Наваждение

Хмуро свела брови к переносице. Снова поблажки. Может, я, конечно, и неразумная, что отказываюсь от халявного сыра, но не могла я так, не хотела быть кому-то обязанной, даже если это друг Солесса и… Аяна. Разумеется, я знала, в России декретный отпуск длится аж три года, но ни в коей мере на него не претендовала. Напротив, я как раз горела желанием работать, и не только удаленно, но и в офисе. Единственное, сынок… Однако в Америке мне бы уже давно пришлось выйти на рабочее место и работать не по мягкому графику, а впахивать как проклятая кобыла. На текущий момент денежный запас у меня имелся, его вполне хватит еще примерно на год, если тратить разумно, к тому же и так буду получать денежные средства за удаленку, но нет.

«Доброе утро, Кирилл Александрович. Пока я настроена следовать уже утвержденному плану. Благодарю за заботу. Однако если что-то у меня не будет получаться, я обязательно обращусь к вам по этому поводу».

Божнев прочитал и прислал смайлик с одобрительным знаком.

Облегченно выдохнула и заглянула в спальню, где няня играла с недавно проснувшимся сыном, собирая и разбирая пластиковую пирамидку. К моему огорчению, сегодня наш режим немого сместился, и Дэви уснул в половине одиннадцатого. Я надеялась, за время моего отсутствия ничего не случится. Телефон в руке снова завибрировал, на этот раз звонком. Опустила глаза на дисплей, и живот снова свело от незнакомых цифр номера. Шагнув спиной в коридор, прижалась к стене, отвечая:

— Да?

— Ева, это Аян, я подъехал.

Мои губы исказила ухмылка. И почему я не удивлена?

— Хорошо, уже бегу. Спасибо, — первой сбросив звонок, прижала телефон к губам, постояв так несколько минут, вновь заглянула в комнату.

Предупредив няню об уходе и расцеловав сына, накинула зимнюю куртку и шарф, обулась в простые валенки и выскользнула наружу. С быстро бьющимся сердцем вышла на улицу и нерешительно замерла перед машиной, колеблясь с выбором места. Место возле водителя очень искушало, но я страшилась оказаться вот так совсем близко к своему помешательству. Потоптавшись, уже хотела дернуть ручку заднего, как Аян сам вышел и, обогнув машину, распахнул для меня переднюю дверь.

— Нужно было это сразу сделать, — сказал он и указал ладонью на нутро салона: — Садитесь, Ева. Замерзнете.

— Спасибо, — еле слышно пробормотала и неловко устроилась на сидении, при этом слегка ударившись головой о потолок, и мысленно застонала. Зараза. Что ж, во мне всегда было грациозности как в бегемоте.

Как только мужчина устроился по соседству и потянулся к ручнику, взвилась, воскликнув:

— Подождите, Аян! — он вопросительно повернулся. — Вы меня извините, пожалуйста, но я все-таки откажусь от вашего предложения. Пришла вам об этом лично сказать. Мне жаль, что вам пришлось потратить на меня свое время. Очень жаль.

= = = = Аян = = = =

С умилением смотрел на нервно кусающую губы зеленоглазку. Такая милая, трогательная, вежливая, осторожная. Маленькие, в сравнении с моими, пальцы мнут шлейку рюкзачка, зеленые глазищи на пол-лица ответно смотрят на меня настороженно, будто боясь моей злости за ее отказ.

Мне жаль, что вам пришлось потратить на меня свое время.

Ты пока не знаешь, родная, но я готов отдать тебе все время мира.

И то немногое, что у меня есть — свое сердце, душу, тело, материальные блага, бери сколько хочешь, все твое.

Я здесь, я с тобой, где бы ты ни была. Всегда. Вечно.

Мне бы всего на миг к тебе прикоснуться, к твоей душе, губам, волосам, накрыть тебя собой, крепко обнять и спрятать от холода этой вселенной.

Неосознанно потянулся рукой к лицу желанной, легонько коснулся щеки, пальцы скользнули к уху, заправили за него прядки волос.

Я с тобой. Позволишь ли ты мне к тебе прикоснуться? Полноценно прижать к своей груди, вдохнуть запах твоих волос, позволишь ли ты быть нам? Не сейчас, но, может, когда-нибудь.

Я здесь. Я подожду.

= = = = Ева = = = =

Затаив дыхание, широко распахнутыми глазами следила за ласкающим меня пальцами мужчиной. То была невинная ласка, но от нее я сходила с ума не меньше, чем от самой пошлой и эротичной. В темных как ночь глазах видела свое испуганное отражение, а внутри кричала: «Пожалуйста, не останавливайся! Прошу, прижми меня к себе. Дай еще хотя бы маленький кусочек своего тепла, мне так холодно»…

— Ева, — негромко позвал он меня.

— Да? — облизнув губы, поймала его взгляд.

— Почему ты хочешь отказаться?

— Отказаться?.. — взволнованно заерзала.

— От моего предложения, Ева.

— Предложения? — захлопала глазами. Какого предложения? Он… Нет, глупости. Я не так поняла.

— О квартире, — дернулся уголок его рта.

Разочарованно и вместе с тем облегченно выдохнула. Заметила промелькнувшую на лице Аяна тень и расстроилась еще сильнее, не понимая, чем успела обидеть. Своей наивностью, глупостью или всем вместе. Правду говорят: когда любишь, ведешь себя как самый последний идиот и чувствуешь себя так же. Отвратительно.

— А-а-а, о квартире… — отвернулась к окну, еще сильней затеребила в руках шлейку рюкзака. Сжала губы до легкой боли. Я хотела быть с ним откровенной, и в первую очередь из уважения, а не только от чувств мне следовало быть откровенной. Но ответит ли он мне взаимностью? Впрочем, какая разница. Зато моя совесть перед ним и собой будет чиста. — Скажите, Аян, могу быть с вами честной?

— Конечно, — последовал удивленный ответ.

— Я не могу так. И дело вовсе не в моем упрямстве, как бы сейчас ни звучало то, что я скажу, но я не могу принять такую помощь от женатого человека с малышом. Нет, постойте. Я понимаю, вы всего лишь предлагаете снять у вас квартиру, не за бесплатно, конечно, но… Вы… Вы подвезли меня, интересовались моим адресом у Кирилла Александровича, телефоном, сейчас вот приехали, прикасаетесь так… Согласитесь, это странно и слишком. Я чувствую себя если не разлучницей, то нехорошим человеком, особенно по отношению к вашей жене и малышке. Я не хочу ее тревожить, если, не дай господи, пойдут какие-то слухи обо мне и вас. Я не знаю, какие у вас отношения, но лично мне, например, было бы неприятно узнать, что мой супруг подвозит незнакомую женщину, отдает ей на съем квартиру и интересуется личными контактами. Может… Точнее, все это скорей всего я просто надумала, и вы вообще не имели в виду даже и близко ничего такого, но я… Я…

Господи. Когда я озвучила все свои страхи, поняла, насколько глупо и надуманно они звучат. Человек всего лишь предложил помощь с квартирой, да собрался подвезти по доброте душевной, а что прикасался, ― ну, убрал он прядь волос за ухо, в этом же нет ничего такого, а я выставила его чуть ли не изменщиком. Черт, ну почему все так неправильно⁈ Я же не то имела в виду.

Тихо застонав, закрыла ладонями лицо.

— Простите… Простите меня, пожалуйста. Конечно, все не так, я… Просто простите. Я лучше пойду.

Не успела я нажать на ручку, чтобы выйти, как меня мягко перехватили за запястье.

— Подождите, Ева, — попросил он, и в его тоне послышались отчетливые смеющиеся нотки.

Замерев, медленно повернулась. Он смеялся. Правда, смеялся. Надо мной или от моих слов, да он хохотал!

— Рада, если смогла вас развеселить, — сухо сказала.

— Немного, — кашлянул в кулак Ян. — Вы сказали все, что хотели? — я неуверенно кивнула. — Хорошо, а теперь послушайте, что я вам скажу. Да, все не так, как вы расписали, причем совершенно, по той простой причине, что у меня нет ни жены, ни собственных детей, и никогда не было.

Ошарашенно вытаращилась.

— Как это?.. Но я же видела вас в парке… Ой.

— Я рад, что вы вспомнили о нашей мимолетной встрече в парке, да и не только в нем, это, собственно, не так сейчас важно.

Что? Что он сказал⁈ Неужели он помнит и ту… Ту встречу? Нет, бред. Не может он помнить!

— Важно то, что сейчас я сказал вам правду. Если хотите, могу показать паспорт. Собственно, при заключении договора на съем вы бы все равно получили копию моего паспорта и убедились, что я не связан никакими обязательствами. А та женщина в парке с ребенком ― моя единоутробная сестра Таната и племянница Тами.