Побеждаю и сдаюсь

— Натфари, охраняйте карету. Мои вещи стоят куда дороже, чем жизнь одинокого путника. Утром выступите и догоните меня в Шёлковом городе. Думаю, завтра вечером я буду в столице щита. Вас жду через день.

— Всё равно — дурость.

— У меня времени нет, — снизошла Джайри до объяснения, ударила каблуками в конские бока, бросая каурого вперёд.

— Сейчас есть. Через пару часов точно не будет, — услышала скептичный раскатистый бас позади.

Джия, мать Лэйды, Джайри и Иларии, происходила родом из кровных всадников, чьи степи простирались за Медвежьими горами на северо-западе. И Джайри, как и мать, обожала коней и скачки. А из лука могла на скаку попасть птице в глаз.

Девушка прильнула к шее могучего скакуна, наслаждаясь ветром и струями дождя в лицо и не обращая внимания на то, что глинистая почва, основательно размытая дождём, разлетается от копыт скакуна, пачкая плащ и штаны. Литые мускулы ходили под шкурой. И тягучая, словно патока, любовь к Ульвару отступила.

Джайри откинулась назад, распахнув руки и встречая ветер грудью. И засмеялась.

Быстрее! Быстрее! Ещё!

— Я всё смогу! — закричала она навстречу вихрю.

Она победит безнадёжную любовь. Сразится и победит. Потому что она — Джайри, дочь Ларана. Потому что она никогда не проигрывала и не планирует этому учиться. Потому что, если она отступает, то лишь для того, чтобы нанести окончательный удар.

— И потому, что у меня есть мозги, — шёпотом добавила девушка, снова прижимаясь к тёплой подвижной шее.

Спустя три часа Джайри всерьёз усомнилась в этом утверждении.

Она вошла в сложенную из камней и небрежно заштукатуренную таверну у самых городских стен Двурога. За пару медяков служка забрал повод коня, обещая накормить скакуна отборнейшим овсом. Джайри не поверила прелюбезнейшей улыбке и планировала проверить перед сном. Хорошая лошадь дороже иного человека.

В помещении было дымно и душно от чада масляных ламп. Пахло вином и перегаром. Несмотря на поздний час народу было слишком много, и Джайри поморщилась, когда в нос ей ударил резкий запах пота.

Она протиснулась мимо мускулистых и не очень мужиков к стойке, за которой, видимо, стоял сам хозяин: однорукий мужик с выбитыми передними зубами. Шепелявя и брызгая слюной, он о чём-то спрашивал сидящего у стойки мужчину в простом потёртом плаще. И взгляд Джайри как-то невольно зацепился за собеседника хозяина.

Позже девушка не смогла понять, что привлекло её внимание. Густые русые волосы со светлыми выгоревшими и совсем тёмными прядями, собранные в хвост и явно свидетельствующие, что мужчина — кочевник из восточных степей. Серо-зелёные, узковатые глаза под бровями вразлёт, лукавые и насмешливые, словно у лисицы. Изящная серебряная серёжка в левом ухе. Но, наверное, зацепили внимание девушки всё же глаза. А вернее, взгляд — очень внимательный, цепкий и затаённый. И сдержанная скупость движений, та расслабленность, которой неопытным кажется привычная сосредоточенность. Джайри как-то сразу ощутила, что этот человек, не выделявшийся на фоне других ни ростом, ни фигурой, ни шириной плеч, хоть всё это у него и имелось в наличии, опаснее всех остальных.

В любом случае, с такими — стоит быть осторожнее. А лучше — вообще не стоит быть с такими.

—… были лучше. Бабки — круче, гривы — длиннее, — вздыхал хозяин. — А теперь — что? Плюгавые лошадёнки плюгавого времени… А как случись что с такой коняшкой, так он с кого спросит? Правильно, с хозяина таверны. Меня, то есть. Понимаешь, мил человек? И спросит, как за что дельное, а не за ту убогость, которую дал на сохранение…

Мужчина с глазами лисы усмехнулся и глотнул что-то из вместительной деревянной кружки. Он молчал, предоставляя собеседнику возможность высказаться.

Кочевники предпочитают гладко выбривать подбородок. Усы тоже бреют. Многие удаляли так же и волосы с головы — в условиях нехватки воды это было разумным требованием гигиены. Значит, судя по пышному хвосту волос, этот был с западных степей… Тинатинец? Или подданный Нэйоса с восточной стороны Шёлкового щита?

Лэйда непременно спровоцировала бы «лиса» на драку. Морская герцогиня любила проверить наблюдения опытным путём. И обожала доказывать своё превосходство над мужчинами. Джайри предпочитала безопасность и комфорт.

— Если я рекомендую людей для охраны, значицца — что? — вещал хозяин, протирая кружки переброшенным через плечо полотенцем. — Значицца, я подписуюсь под своим словом и отвечаю за этих людей…

«Наёмник, — поняла Джайри. — Ищет работу». И сразу потеряла интерес к кочевнику. Но не ощущение опасности, исходившей от него.

— Мне нужна комната на ночь, — бросила сквозь зубы хозяину, вплотную подойдя к прилавку. — Сколько?

Она могла бы быть вежливее, но тогда вряд ли в таком месте её приняли бы всерьёз.

Хозяин перевёл взгляд на нового «гостя». Взгляд расчётливый, взвешивающий её всю. Её простой плащ, синий бархат камзола, виднеющийся из-под грубой шерсти плаща. Её белые тонкие пальцы… И, конечно, высокомерный взгляд. Уж в чём-в чём, а в высокомерных взглядах Джайри была профессионалом.

Она не увидела — почувствовала, что «лис» тоже обратил на неё своё внимание. Вряд ли смотрел прямо. Такие бросают взгляды исподволь, искоса.

— Есть для вас комната, — хозяин растянул пухлые губы в улыбке. — Двадцать щитков. Цена устроит?

— Тридцать, — Джайри пожала плечами. — Если мне туда немедленно принесут ужин и до утра ни одна рожа не будет беспокоить. И ещё десять, если я всем останусь доволен.

Хозяин впечатлился: обычно комната на ночь стоила щитков пять. Если очень уж хороша — десять. В сезон стоимость могла дойти до пятнадцати. Джайри отчётливо увидела мысли, мелькавшие в тусклых серых глазках. Мысль о ночном ограблении щедрого путника едва не рассмешила её. Но, как девушка и предполагала, благоразумие победило жадность.

— Прошу вас, господин, — хозяин положил перед герцогиней бронзовый ключ. — Третья комната слева. По этой лестнице на второй этаж…

— Господин? — хрипло и пьяно переспросил кто-то злым голосом сзади. — Господин⁈

И сорвал с её головы капюшон. Пепельно-русые волосы рассыпались по плечам.

— Девка! — заржал мужик за её спиной. — Шлюха…

Джайри спокойно взяла ключ.

— Мэг! — прорычал хозяин предупреждающе.

Но девушка понимала: вмешаться из-за стойки он не успеет, а грозным голосом пьяницу не остановить. Она медленно обернулась, прищурилась и посмотрела на наглеца презрительным взглядом, который не мог не спровоцировать удар.

Огромный. Затылок упирается в дощатый потолок. Могучая шея, переходящая в не менее впечатляющие плечи. Руки… Ну и так далее. А ещё — вусмерть пьяный, тупой и обиженный кем-то. Желающий оторваться за причинённые ему обиды. Глаза налиты кровью, как у быка, из-под которого только что увели корову.

— Ну что, девка, покувыркаемся? — ощерил зубы наглец.

Джайри очень быстро взвесила все расклады. Физически мужчина подавлял своим превосходством. Чтобы она ни ответила, всё будет выглядеть жалко. Гнев, оскорбление, уничижительное обращение — всё это лишь подчеркнёт её слабость. Значит, у неё есть только один удар. И удар должен быть наверняка. Не до смерти — вывести из строя и дать ей возможность уйти.

Она бросила ему медный щиток в лицо.

— Покувыркайся.

Мужик взревел, попытался схватить её за шею, но Джайри успела нагнуться, скользнуть под могучей лапой, ударить кинжалом в подмышку и выскочить из-за спины нападавшего. А затем ногой пнула в его зад, усиливая движение пьяницы вперёд.

Всё было рассчитано идеально.

Почти.

К её изумлению, мужчина не упал на прилавок. Видимо, он не делал этого самого движения вперёд. Взревел, стремительно обернулся. Правая рука повисла плетью, но девушке это не поможет. Джайри отпрыгнула, понимая, что не успеет убежать. Кто-то засвистел, заулюлюкал.

И тут пьяница упал. Споткнувшись о заботливо подставленную ногу «лиса».

— Извини, братишка, — кочевник ухмыльнулся.