при развёртывании операций против морских коммуникаций противника. Имело бы смысл, продолжал он, провести диверсии на военно-морских базах и в портах Европы, чтобы предотвратить прибытие подкреплений американским войскам в Германии, Франции и Италии. Генерал армии Захаров, позднее начальник Генштаба, заметил, что вопрос об упреждающем ударе по стратегическим объектам противника является принципиально новым в военном искусстве и его нужно серьёзно проработать».[249]
Как видим, речь опять идёт об упреждающем ударе по вероятному противнику. Неустанно разоблачая на страницах советской печати происки мирового империализма, якобы готовившегося развязать Третью мировую войну, советские политики и военные стратеги в обстановке полной секретности продолжали разрабатывать планы первого удара, способного обеспечить успех советского блицкрига. При этом действия подразделений войск специального назначения на суше и на море должны были стать неприятным сюрпризом для врага, и эффективным средством обеспечения успешных действий подводных сил ВМФ СССР.
Главком адмирал Кузнецов одним из первых среди отечественных «ястребов» осознал впечатляющие перспективы войск специального назначения в вооружённой борьбе на море. Поэтому уже в 1954 году в составе военно-морского флота появились первые подобные подразделения (параллельно с созданием частей спецназа в сухопутных войсках), предназначенные для разведывательно-диверсионных операций на объектах вероятного противника, немедленно приступившие к отработке вариантов боевого применения.
Контр-адмирал Геннадий Захаров вспоминал:
«Морские диверсионные части были созданы в 1954 году. Тогда возле санатория партийной элиты на берегу моря были обнаружены следы выхода аквалангистов. Наших пловцов там быть не могло, руководители струхнули и поняли, насколько эффективным средством в войне могут быть подводные бойцы. И в 1954 году Министерством обороны было принято решение о создании частей морского спецназа...
На первых порах после войны среди флотских командиров бытовало мнение, что подводные диверсанты нам не нужны: мол, и без них победили. А потом опыт второй мировой войны был проанализирован. Изучили операции Боргезе, и специалисты пришли к выводу, что проведение диверсий аквалангистами — эффективное средство борьбы с противником. Вот и тот случай возле партийного санатория помог...
Практически одновременно начали создаваться части на Черноморском и Балтийском флотах, а затем и на других флотах. Правда, на Северном часть прожила всего года полтора или два, поскольку условия там не позволяли проводить тренаж — воевать там можно, а тренироваться нельзя... Но в 1969 году наших частей снова стало четыре: создали МРП на Каспии».[250]
«Части специального назначения — чёрная гвардия Пентагона», писали тогдашние советские газеты и журналы, клеймили «поджигателей войны» и на словах боролись «за мир во всем мире».
248
Полмар Н., Аллен Т. «Энциклопедия шпионажа». М., 1999, с. 657.
249
Судоплатов П. А. «Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930—1950 годы». М., 1997, с. 557.
250
«Коммерсантъ-Власть», 16 апреля 2002 г., с. 65.