Перекрестки

– Откуда вы?

– Из Чикаго.

– Вот и езжайте к себе в Чикаго.

Кровь бросилась Рассу в голову.

– К вашему сведению, – сказал он, – я не просто билагаана. Я двадцать семь лет общаюсь с жителями резервации. Я с сорок пятого года знаю Дейзи Беналли. Кит Дьюроки – мой старинный друг.

– К черту Кита Дьюроки.

Расс глубоко вздохнул, стараясь обуздать злость.

– Что конкретно вас не устраивает?

– К черту Кита Дьюроки. Вот что меня не устраивает. Валите отсюда ко всем чертям – вот что меня не устраивает.

– Что ж, сочувствую, но это земля совета, и нас сюда пригласили. Мы остановимся в школе и уедем через неделю.

– От вас одна грязь. Пачкайте свой Чикаго, а тут вам не Чикаго. Чтобы завтра я вас не видел.

– Так не смотрите в нашу сторону. Мы не уедем.

Мужчина плюнул – не на Расса, но рядом.

– Я вас предупредил.

– Это угроза?

Мужчина развернулся и направился к своим спутникам.

– Эй, – окликнул его Расс, – вы мне угрожаете?

Тот в ответ лишь вскинул над плечом средний палец.

Расс так не злился с Рождества, когда они поругались с Мэрион. Он прошел мимо автобуса к общему дому, увидел в свете керосиновой лампы сгорбленную Дейзи: лицо ее было непроницаемо. Мимо них с визгом пронесся пикап, и Расс спросил Дейзи, кто это был.

– Клайд, – ответила Дейзи. – Дух его озлоблен.

– Вы не знаете, что он не поделил с Китом?

– Он на него зол.

– Я уже понял. Но за что?

Дейзи улыбнулась земле.

– Это не наше дело.

– Как считаете, нам безопасно тут оставаться?

– Не уходите далеко от школы.

– То есть вы думаете, что все-таки безопасно?

– Не уходите далеко от школы. Утром мы приготовим вам завтрак.

Разумнее было бы признать поражение и отступить в Мэни-Фармс, но в крови Расса бушевал тестостерон. Он чувствовал, что его не поняли, обошлись с ним несправедливо, и успех, которого он добился с Фрэнсис, лишь усиливал его тестостерон. И когда он вернулся в автобус и прочел на ее лице тревогу и восхищение, гормоны велели ему стоять на своем.

Назавтра, в Пальмовое воскресенье, Клайд не явился. Расс определил границы участка: в них вошла территория, на котором стояла школа, нижний двор с баскетбольным кольцом без сетки и арройо[58] за ним. Воскресенье – день отдыха, и жестоко не пускать детей гулять, когда вокруг такая красота, но они могли пообщаться со сверстниками, позагорать, почитать, поиграть в карты, побренчать на гитаре. Расс заметил, что Кэролайн Полли, обещавшая стать замечательным христианским священником, знакомит Фрэнсис с девушками из группы, и обрадовался. И сейчас его, как в тот первый раз, когда они с Фрэнсис приехали в церковь Тео Креншо, поразило и растрогало, до чего она робеет в непривычной обстановке.

Федеральный приказ Теду Джернигану не понравился. Расс и Крейг Дайлкс, наставник и бывший участник “Перекрестков”, составляли опись сваленных в пустом классе материалов, необходимых для строительства пандусов, и Тед сказал: лучше бы эти деньги потратили на центральное отопление.

– Правительство выделяет деньги под конкретную задачу, – пояснил Расс.

– Вот я и говорю: идиотская задача.

В Рассе шевельнулся тестостерон.

– Хочу напомнить, – ответил он, – что мы здесь главным образом ради самих себя. Наша цель, каждого по отдельности и группы в целом – личностный рост. И если навахо нужны пандусы для инвалидов, я не против.

– Как дети на колясках одолеют такой подъем? Как переберутся через канаву? Или планируется доставлять их сюда на вертолете?

– Можете возглавить группу, которая мастерит шкафы. Такая задача соответствует вашим высоким стандартам полезности?

На это язвительное замечание Тед нахмурился.

– Не понимаю.

– Чего именно вы не понимаете?

– Тепло нас вчера тут встретили, ничего не скажешь. Того гляди, возьмут в заложники, и я не понимаю, почему вам приспичило остаться.

– Я уже объяснил почему.

– Но детям здесь даже негде помыться. И нам явно не рады.

– Если вам тут не нравится, я попрошу кого-нибудь отвезти вас в Мэни-Фармс.

– То есть вы хотите сказать, что, по-вашему, тут безопасно.

– В Китсилли суровые условия, – вмешался Крейг Дайлкс. В первую поездку группы в Аризону он учился в десятом классе. – Но суровые условия сплачивают коллектив, люди заботятся друг о друге.

– Возможно, – сказал Тед. – При условии, что никто не пострадает. Если кто-то пострадает, учитывая, что нам вообще не следовало сюда соваться, отвечать будет руководитель.

Тед вышел из комнаты, Крейг поднял брови. Они были светлее копны его рыжих волос.

– Не нравится мне здешняя обстановка.

С Крейгом Расс мог говорить откровенно.

– Согласен, – ответил он. – Кит меня предупреждал.

– И это тоже, но я о Теде.

Вечером группа собралась в темной комнате вокруг свечи. В начале “собрания” спели две песни и “погладили” друг друга, как Эмброуз называл благодарность и похвалу: одного за прекрасное чувство юмора, другого за то, что отдал свою картошку в обмен на противную репу, третьего за то, что не боялся рисковать в новых отношениях, четвертого за ум, пятого за то, что послушался не ума, а сердца, шестого за то, что поделился шоколадкой, седьмого за то, что научил товарища повязывать бандану. Фрэнсис тоже взяла слово и поблагодарила ребят, что не оттолкнули взрослую домохозяйку. Ким Перкинс, с которой Расс предпочитал не связываться, памятуя о неприятностях с ее сестрой, удивила его, поблагодарив за храбрый отпор четырем злым навахо. Это настолько отличалось от прошлых посиделок вокруг свечи, что сердце Расса сладко сжалось. Вокруг него, неотравленные Салли Перкинс и Лорой Добрински, сидели сорок ребят в теплых носках и термобелье, набросив на плечи спальники, а в дальнем конце круга его любимая женщина с мальчишеской стрижкой держала за руки двух девушек, с которыми только-только познакомилась. Насколько же лучше стала его жизнь! Насколько ближе к радости!

Но потом Тед Джерниган заговорил о безопасности.

– Не знаю, как остальные, – произнес он, – а я не хочу думать о том, что меня подстерегает опасность всякий раз, как я иду в столовую. Может, проголосуем? Кто еще считает, что лучше вернуться поближе к цивилизации?

Расс вспомнил, как три года назад его выгнали из группы: призыв Теда голосовать вынудил его нанести ответный удар.

– Тед, – движимый гормонами, сказал он, – если у вас есть претензии ко мне как к руководителю, выскажите их мне в лицо.

– Я так и сделал, – ответил Тед. – Теперь я пытаюсь выяснить, чего хочет группа. Кто еще согласен со мной?

Он поднял руку и оглядел круг. Расс посмотрел на Фрэнсис, она улыбнулась ему, видимо, демонстрируя отношение к Теду, но руку не подняла. Из подростков руку подняла только Джерри Коул, та, которая “осень стланно”. Расс понял, что победил, и не упустил случая закрепить победу:

– Джерри, спасибо за честность, – проговорил он точь-в-точь как Эмброуз. – Признаться в том, что думаешь – смелый поступок. Волевой.

Джерри опустила руку.

– Это всего один голос, – ответила она. – Как все, так и я.

Расс пожалел Джерри, он знал, что в группе ее недолюбливают, но сейчас ее непопулярность оказалась ему на руку.

– Тед прав, – продолжал он. – Мы тут явно не самые желанные гости. И я намерен выяснить, почему и что мы можем сделать, чтобы это исправить. Но если кто-то согласен с Джерри, обязательно скажите. Если вам хочется вернуться в Мэни-Фармс, мы поедем туда все вместе.

– Ав Мэни-Фармс есть горячая вода? – спросила какая-то девица.

Обсуждение сменилось брюзжанием и шутками над брюзжащими, потом спели последнюю песню, прочли молитву (Расс поручил это Кэролайн Полли). Он задул свечу, зажег лампы, проверил керосиновый обогреватель. Ребята рвались в ванную, которую он обустроил три года назад, взвизгивали с деланным ужасом – обычные вечерние дурачества “Перекрестков”, – какой-то десятиклассник дефилировал в кальсонах, распевая “Я вас позабавлю”[59], Дарси Мэнделл под аплодисменты сняла фуфайку, кто-то завопил от испуга, наткнувшись на резинового скорпиона, кто-то воскликнул с досадой, что у него сдувается матрас, стайка парней накинулась на Ким Перкинс и принялась ее щекотать – к раздражению Дэвида Гойи. Расс пытался с глазу на глаз побеседовать с Джерри Коул, но ей было неловко из-за голосования, и она не хотела об этом говорить.

58

Арройо – сухое русло реки, дно оврага.

59

“Я вас позабавлю” (“Let me entertain you”) – песня из мюзикла “Джипси”.