Страница 72 из 90
Леди Коллинз-Штейнберг, чуть прихрамывая, вошла в зал после двенадцатого удара колокола. Гудение и смех в зале затихли, и она почувствовала себя неуютно — ещё более неуютно, чем во время торжественного въезда в город две седмицы назад. Она не привыкла к такому вниманию, раньше на все церемонии ей доводилось приходить лишь рука об руку с Генрихом, а теперь… Хельмут, конечно, ждал её в зале вместе с остальными, а сын был ещё слишком мал для таких мероприятий. Поэтому ей одной приходилось держать удар, ловя чужие взгляды, полные самых различных эмоций — от искреннего восхищения до плохо скрываемой зависти, — улыбаться и кивать.
Она прошла к трону и села, снова ощутив его твёрдость и жёсткость. Гости продолжали стоять — и продолжат, пока не начнётся пир. Нужно было что-то сказать им, как-то начать свою речь и плавно перевести её в награждение, но Кристина не знала, как. Конечно, она готовила слова благодарности и тому подобное, но сейчас они вдруг вылетели из головы. Несмело окинув взглядом зал, она заметила Хельмута, стоящего в первом ряду у самого помоста. Он уже совсем оправился от ран и выглядел куда лучше, чем в ту ночь, — голубые глаза самодовольно сияли, губы растянулись в улыбке, золотые волосы были чуть подстрижены и хорошенько, до блеска расчёсаны. В одежде Хельмута, как раньше, преобладал фиолетовый и больше не виднелось ни одного траурного пятнышка; широкий пояс и коллар с аметистами сверкали золотом. Кристина поняла, что улыбался он ей — в знак поддержки и приободрения. Она коротко улыбнулась в ответ и наконец заговорила.
— Закончилась очередная война, — громко объявила леди Коллинз-Штейнберг. — Пусть она не была столь продолжительной и кровопролитной, как несколько предыдущих, однако она в очередной раз показала, как важно нам быть сплочёнными. Без взаимной поддержки наша земля давно уже развалилась бы на части, — и она имела в виду не только возможное разделение Нолда и Бьёльна, — а правили бы нами чужеземцы или предатели, для которых не важны ни долг, ни честь. Но война окончена. Все виновные получили по заслугам, — она многозначительно кивнула в сторону Марека, скромно стоящего рядом с приставленной к нему няней, давая понять, что и леди Элис за свой союз с Джойсом тоже заплатила, — и теперь я хочу отметить тех, без кого ни за что не справилась бы в одиночку. Без кого не было бы этой победы.
Голос начал уставать, но ей ещё предстояло громко объявлять имена тех, кого она наградит, поэтому Кристина терпеливо набрала в грудь побольше воздуха. Она слышала, что при королевском дворе был герольд, не помешало бы и ей завести его… Впрочем, раньше в нём не было надобности.
— Ваша светлость, барон Хельмут Штольц, — позвала Кристина, чувствуя, как голос дрожит от волнения. Хельмут вышел в центр зала и опустился на одно колено напротив трона, наклонив голову. Она заметила, как широко улыбнулся девятилетний Роэль Даррендорф, приехавший в Эори вчера вечером вместе с целой армией нянек и учительниц. Кроме Хельмута, у него родных людей не осталось… Он был так похож на свою почившую сестру, только глаза у него были с серым отливом. — От имени себя, своего лорда-мужа, — снова многозначительный кивок, — и всего Нолда-Бьёльна выражаю вам благодарность за защиту Эори и благополучное отражение штурма, предпринятого… — Она замялась, понимая, что упоминание фамилии Джойса может наложить отпечаток на честь её семьи. — Предпринятого отрядами кэберитских и фарелльских наёмников и частью шингстенских войск. В знак моей искренней благодарности примите от меня небольшой подарок.
Она коротко взмахнула рукой, и из правой части зала к помосту быстро подошёл слуга — в чёрно-белом новеньком котарди, причёсанный и сияющий. В руках у него была бархатная подушка, на которой лежали ножны красного дерева, украшенные золотыми львами, чьи глаза были сделаны из маленьких рубинов. Из ножен выглядывала рукоять: на навершии тоже был рубин, а эфес сверкал золотом. Кристина долго думала: подарить Хельмуту парадный меч или боевой, потом вспомнила, что её друг всегда отдавал предпочтение луку, отчего и выбрала парадный. Решение поместить его герб на ножны показалось ей удачным, но с рукоятью она решила не перебарщивать и просто украсить её золотыми узорами в виде переплетающихся линий и рубином.
Увидев, как Хельмут восторженно округлил глаза, но с места не сдвинулся и головы не поднял, Кристина улыбнулась, поднялась с трона, взяла меч с подушки и протянула ему. Хельмут выпрямился, приосанился, подавил улыбку и с благоговением принял подарок, прижавшись губами сначала к руке Кристины, а потом к рубину на рукояти.
— Для меня большая честь служить вам, миледи, — отозвался он чуть приглушённо. — Благодарю вас за такую милость.
Он поднялся, придерживая ножны, потянул за рукоять и извлёк из них меч — светлая сталь клинка с одним желобком сверкнула, будто молния, и по залу пронёсся вздох восхищения. Посмеивающийся, совершенно счастливый Хельмут весь сиял, словно летнее солнце, и Кристина не знала, что светило сильнее: золочёный эфес меча или улыбка её друга.
— Как вы назовёте его? — негромко спросила она. — У каждого достойного меча должно быть имя.
Хельмут понимающе кивнул, на миг задумался и объявил во всеуслышание:
— Премудрость. Давно мечтал о мече с таким именем, — добавил он с улыбкой.
Кристина замерла, наблюдая, как Хельмут, вернув меч в ножны, отправился на место. Премудрость — именно так переводилось имя Софии с древнего языка.
Когда затихли аплодисменты и овации, она продолжила:
— Ваша милость, лорд Рихард Штейнберг, — позвала она.
Рихард вышел, высокий, статный и донельзя серьёзный. Свои тёмно-русые волосы он зачесал назад, прямо как его старший брат — и от этого у Кристины чуть кольнуло в груди, но она не позволила себе об этом думать. На нём была чёрная шёлковая рубашка с серебристыми узорами на манжетах и небольшими рюшами на воротнике, и тёмно-серый камзол, украшенный серебром. На указательном пальце левой руки виднелся небольшой перстень с малахитом.
Рихард преклонил колено.
— От имени себя, своего лорда-мужа, — повторила Кристина необходимые слова, — и всего Нолда-Бьёльна выражаю вам благодарность за разоблачение предательства в стенах Айсбурга и предотвращение дальнейших сношений предателей с нашими врагами. — Имена упоминать она не стала — Луиза и так достаточно наказана унижением и лишением свободы. — Также благодарю вас за предоставленное войско и неоценимую помощь в снятии осады. — Рихард склонился ещё сильнее. Кристина улыбнулась. — В качестве благодарности я прошу вас принять должность регента Айсбурга до возвращения моего супруга. — Она хотела добавить: «Или, если слухи подтвердятся, до совершеннолетия моего сына», но раздумала.
— Это большая честь, ваша милость, — отозвался Рихард спокойным голосом.
Потом она наградила барона Акселя Карразерса, своего нового друга, который так и сиял гордостью и восторгом. С ним была и баронесса Доротея, уже пришедшая в себя после родов. Она наконец-то привезла в Эори Марека, а также впервые вывела в свет старшего сына — четырёхлетнего мальчика, наследника дома Карразерсов.
Кристина выразила Акселю благодарность, помимо всего прочего, за помощь в переговорах с Элис и позволила ему выбрать свою награду самому, и он скромно попросил для своего младего брата Вальгарда место оруженосца среди приближённых к леди Коллинз-Штейнберг рыцарей, а также в будущем — такую же должность для старшего сына. Кристина его понимала: многие считали, что и за прошлую войну барону Карразерсу было отдано много чести, поэтому теперь он попросил совершенно ничтожный дар даже не для себя.
Он поклонился так, что едва не достиг пола макушкой, и удалился на место.
Следующей была герцогиня Анжелика, уже снявшая траур, цветущая и прекрасная. Она приехала в Эори буквально вчера и вернула Джеймса домой. Кристина надеялась, что мальчик после долгой разлуки с матерью будет рад ей, но он, кажется, стал ещё более нелюдимым и озлобленным, чем раньше. А Анжелика лишь вздыхала — на Джеймса не жаловалась, но что-то Кристине подсказывало, что с её детьми он не подружился.