Перекрестки

Клайд рассмеялся.

– Ври больше. Знаю я, зачем ты приехал.

– Если вы про гитары, то да, мы хотим их вернуть. И без них никуда не уедем.

– Все вы одинаковы.

– Неправда.

– Вещи, деньги. Думаешь, ты не такой, но вы все одинаковы.

– Вы меня не знаете, – отрезал Расс. – Плевать мне на вещи. Но мне не плевать на двух обиженных девушек, у которых вы украли гитары.

– Сколько вам надо гитар? Я и так вам оставил три.

– А вам сколько надо?

– Я их отдал друзьям. В этом разница между мной и тобою.

– Чушь. Разница между мной и вами в том, что вы обокрали девушек.

Казалось, Клайд не улыбается, а кривится, точно от боли. Он оглянулся на сосны, покачал головой, направился к другому трейлеру. С загрязненного неба донесся слабый промышленный вздох, с деревьев – стрекот кедровки. Фрэнсис не сводила глаз с Клайда, точно ждала, что тот сейчас выхватит пистолет.

– Нам ничто не угрожает, – успокоил ее Расс.

Она перевела на него невидящий взгляд. Клайд вынес из трейлера два гитарных футляра, поставил на землю.

– А теперь убирайтесь, – сказал он.

– Нет.

– Я не шучу, белый человек. Ты получил то, за чем приехал.

Клайд ушел в свой трейлер, Фрэнсис схватила Расса за руку.

– Поехали.

– Нет.

– Ради бога.

Злость Расса сменилась печалью. В праведном гневе молодого человека была красота, и Расс не чувствовал радости, одержав над ним верх, не чувствовал удовлетворения оттого, что настоял на законных правах белого человека, вернул имущество, отобрал свое у тех, у кого нет ничего. Моральная победа осталась за Клайдом. Расс представил, чего это ему стоило, и пожалел парня.

Расс подошел к двери трейлера, постучал раз. Другой.

– Выслушайте меня, – сказал он двери. – Я хочу пригласить вас приехать в школу и пообщаться с нашей группой. Вы не откажете мне?

– Я не ваш дрессированный навахо, – донесся ответ.

– Черт побери, я же к вам с уважением. И прошу вас о том же.

Повисло молчание, затем трейлер качнулся от движения внутри. Дверь приоткрылась.

– Ты друг Кита Дьюроки.

– Да.

– Тогда я тебя не уважаю.

Дверь закрылась. Расс приоткрыл ее. В трейлере была вонь и беспорядок холостяцкой берлоги.

– Мы приехали выслушать вас, – сказал Расс.

– Твоя дамочка смотрит на меня как на гремучую змею.

– Ее можно понять. Вы нам угрожаете, вы ворвались в школу.

– Но ты меня не боишься.

– Нет. Не боюсь.

Клайд поджал губы и кивнул своим мыслям.

– Ладно. Я покажу тебе, кто такой твой друг.

Он сунул ноги в сапоги, Расс ободряюще улыбнулся Фрэнсис. Судя по виду, она злилась за то, что по его милости вынуждена терпеть, но когда Клайд вышел из трейлера и повел Расса по песчаной дороге, она последовала за ними.

Короткая дорога оканчивалась каменистым утесом, смотрящим на разоренную равнину. Над угольным разрезом по-прежнему клубилась пыль, на близлежащих склонах ни листика, ни деревца – безводные, обглоданные дочиста. Клайд стоял у самого края утеса, у Расса от волнения сосало под ложечкой.

– Когда я на это смотрю, – сказал Клайд, – у меня такое чувство, будто я вижу, как белые насилуют мою мать.

– Да, жаль, – согласился Расс.

– Это священная земля, но в ней полно угля. Видишь дым? – Клайд указал на север. – Это электричество для ваших городов. Не для нас: на месе нет электричества.

– Вам нужно электричество?

Клайд оглянулся через плечо на Расса.

– Я не идиот.

– Я всего лишь пытаюсь понять. Что вам не нравится – угольный разрез или то, что у вас нет электричества?

– Мне не нравится совет племени. Твой друг считает, эта дыра – хорошее дело. Современная экономика, чувак. Надо договариваться с билагаана, это неизбежно, нам без них не прожить. Вот что говорит твой друг.

– Кит заботится о племени. То, что я здесь вижу, мне нравится не больше, чем вам, думаю, Киту оно тоже не нравится. Но надо же откуда-то брать деньги.

– Кит на это не смотрит. Он внизу, в Мэни-Фармс.

– Вы же знаете, ему нездоровится. На прошлой неделе он перенес инсульт.

Клайд пожал плечами.

– Пусть другие его жалеют. Он облапошил мою семью, и не только нас. Он отдал нашу землю в аренду на дерьмовых условиях. Нам причиталось вдвое, если не втрое больше денег. А рабочие места? Мои друзья сейчас вон там, глотают угольную пыль. Вот тебе новые навахо – мудаки из угольной компании “Пибоди”.

Фрэнсис слабо покачивала головой, и лицо ее не выражало ни страха, ни злости – лишь рассеянность, точно здесь очередная дверь, за которую ей заглядывать не хотелось, однако пришлось.

– Что Кит сделал вашей семье? – спросил Расс.

– У него было разрешение пасти скот на этом склоне. А у его жены было разрешение пасти скот на другой стороне холма. Та сторона никудышная – ты, наверное, и сам видел, когда ехал сюда, и мы это знали. Но эта сторона еще на что-то годилась. Кит уехал отсюда, продал разрешение нам, а через год – бац! – совет подписал договор с “Пибоди”. Он знал, что так будет, мы нет. У нас были здоровые стада, максимальное разрешенное поголовье, и посмотри теперь. Ты видишь здесь скотину?

Вокруг не было ни одного животного, ни даже ворона. Из угольного разреза доносился приглушенный гул.

– Шахта высасывает воду, – продолжал Клайд. – Даже если “Пибоди” ее завтра закроет, вода вернется только через двадцать лет. Думаешь, Кит этого не знал? Он читал договоры, а в договорах указаны права на воду. Он прекрасно понимал, что делает.

Рассу не хотелось в это верить: наверняка происходящему есть и другое объяснение. Но, если вдуматься, что он знает о Ките Дьюроки? Расс помнил, что восхищался Китом, помнил, как радовался, когда тот его принял, помнил, как гордился тем, что дружит с чистокровным навахо. Однако сейчас, под столбом пыли из шахты, он, как ни старался, не припоминал, чтобы Кит относился к нему с теплом, искренне интересовался им, питал к нему хоть какие-то чувства.

– Вот он, твой друг, – с горечью произнес Клайд. – Вот он, твой совет племени.

– Я сочувствую вам, – ответил Расс.

– Неужели? Знаешь “Сьерра-Клаб”[61]? Это те чокнутые билагаана, которые не дали властям затопить Большой каньон. Мы поехали к ним, чтобы они остановили эту разработку. Мы сказали, нам не нужна электростанция на священной земле, а они нам ответили то же, что и ты. Они сказали: “Мы вам сочувствуем”. И не сделали для нас ни черта. Они берегут только земли белых.

– И что прикажете нам делать? – неожиданно вмешалась Фрэнсис.

Клайд так удивился, точно не ожидал, что у нее есть право голоса.

– Если мы такие плохие, – продолжала она, – и все, что мы делаем, по умолчанию плохо, если вы так о нас думаете, зачем нам вообще пытаться что-то делать?

– Не лезьте к нам, и все, – ответил Клайд. – Большего от вас не требуется.

– А вы и дальше будете нас ненавидеть, – парировала Фрэнсис. – Вы и дальше будете считать себя лучше белых. И если к вам приедет такой, как Расс – хороший, кому не наплевать, кто готов вас выслушать, – это испортит вам всю картину.

– Кто такой Расс?

– Я, – ответил Расс.

– У меня нет ненависти к вашему парню, – сказал Клайд Фрэнсис. – Он хотя бы приехал сюда, и за это я его уважаю.

– Но все равно нам лучше убраться, – произнесла Фрэнсис. – Я правильно понимаю?

Клайду явно неловко было разговаривать с женщиной. Он пнул камешки с утеса.

– Мне все равно, что вы делаете. Хотите, оставайтесь на неделю.

– Нет, – возразил Расс. – Этого мало. Я хочу, чтобы вы приехали к нам и пообщались с группой. Можно сегодня вечером, и привозите друзей.

– Вы указываете мне, что делать?

– Это ничего не изменит. Кошмар на месе никуда не денется, от нашего разговора ничего не изменится. Мне больно оттого, что это происходит. Но если вы так злитесь на нас, что решились нас обокрасть, мы имеем право услышать, за что вы злитесь на нас. Я обещаю, дети вас выслушают.

61

“Сьерра-Клаб” – американская природоохранная организация.