Лиловый рассвет

– То есть, ты думаешь, что мы сами накликали на себя беду? Послали в космос материальную мысль?

– Я не верю в такие россказни… Материальные мысли всякие… Я думаю, что всё проще. Везде же есть гнилые личности… Вот, например, глава «эсбэ» – из таких. Земля – это его путь к личной власти. Тебе Джон не рассказывал откуда у него взялся шрам, о своей первой встрече с Азуром?

– Его шрам как-то связан с Азуром?

– Ну, пусть он тебе сам расскажет. А я тебе так скажу: есть особый… закон… который позволяет давать главе «эсбэ» особые полномочия управления всем Азуром на время глобальной войны. Если помнишь, хотя, может ты и не помнишь, такой вопрос выносился на ассамблею Совета двадцать лет назад. Но тогда конфликт Земли и Азура был признан локальным, и Ва́рез Ти́льмос, – Мишель назвал имя руководителя «эсбэ», – остался без власти. Ведь вся череда конфликтов и столкновений тогда шла через «эсбэшные» провокации. Ты поспрашивай Джона, пускай он расскажет тебе подробнее. Что ж, возможно, эта новая война будет Тильмосу на руку. И этот человек вреден как нам, так и Азуру – он уводит нас от коммунизма.

Мишель встал с дивана, было видно, что этот процесс всё ещё даётся ему с трудом, может быть, Ян действительно разбудил его. Он взял бутылку с водой, сел обратно, немного отпил. Потом продолжил:

– И ты, знаешь Ян, мне кажется, что теперь я тоже могу назвать себя коммунистом…

Ян Погорельский посмотрел на Мишеля и удивился: как же этот человек, доселе ни разу ни уличённый в симпатии врагам, более того, яростный участник сопротивления, теперь вдруг становится если не на их сторону, то значительно меняет свои взгляды в сторону симпатии к противнику.

– Да, – продолжил Мишель, – многие на Галероне называют себя коммунистами, и идут в сопротивление именно с этими убеждениями.

– Так что же это получается? – спросил Ян, – Это будет война коммунистов с… коммунистами?

– Да… – ответил Мишель.

И продолжил, интонацией отделяя каждое слово:

– Это будет война коммунистов с коммунистами за коммунизм, – он помолчал немного, – Ладно, давай спать.

Они оба снова улеглись. В голове Яна снова закружили мысли, сонный морок приятно накатывал тяжестью на глаза…

Но уснуть им не дали. Тишину и дурман сна нарушил телефонный звонок – кто-то звонил Мишелю. Он вскочил с дивана, зажёг свет, от которого резануло глаза, схватил телефон и ответил. Ян мог слышать только Мишеля, но по тревожному взгляду и обрывкам фраз понял, что происходит нечто ужасное:

– Да… Где?.. И дальше?.. И в итоге?.. – Потом следовали матерные идиомы и, наконец, он бросил трубку.

А потом Мишель бросился к своей одежде и велел уже разбуженному Яну:

– Так, одевайся, друг!

– Что происходит?

Мишель оставил его вопрос без ответа, потом выглянул в окно, и словно вспомнив что-то, выбежал из комнаты.

Через некоторое время он вернулся:

– Ян, ты же ещё помнишь Ранда́лл?

[1]Третилий (фант.) – сплав тяжёлых металлов.

Глава 6

2485 год. Чуть меньше года до восстония Лиловых. Планета Земля.

Рандалл…

Девушка, так похожая на землянку… Девушка, чьи пшеничные волосы не выходили у него из головы всё это время…

Яну было двадцать лет, когда он влюбился в неё – практически за год до операции на «Идальгере» – операции, которая должна была стать идеальной, но почти провалилась. Пожалуй, нет ничего светлее первой любви, наверное, только мысли о свободной Земле могли с нею сравниться.

Рандалл была коренная азурка…

Свято храня идеалы сопротивления, он верил, что убережет Рандалл от мести своих товарищей, что сможет ей внушить хотя бы часть идей, и они останутся вместе.

Они повстречались случайно – на летних спортивных соревнованиях. Спорт в Азуре существовал явно не в том виде, в котором он был известен на Земле раньше. Все командные виды спорта, имеющие прямой контакт игроков, были запрещены, как чрезмерно агрессивные. Любые единоборства так же подлежали преданию анафеме: ничего не должно было напоминать людям об их агрессивном прошлом. Из лёгкой атлетики ушли метание копья и диска, толкание ядра. Ушла в небытие так же и денежно-развлекательная составляющая – вслед за уходом в небытие капитализма она исчерпала себя. От былого остались лишь зрители, которым, как и прежде, созерцание спортсменов доставляло удовольствие.

Ян соревновался в беге на пятьсот метров, но показать результат, достойный хотя бы десятки лучших бегунов, он так и не смог. Делал он это скорее для отведения глаз и плохой результат показал намеренно.

Он сразу выделил её из толпы зрителей. Она была похожа на яркую звезду со своими светлыми волосами, забранными в две косы. Она улыбалась всем, и словно источала любовь в самом лучшем, чистом, божественном её проявлении. Ян долго смотрел на неё, пока Рандалл не почувствовала на себе его взгляд и не обернулась. Она улыбнулась и ему. Он приблизился и заговорил с ней.

– Вы знаете… – начал он, пытаясь не показать смущения – Я никогда не видел богиню… но я надеюсь, что от неё самой могу узнать, как её зовут.

Не искушенная таким изысканными словами, она нашлась, что ответить:

– Богини редко спускаются с небес, но своё имя я вам скажу: Рандалл.

Этой фразой она его и покорила.

Они встречались год, может чуть больше, к тому моменту, когда Ян принял участие в операции на «Идальгере». Он ухитрялся встречаться с нею и работать на подполье одновременно, Рандалл даже не знала об этом. Он не хотел её пугать и расстраивать. Он не рассказывал ей о своей работе, руководству сопротивления – о своих отношениях с азуркой.

Не было, пожалуй, во всём окружении Яна, более крепкой пары, чем Ян и Рандалл. Она даже не подозревала, что Ян может работать в сопротивлении – разрабатывать кровавые планы, рушить и убивать. Но он действительно мог это делать.

Он любил её, хотя ненавидел весь остальной Азур. Он сам не мог понять, как в нём уживаются эти два чувства. Ян знал почти наверняка, что Рандалл, было бы это в её силах, вряд ли бы отдала свой голос за экспансию. Ей бы это даже в голову не пришло.

Но она попала на Землю именно из-за экспансии. По одному из решений Совета, пятнадцать процентов выпускников земных интернатов выселялись в Азур, на закрытые планеты – без права дальнейшего переселения на любую из открытых планет, а их места занимали выпускники-добровольцы азурских интернатов с открытых планет. Среди таких азурцев оказалась и Рандалл.

Яну было сложно относится к этому решению азурских властей сугубо отрицательно – ведь только из-за него он повстречал свою любовь. С другой стороны – он мог навсегда оказаться в числе тех пятнадцати процентов, кто навсегда покинул бы свою Родину и никогда не увидел бы её вновь.

В один непрекрасный день сопротивление прогорело на очередном деле в космпорте «Идальгер». Через день СБА официально сообщило о гибели Мишеля Россини – в СМИ сообщалось, что его тело было опознано по фрагменту ДНК. Узнав о гибели Мишеля теперь уже точно – Ян отрешился от всех. Он заперся в своей комнате и не выходил из неё несколько дней. В ожидании вызова на явку или сообщения о тайнике с новым шифровальным блокнотом Ян провёл безвылазно многие сутки, но сообщений так и не поступало. В итоге он совершенно перестал проверять сообщения и впал в забытьё.

Эти дни казались долгими, он думал, что уже глубокий старик, что прошла целая вечность, но он провёл в добровольном заточении всего несколько дней.

Он не отвечал на телефонные звонки Рандалл, не просматривал электронную почту, пришедшую от неё, – её накопилось около полутора десятка писем, она не знала, что с ним происходит.

Под закат последнего дня она приехала к нему домой и постучала в дверь.

За дверью никто не отвечал.

– Ян, открой!..

Тишина отвечала ей вместо Яна. Она постучала еще:

– Ян! Открой! Это я, Рандалл!..

Дверь открылась сама. Ян применил для этого телекинез, но Рандалл, не знавшую о способностях Яна, это нисколько не смутило – сейчас её волновали совершенно другие вопросы. Может быть, она решила, что сработала какая-то автоматика… Ян сидел прямо напротив двери и смотрел не на неё, а сквозь неё, куда-то вдаль, наклонив голову набок. Рандалл зашла в комнату.