Страница 56 из 171
Мухтаров, Лодыженко и вся партийная организация строительства в Голодной степи всячески старались устранить причины, породившие недовольство рабочих.
Мухтаров не выезжал со строительства, часто бывал на отдельных участках, там, где его совсем не ждали.
На одном из участков Саид застал Лодыженко. Семен тоже все время находился среди рабочих. Он обрадовался встрече с Мухтаровым. Все это время Лодыженко подбадривал Мухтарова, и тот был благодарен другу за моральную поддержку. И теперь Семен сочувственно смотрел на исхудавшее, даже почерневшее лицо Саида-Али, на пылающие лихорадочным огнем глаза…
На этом же участке среди рабочих-бетонщиков оказался и знаток «юриспруденции», канцелярист Вася Молокан. Мухтаров, проходя мимо пустой тары — бочек из-под цемента, заметил его, но не сразу вспомнил и не заинтересовался им. Только когда начальник строительства, закончив беседу с Лодыженко, собирался уезжать с участка, к нему подошел Молокан.
Он старательно отряхивал со своей одежды цементную пыль. Мухтаров даже улыбнулся про себя, вспомнив, каким франтом пришел к нему в гостиницу этот человек и как старательно расхваливал свои каллиграфические способности и знание юриспруденции.
— Я вижу, товарищ юрист, что вы прекрасно овладели и профессией бетонщика, — первым обратился к нему Саид.
— Это еще ерунда, товарищ начальник! Вон, говорят, кто-то даже зайца научил зажигать спички… — шуткой ответил Молокан Саиду и только тогда поздоровался с ним.
Давно не бритые щеки, заросшие густой бородой, заметно старили бетонщика. Саид только сейчас с особен-ним вниманием поглядел в светло-серые глаза этого пожилого рабочего. Запыленные бакенбарды, щеки, брови очень ярко оттеняли чистоту, можно было сказать — прозрачность, и удивительно молодую энергию, светившуюся в его взоре.
— Товарищ начальник, я к вам по личному делу.
— Снова «наниматься» в канцелярию? — в том же шутливом тоне, как и вначале, спросил Саид и засмеялся.
— Собственно… в канцелярию, только «не наниматься», а просил бы перевести туда, — промолвил Молокан и посмотрел на Лодыженко, который, наладив какие-то дела, возвращался к Саиду.
— Семен, можно тебя на минутку в нашу компанию? — крикнул ему Мухтаров. — Тут… сложная проблема. Товарищ Молокан…
— Я сам объясню, — перебил его Молокан, нисколько не стыдясь своей настойчивости. — Я, товарищ Лодыженко, поступил на строительство еще в самом начале…
— Нанялся.
— Ну, а как же иначе, товарищ начальник? «Нанялся»… Работал в строительной конторе не за страх, а за совесть, как говорится, писарем… то есть секретарем. Инженер Синявин очень старательно «почистил авгиевы конюшни», как он выражался, и выгнал меня за симпатию к инженеру Преображенскому, у которого я работал в канцелярии. Но от симпатий к хорошему инженеру не застрахованы и вы, товарищ начальник! Пришлось временно устроиться тут.
— Хорошую специальность бетонщика приобрели, товарищ, — ответил ему Лодыженко.
— Прошел также не худший путь и землекопа. Это, конечно, не водитель новой автомашины Преображенского… Но ведь я писарь, канцелярист, поймите это вы, товарищи!
— Ну, что же… — сказал Мухтаров и, еще раз с особенным интересом поглядев на запыленного цементом Молокана, снова остановился на его глазах, которые, не мигнув, выдержали его взгляд…
— У инженера Преображенского уже есть шофер, а вам, наверное, нужно, как тому зайцу…
— Не беспокойтесь, пожалуйста. Ведь я канцелярист.
— Ну, так и возвращайтесь к Преображенскому в отдел. Он же вернулся. А я не возражаю.
— Он меня не примет.
— Вас? Почему?.. Ах, я же забыл, у Синявина там работала девушка…
— Пустая графа, уверяю вас… Но тут, товарищ начальник, девушка — не причина, — ответил Молокан, скользнув каким-то заговорщическим взглядом по глазам Мухтарова, и, отвернувшись, торопливо объяснил: — Я с его шофером, работающим на новой машине, как бы вам сказать, не… сработался по пьяной графе, товарищ начальник.
— С шофером? Это пустяки, будете работать в канцелярии главной конторы. Приезжайте в Намаджан.
— Так мне дураку и надо, чтобы знал!.. Да я тут, можно сказать, ветеран строительства, а вы — в Намаджан! Инженер Синявин погнал меня в землекопы, а потом на бетон. Теперь вы его, старика, на бетончик в туннельный участок! Правильно… А меня прошу вернуть, восстановить справедливость.
— Обязательно хотите в строительную контору, к Преображенскому? — спросил Мухтаров, у которого вдруг зародилось какое-то подозрение. — Но ведь у него работает шофером ваш недруг?
— Вот именно поэтому, так сказать, назло ему я и хочу перебраться к Преображенскому.
— Похвальная принципиальность! Хорошо, я скажу об этом Преображенскому, а девушку из строительной конторы переведу в Намаджан.
— Тоже решение правильное по всем графам! Благодарю вас, товарищ Саид-Али Мухтаров. Я знал, что вы поймете меня, — поблагодарил Молокан, впервые назвав Мухтарова не начальником, а по фамилии.
XXI
Когда Молокан отошел, Лодыженко проводил его внимательным взглядом и покачал головой.
— Знаешь, Саид, интересный человек: я как-то беседовал с ним, оказывается, он добровольно приехал из Москвы на строительство. Да, новость: на днях инженер Преображенский подал мне преинтереснейшее заявление. Он просит, «невзирая на профессию», записать его в группу сочувствующих при партячейке центрального участка, — и Лодыженко достал из кармана заявление, напечатанное на машинке и аккуратно подписанное Преображенским. — Расписался, как на червонце.
— А продиктовал секретарю, чтобы об этом вся контора знала? — спросил Саид.
— Выходит, так.
— Видишь ли, Семен, вот говорят, что я симпатизирую ему как специалисту, но это… снова какой-то трюк Преображенского.
— Можно допустить, что это трюк и не только самого Преображенского. Но отказать… — Лодыженко подумал немного. — Институт сочувствующих есть. Группа их на центральном участке все время увеличивается и проявила себя неплохо.
— И все же ты откажешь Преображенскому? — спросил, словно посоветовал, Мухтаров. — Хочешь, я сам предложу ему забрать заявление?
— Это было бы совсем худо. Отказать ему надо, это факт. Но это будет означать, что партийная организация строительства ему не доверяет. Должен буду идти просто на конфликт. Преображенский все предусмотрел, когда подавал заявление. Видишь — машинистке продиктовал.
— Товарищ Лодыженко! Подумаешь, какая проблема! Ведь никто не может обязать партийную организацию преподнести на блюдечке всякому неразгаданному сфинксу свое согласие? С каких это пор ты стал бояться конфликтов по принципиальным вопросам партийной политики на строительстве?
— Но ты-то снова назначил его своим заместителем.
— Что поделаешь? Это уступка требованиям представителей… Чрезвычайно обостренная была ситуация. Мы должны быть политиками, дорогой Семен. Да и решил я это не без согласия партийной организации. Словом, поступай как лучше. Я свое мнение высказал. А как Синявин отнесся к своему новому назначению?
— Прекрасно воспринял. Он говорил со мной об этом. Хорошо понимает ситуацию и абсолютно искренне одобряет. Кстати, он аккуратно посещает все политзанятия в группе сочувствующих на туннельном участке, но заявления не подает. Знаешь что, Саид-Али: я верну заявление Преображенскому. Человек он политически грамотный, и удобно ли ему начинать с «азов» в группе на участке? Скажу ему, чтобы он подыскал пять рекомендаций и пусть подает заявление о приеме в кандидаты.
Мухтаров уже порывался идти к машине. Он как-то неопределенно покачал головой, что-то пробурчал себе под нос и, только садясь в автомобиль, ответил Лодыженко:
— Правильно. И я буду иметь возможность убедиться, в чем же я ошибался, думая о нем… Ну, я поехал искать Преображенского. Он, кажется, у Синявина на северо-туннельном. У них какое-то тяготение друг к Другу.
Саид-Али приехал в контору северного туннельного участка, где Преображенский лично сам выдавал заработную плату рабочим и притом в неположенное время.