Совок 9

Глава 3

В райотдел я добирался своим ходом. Там, где я обычно ставил свою машину, её не было. Это меня не расстроило. Стас мог задержаться в ИВС или, что вероятнее всего, он в данный момент пользуется тем, что под его задницей оказался персональный автотранспорт. И сейчас, имея под собой колёса, он решает свои служебные или личные дела. И хрен с ним, не жалко, пусть решает.

А я зашел в дежурную часть, чтобы выразить свою благодарность коллегам. Услуга, которую они мне оказали с сохранностью задержанного, если честно, на бутылку «Столичной» не тянула. Обычный рабочий момент. Будь я всамоделишним пацаном-лейтенантом, то даже и не озаботился бы. Но, к счастью, это только плоть у меня лейтенантская, а мозги и мудрость, слава богу, полковничьи. И я точно знал, что быть благодарным, это, прежде всего, выгодно самому мне. Тем более, что с дензнаками у меня всё хорошо.

По этой причине, проходя от остановки мимо гастронома, я не поленился зайти в него. Чтобы купить дежурному обещанный гостинец. Бутылку водки на после дежурства. И еще килограммовый кусок «Останкинской» им с помдежем, и водителем на во время дежурства. За неимением убитого злодеем портфеля, свёрток с бутылкой и «Останкинской» я нёс в руке. Свято надеясь, что изготовлена данная колбаса из останков, соответствующих ГОСТу.

Дежурный, поначалу не поверив своим глазам, долго жал мне руку и даже предложил попить чаю. Но мне не хотелось средь бела дня светиться в его беспокойном, с витриной в пол-стены помещении. И, сославшись на чрезвычайную занятость, я пошел к себе на второй этаж.

Точно зная, что дело по «ликёрке» в самое ближайшее время у меня заберёт прокуратура, интерес к нему я утратил. Вместе с ответственностью за судьбу этого самого дела и за его сроки. Укорить меня в бездействии по нему никто не сможет. Ни майор Данилин, ни следственный отдел прокуратуры. Потому как не сегодня, так завтра на основании имеющихся у меня показаний Вязовскина, я задержу и допрошу главного технолога «ликёрки» Шалаева. И старшую кладовщицу Ирсайкину. Бесстыдно совратившую несчастного пидора Алёшу. Который сейчас пребывает в ИВС. Еще и очные ставки между ними провести успею!

Более того, во мне зрело предчувствие того, что завтра же Алексей Мордухаевич неожиданно для самого себя вспомнит некоторые частности. И даст мне показания, что от пропавшего экспедитора ЛВЗ Лобачева он совсем недавно слышал одну пикантную подробность. Относительно того, что их воровской коллектив прикрывает некто Никитин из городского ОБХСС. В том, что Алёша не посмеет не вспомнить про Лобачева и Никитина, я был абсолютно уверен. Как был уверен и в том, что он не станет капризничать на очняках. Если уж быть откровенным, для того я его в ИВС и поместил. Чтобы каждую секунду помнил, паскуда, что шутить со мной ему не с руки. Вернее, не с жопы. Потому, как в любой момент он может оказаться в соседней по продолу камере. И уже не в одиночке.

Находясь примерно в таких размышлениях, я приступил к работе по другим уголовным делам, принятым мной к производству. Которых, к слову сказать, была у меня уже целая прорва. Именно потому, что прорва, я решил сегодня не идти на обед. Ограничившись халявными пирожками, съеденными в горкомовской столовке.

Два часа, практически, как углеройщик Стаханов, я корпел над бумажной породой, не разгибая спины. Отвлёкся я только тогда, когда зазвонил телефон. Подняв трубку, я услышал с другого конца голос Сергея Степановича Копылова.

— Сергей, извини, но нам нужно снова встретиться! — уже совсем не начальственным тоном обратился он ко мне, — Втроём встретиться. Ты меня понял?

Чего не понять, понял, конечно. Заместитель начальника ОБХСС городского УВД от первой волны ужаса оправился. И теперь зажравшийся «колбасник», в силу своего бэховского инфантилизма, упёрся и не хочет покидать комфортную, и сытую колею. Вновь чувствуя себя неуязвимым и непотопляемым. Или просто, по скудости ума, не хочет в это поверить.

Однако, встречаться мне с ним сейчас нецелесообразно. Каждый такой контакт, да еще в присутствии третьего лица мне, как новый триппер мадам Ирсайкиной, крайне нежелателен.

Не встречаться тоже нельзя. Надо быть последовательным. Если этого Никитина не может убедить Копылов, придётся это делать мне самому.

— Хорошо, Сергей Степанович, встретимся, — ровным голосом согласился я, — Но не у вас. Через полчаса в скверике на площади Революции. Где-нибудь на ближайшей к памятнику лавке.

— Договорились! — Копылов умел быть немногословным, когда это требовалось.

Убрав со стола в сейф бумаги, я начал собираться. Если даже Стас еще не подъехал, то я и пешком успею. Выглянув в окно, понял, что предстоит прогулка. Машины не было.

К каменному идолу мировой революции я подошел вовремя. На первой от него лавке уже сидели Копылов и товарищ из города. Успевший уже переодеться в другой костюм. И, судя по виду, вместе с новым костюмом получивший свежий заряд самоуверенности.

Подойдя к сидящим, я тоже устроился на скамейке с чугунными боковинами. Поскольку с обоими я сегодня уже здоровался, то присоседившись, я не стал сотрясать воздух пустыми речами. Меня позвали, вот сами пусть и начинают разговор.

— Сергей, тут такое дело, — вполголоса начал партработник, хотя рядом и даже в радиусе пятнадцати шагов никого не было, — Борис Евгеньевич утверждает, что ты слишком драматизируешь ситуацию. Что не упоминать о нём в рамках уголовного дела, это вполне в твоей компетенции. И ты знаешь, логику в его доводах я вижу! Может быть, и в самом деле, ты увлёкся с нагнетанием страстей?

Блядь! И этот туда же! Вроде бы умный мужик, а ведёт себя, как пионер.

— Может, вы и правы, Сергей Степанович. Но вероятность вашей правоты настолько мизерна, что лучше о ней забыть! — не стал я долго убеждать в обратном Копылова, — Вам простительна эта, извините меня, глупость, вы человек другой профессии. А вот Борис Евгеньевич в очередной раз меня своей тупостью удивил!

Никитин принялся краснеть и громко дышать. Он даже сделал на лице грозное выражение и развернулся всем корпусом в мою сторону. Хорошо еще, что не вскочил с лавки.

— Закрой рот и слушай сюда! — опередил я поток его возмущенного красноречия.

— Подставляться я не буду даже ради Сергея Степановича. А уж ради тебя, мудака, тем более. У тебя даже не хватило ума понять, что дело у меня скоро заберут. В город или в область. Не по чину районному следаку его вести. Слишком уж большой ущерб родному государству вырисовывается. А с учетом того, что одним из фигурантов дела является сотрудник милиции, то заберет дело не УВД, а прокуратура. Это, я надеюсь, тебе понятно, Борис Евгеньевич? Ты не тупи, ты, хотя бы через раз мне отвечай! Чтобы я понимал, что до тебя мои слова доходят!

Сказанного мной оказалось достаточно, чтобы начальственный бэх начал сдуваться. Копылов тоже нахмурился. Не юрист, но в уме и наличии логики ему не откажешь. К его разуму мои аргументы пробивались быстрее.

— Сергей Степанович, не слушайте вы этого раскормленного павлина! Уверяю вас, добром это не кончится! Я же вам говорил, что статья будет переквалифицирована и она будет расстрельная. Это означает, что все его подельники с «ликёрки» через неделю-полторы запоют соловьями. Они на родную мать будут готовы дать любые, даже заведомо ложные показания! И сделают это без малейшего зазрения совести. А уж на этого бездельника, который брал с них немалые деньги, но не смог их прикрыть, они столько керосина выльют, что ему будет впору повеситься! Я даже не удивлюсь, если через пару недель его найдут повешенным на собственных сатиновых трусах. В камере, в лесу или в гараже.