Клуб отъявленных негодяек

— Ну я не уверена! — уверенно сказала Аня. — Но, наверное, да! Это прямая зависимость. Вот, видите, я сейчас очень радостна и так жарко стало!

Оля и Ника переглянулись. За беседой они наблюдали, как на представление в театре, где сюжет пьесы явно фантастический.

— Поубавь свой пыл, — сказала девочка с подведенными глазами. — Мне уже нечем пот вытирать.

— Ладно! — согласилась Аня, но, кажется, возможность услужить ближнему еще больше ее обрадовала.

После антракта, тишины, которая длилась не более двух минут, они услышали, как что-то снаружи громко загудело. А потом паром дернулся так сильно, что Ника стукнулась головой о стенку, а Аня ойкнула.

— Ура! — сказала она, но больше никто не разделил ее восторга.

Почти тут же начался второй акт и на сцену вышел новый персонаж.

Это была девушка с длинными светлыми, почти белыми волосами. Было видно, что она над ними постаралась: волосы стекали по спине аккуратными выутюженными прядями. Однако из-за сырости несколько крохотных прядок у лица и торчащих волосинок на макушке свернулись в кудряшки.

Девушка не представилась. Со скучающим видом она осмотрела каюту и выбрала место возле двери, напротив Ники. Блондинка окинула взглядом полки с чемоданами и свой, ярко-розовый, в два раза больший, чем чемодан Ники, положила прямо на пол. Она села и закинула на него ноги, как на специальную скамеечку.

Если бы Нике нужно было встать, то она бы не смогла из-за чемодана этой девицы. В любом другом случае Ника устроила бы сцену, заставив ее убрать с дороги вещи, но в этот раз ей почему-то не хотелось тревожить девушку. Не понятно почему, но она ей одновременно и понравилась, и вызвала какое-то странное чувство — отторжение со щепоткой неприязни.

Ника долго вглядывалась в лицо новоприбывшей, которая спряталась за телефоном. Оно было красивым, только подбородок слишком широкий, как у Щелкунчика, но это ей будто бы даже шло. На девушке была черная футболка с розовой глиттерной надписью «too glam to give a damn». Ника как раз пыталась ее прочитать, когда блондинка вынырнула из телефона и спросила:

— Долго еще пялиться будешь?

Нике вдруг стало совестно.

— Я не пялилась… — соврала она не так уверенно, как привыкла это делать.

— Не пялилась? А что тогда? Любовалась?

Ника ничего не ответила и отвела взгляд. Ей не хотелось портить себе настроение бессмысленными спорами. Но блондинка себе такой цели не ставила. Теперь она вглядывалась в Нику и вдруг спросила:

— Ты что колола губы?

— Я? Нет, конечно.

— А кажется, будто колола, — сказала блондинка и вернулась к телефону.

Ника подавила резкое желание потрогать губы. Странно, это вроде был комплимент, а вроде как-то неприятно стало на душе.

Спустя несколько минут мерного покачивания и шума бьющейся о борта воды Ника пришла к выводу, что эта девица ей не нравится.

Оля

Плыли долго. Оля несколько раз успела почувствовать и подавить приступы морской болезни, до того как паром наконец-то пристал к берегу и протяжный гудок ознаменовал это радостное событие.

Та же девочка помогла им с чемоданами. Дождавшись, пока блондинка выпрет из каюты своего огромного розового монстра, Оля и Ника вышли.

В проходе оказалось хуже, чем в метро в час пик. Старшие девочки оставались в каюте, потому что понимали, что все первокурсники первыми повскакивают и создадут пробки в коридорах. Оля подумала, что в следующий раз возьмет с них пример.

Минут пятнадцать ушло на то, чтобы Оля и Ника очутились на улице. Стало будто бы жарче. Оля улыбнулась, подумав, что эта та странная Аня виновата в этом. Туман над водой стелился не так плотно, как на первом берегу и потому Оля отчетливо видела не только тот паром, из которого только что вышла, а и второй, который вез третий и четвертый курс. Правда, сколько Оля не вглядывалась, не смогла увидеть, откуда они приплыли.

Возле второго парома почти никто не толпился. Ребята выходили группками и так же группками тянули свои чемоданы по широкой асфальтированной дороге. Она бежала от берега по пушистому от полевой травы холму, на верхушке которого исчезала.

Не встретив ни указаний, ни сопротивлений, Оля и Ника направились за большинством. Взойдя на холм, Оля замерла.

— Что там? — спросила Ника, но вопрос отпал, когда она поднялась.

Оля сразу поняла, что с их места вид на территорию не самый прекрасный. Но все равно от величественности огромных зданий, которыми, наверное, были учебные корпуса, у нее на мгновение пропали все эмоции. Она не могла выдавить хоть слово, но Ника озвучила единственную ее мысль за нее:

— Обалдеть.

Фасады не высоких, но вытянутых зданий были облицованы коричневым кирпичом. Время вкрапило в него зеленые оттенки дикого винограда. Крыши у корпусов были плоские, а карнизы выделялись черным металлом.

Проходящие мимо ребята постоянно задевали Олю то локтями, то неповоротливыми чемоданами. Большинство просто проходило мимо, увлеченные собственными разговорами или мыслями. Но некоторые, как Оля с Никой, тоже останавливались. Может, чтобы разглядывать строения, а может чтобы перевести дух после подъема в горку.

Вдруг мимо Оли пронеслась большая черная собака. Оля захотела, как в мультике, от страха запрыгнуть Нике на руки. Но тогда Ника выпустила бы свой чемодан и не поздоровилось бы тем, кто за ней поднимался по склону. Так что Оля благоразумно решила не шевелиться.

Собака бежала молча, даже хвостом не виляла и язык не высовывала. За ней почти мгновенно последовала какая-то немолодая женщина. Она тоже не показывала языка и решила использовать его только когда обратилась к кому-то:

— Леди, остановитесь, пожалуйста.

Оля уже тронулась в путь, но остановилась, будто это ей отдали приказ. Но обращались к той блондинке, которая терпела поражение в битве с огромным розовым чемоданом.

Ника тоже остановилась и вместе с Олей стала наблюдать за сценкой при участии любительницы блесток на футболках.

— Что случилось? — спросила она почти жалобно.

Женщина с собакой были настроены до того воинственно, что блондинку на мгновение стало жаль.

— Откройте ваш чемодан, пожалуйста.

Большая черная собака, более походившая на маленького черного медведя, носилась вокруг чемодана и тыкалась в него носом. Она лишь пару раз тявкнула и стоило женщине глянуть на нее, как псина умолка, послушно сев около ног хозяйки.

Блондинка возвела страдание на лицо и спросила:

— Что? Прямо здесь?

— Откройте ваш чемодан, пожалуйста, — повторила смотрительница.

Блондинка громко цокнула языком и медленно, словно от этого был какой-то прок, присела на корточки и стала расстегивать чемодан. Собака тут же снова пару раз гавкнула, и блондинка посмотрела на нее, брезгливо сморщив носик.

Смотрительница стала изучать содержимое взглядом, что продолжалось не более минуты.

— Видите, — сказала блондинка. — Ничего нет. Только одежда…

Маленький медведь злобно гавкнул и оббежал еще кружок у чемодана.

— Что, Медвежонок? — спросила женщина.

Псина рыкнула и ткнулась носом в крышку, где за серой подкладкой что-то бугрилось.

— Откройте потайной карман.

Блондинка заметно стушевалась. Ее кожа и так была бледной, как у человека, который никогда не видел солнца, а тут от лица и вовсе отлила вся кровь.

— Там только плойка…

Ника нагнулась к уху Оли и прошептала:

— Она лжет.

— Может, там плойка и утюжок, — сказала Оля.

— Откройте потайной карман.

С этими повторениями смотрительница стала походить на робота, но в Оле она вызывала вполне себе живой страх.

Блондинка прикрыла глаза, словно думала, что, когда они их откроет, смотрительница и медвежонок пропадут. Этого не случилось. Смотрительница терпеливо ждала. Тогда она снова присела, долго копошилась в поисках собачки замка, и наконец открыла карман. Отбрасывать ткань подкладки она не спешила, но это за нее сделала собака.

Оле не было видно, что в кармане находится. Но вскоре в руках смотрительницы оказались три блока сигарет.