Ветер, кровь и серебро

— Хотелось бы, чтобы он назначил регента Шингстена, — пожала плечами Кристина. — Элис-то теперь один Бог судья, но кто будет править вместо неё? Марек — настоящий лорд Шингстена, но я уверена, что у Элис были последователи, и если мы оставим их лорда в заложниках, вряд ли они попытаются самостоятельно реализовать её планы…

— Возможно, не всем им есть дело до мальчишки, — сказал Хельмут, — и кого-то из них это не остановит. Поэтому нам в любом случае нужно быть осторожнее и внимательнее. И кстати… — Он сделал выразительную паузу, как бы невзначай поднимая со стола нож. — Раз уж в ваших руках теперь и повелитель Шингстена… Вы ведь можете претендовать на всю Драффарию, верно?

— Я не допущу изменнических речей в своём замке, — полушутливо-полусерьёзно заявила Кристина. И правда, сначала он предлагает ей выйти за короля, теперь и вовсе его свергнуть… Время шло, но кое-что в Хельмуте не менялось: его честолюбие по-прежнему не знало границ. — Хайнц, расскажи лучше, как ты доехал? Такие дожди шли последнее время…

— Собственно, да, со своим конным отрядом от Льорке до Эори я бы добрался седмицы за полторы, если галопом и без дневных привалов, — пожал плечами он, — но из-за дождей я задержался едва ли не на луну, они то шли, то переставали, и мы ехали рывками… Весь вчерашний день, пока не было дождя, скакали по грязи что было сил, но успели лишь к ночи. Простите, что разбудил, — добавил Генрих, изображая смущение.

— Успеем ещё выспаться, — хохотнула Кристина и подмигнула.

В Айсбург они выехали, когда выпал первый снег — на двадцать пятый день месяца лакритиса[23], то были сорок вторые именины Генриха. Прежде чем ударили морозы, грязь уже подсохла, поэтому дороги не были скользкими, да и холод тоже не помешал им отправиться в путь.

На дорогу, по которой ступало несколько десятков лошадей и медленно проезжало несколько повозок, падал лёгкий снежок — падал и почти тут же таял. В одной из крытых повозок ехали Джеймс и Марек — первый до сих пор не научился заводить разговоры, а последний не очень горел желанием общаться с четырёхлетним малышом, поэтому оба откровенно скучали. Но в конце концов им волей-неволей пришлось завести беседу о своих детских заботах. Кристина то и дело поворачивала коня, подъезжая к повозке и проверяя, не пришло ли в голову карперовскому наследнику ненароком придушить её сына… Однако тот был очень сдержан и, кажется, пленником себя вовсе не чувствовал. Поэтому со временем она перестала волноваться и оставила мальчиков в покое, велев при этом служанкам приглядывать за ними в оба.

По сероватому небу плыли небольшие тучки, с востока дул ветер, из-за которого Кристине постоянно приходилось заправлять за ухо непослушную прядь, выбившуюся из косы. Она то и дело поправляла капюшон своего светло-серого плаща, отороченного мехом горностая, — с непокрытой головой было уже слишком холодно.

Впереди расстилалась дорога, которая однажды привела её в Айсбург впервые, и то были не слишком приятные обстоятельства. Дуэль с Анабеллой Карпер, ссылка в женский монастырь — Кристина думала, что отец так наказал её, и лишь много позже узнала, что он пытался спасти единственную дочь от грядущей войны. Однако она сама ввязалась в неё, когда не пожелала отсиживаться в безопасном Айсбурге, пока Генрих и его вассалы отвоёвывали для неё Эори. Чем обернулась для неё та война… Кристина старалась об этом не вспоминать.

Всё это было в прошлом. А жить нужно настоящим.

Ей хотелось пустить коня галопом, чтобы оставить весь кортеж далеко позади, чтобы слышать за спиной дружный смех Генриха и Хельмута (который, конечно, снова отложил возвращение домой, ибо решил добраться в Бьёльн вместе с друзьями), а в ушах — шум ветра, чтобы снежинки летели ей в лицо, а она сама неслась как стрела… Но она не могла — голова кружилась с утра, а тошнило уже дня три. Поэтому Кристина лишь крепче вцепилась в поводья и зажмурилась, пытаясь избавиться от мутной пелены перед глазами.

В конце концов она не выдержала: тошнота буквально сковала горло, и держаться больше не было сил. Верно говорят, вспомни заразу — появится сразу… Кристина попросила Генриха остановиться на пару минут, спрыгнула с коня и стремительно бросилась к деревьям: с них уже давно сошла вся листва, а за голыми, немного жутковатыми стволами, напоминающими скелеты, прятаться не особо удобно… Впрочем, ей было плевать, увидит её кто-то или нет.

С утра, перед дорогой, она съела совсем немного, однако рвало её довольно долго и болезненно. Господи, когда же это закончится?.. В прошлый раз месяце на третьем-четвёртом кончилось, не раньше… Однако в Эори возвращаться нет смысла: не так ей и плохо, потерпит. К подобным трудностям уже не привыкать, и тошнота — не самое страшное, что могло бы с ней случиться.

Когда Кристина возвращалась к своему коню, до неё донёсся насмешливый голос Хельмута:

— Она что, опять?

Генрих промолчал — видимо, просто кивнул. С помощью одного из гвардейцев забравшись в седло, Кристина усмехнулась:

— Ну да, опять. Грета говорит, девочкой.

Пожилая служанка определила это просто: попросила госпожу показать руки, Кристина вытянула их ладонями вверх, и оказалось, что это верный признак того, что она ждёт девочку. Были бы ладони вниз, оказался бы мальчик. Впрочем, какая разница — главное, чтобы беременность прошла спокойно, а ребёнок родился здоровым.

— Вот замечательно, — рассмеялся Хельмут, — поздравляю, дорогие мои, уж не думал, что вы решитесь на второго так скоро.

Видимо, под «скоро» он имел в виду вовсе не срок, прошедший после рождения старшего сына — ему было уже четыре, а за это время многие дети успевали обзавестись младшими братьями или сёстрами. Скорее всего, он говорил о том, что Генрих вернулся совсем недавно и уже успел сделать второго ребёнка… Впрочем, прошло несколько седмиц, и за эти седмицы они так и не смогли полностью друг другом насладиться. И, наверное, не смогут никогда.

— Да мы и не решались, оно всё как-то само собой… — смутилась Кристина.

— Замечательно, конечно, да, — вдруг нахмурился Генрих, хотя она и заметила, что не всерьёз. Он сжал поводья и продолжил: — Только вот по замку слухи ходят, что не от меня.

— Чего? — Хельмут чуть с коня не упал, а Кристина рассмеялась, вытирая рот платком.

— Я уже не раз клялась ему, что ты тут совершенно ни при чём. — Она сделала испуганный вид, будто ожидала позора и обязательной кары со стороны мужа. — И вообще никто ни при чём, кроме него самого.

— Да я бы… Я бы скорее на осине повесился, чем… — растерялся Хельмут, видимо, не догадавшись, что Генрих просто шутит, а Кристина подыгрывает. Впрочем, ей было в чём раскаиваться: воспоминания о моменте, когда она поняла, что хочет своего друга, вызывали странную дрожь. Но ведь это было лишь мимолётным, быстро исчезнувшим наваждением… — Я могу в церкви на крови перед всеми поклясться, что не трогал я её!

— Да верю я, верю, — сдержанно улыбнулся Генрих, всё ещё изображая от себя злого ревнивого собственника. — Думаю, когда ребёнок родится, будет точно понятно, что он не от тебя.

— И по срокам… — добавила Кристина. — Меня всего-то три дня тошнит, то есть получилось всё где-то в начале лакритиса, когда Генрих уже был дома. А при нём я бы не решилась, — подмигнула она.

Хельмут закатил глаза, не сдерживая выдоха облегчения. Кристине даже жалко его стало, но она продолжала посмеиваться.

— Если у вас и вправду будет девочка. — вдруг начал он, не глядя в глаза никому из них — лишь вперёд, на дорогу, словно представляя дом, в котором так давно не был. — Если… У меня-то сын… — Кристина поняла, что он хочет предложить, и Генрих наверняка тоже понял, но оба они ждали, когда он договорит. — Так, может, нам уже пора породниться, а?

Хельмут вернулся домой, когда снег уже валил вовсю. Он падал на квадратные башни на вершине холма, на опоясывающие холм длинные желтоватые стены, на бойницы и ворота, на мосты и домишки города под крепостными стенами. Из труб на крышах в затянутое снеговыми тучами небо плыли тонкие столбы дыма. Хельмут ощутил этот родной запах дома, уюта, места, где тебе всегда рады и всегда будут тебя ждать. Там, в уже не столь далёком замке — стоит только преодолеть город и заехать на самую вершину холма — его ждут сестра и сын… Когда Хельмут уезжал, Эрнест уже научился ходить, а сейчас, наверное, вовсю бегает…

23

Лакритис — ноябрь.