Сила одиночки

— Детка… — повторяет жена, словно пробует слово на вкус. — Даже и не припомню, чтобы меня хоть раз кто-то так называл…

— Мишель, если не нравится, я больше не буду!

— Нет… Тебе можно…

И как это я их в прошлые разы не обнаружил? — расстроено сокрушаюсь, продолжая настойчиво наминать эти малюсенькие эрогенные зоны.

На самом деле, мне уже известно одно тайное место, без всякого преувеличения, сводящее Мишель с ума и полностью лишающее воли, стоит только им завладеть. Это её чудесные ушки. Стоит только коснуться губами мочки и аж мозг закипает, столь силён отклик женской природы! Но заполучить в свой любовный арсенал ещё одну зону удовольствия — да от такого даже импотент не откажется!

— Если тебя утешит, ты всего второй, кто до них добрался, — чередуя речь со стонами делится интимным супруга.

— А кто был первым?

— Ты точно хочешь это знать?

— Я хочу знать о тебе всё, милая! — нежно впиваюсь ногтями вокруг ямочек. И ещё раз. И ещё. Заставив Мишель не только в очередной раз громко застонать, но и задрожать всем телом.

— Её звали Юки. Моя лучшая подруга и моя первая партнёрша…

Речь Мишель понемногу становится бессвязной, начинает двигаться более активно, непроизвольно гладит себя, в экстазе запрокидывает голову назад, окутав меня волшебным шатром парящих в невесомости волос, шепчет тембром, от которого закипает кровь:

— Димочка… Димочка… Ты настоящий волшебник… Божечки, как же мне нравится всё, что ты со мной делаешь…

И в этот момент происходит то, ради чего всё и затевалось — просыпается моя сверхъестественная эмпатия. Безумная женская энергетика, исторгнутая наружу истосковавшимся по близости естеством Мишель, заполнила кабину целиком. Закружилась в мистическом танце, будто зимняя вьюга над сугробами, просочилась внутрь моего организма, вызвав ощущение лёгкого наркотического опьянения.

Возбуждение столь велико, что из горла, вместо слов нежности, вырывается хриплый рык. Напряжение стремительно нарастает. Отчаянно жду развязки, и в тоже время хочу оттянуть её как можно дольше. В решающий момент, совершенно не отдавая отчёта в своих действиях, грубо хватаю Мишель за волосы на затылке и с силой дёргаю назад. Одновременно с громким криком кончаем и бессильно растекаемся по креслу.

— Любимый… ты лучше всех… — через какое-то время, лёгким облачком, с её губ срывается признание моих заслуг.

Крепко обнявшись, счастливые, обессиленные и удовлетворённые до самых кончиков ногтей, лежим в кресле. Нежно целую её волосы. Вдыхаю их аромат. Душа трепещет от восторга. Я определённо самый везучий мужчина в этой Галактике, а ещё, как оказывается, и самый лучший любовник!

— Расскажешь о Юки? — через какое-то время решаюсь нарушить наше чудесное единство духа и тела.

— Зачем? Точнее, почему для тебя это имеет значение? Это ведь всё в прошлом.

— Потому что это очень важная часть тебя, любимая… — отвечаю не задумываясь. — Потому что мы — это сумма пережитого. Без предшествующих открытий, побед и поражений, без пережитого эмоционального опыта, без самопознания никто из нас не стал бы тем, кто он есть. В моих глазах, настоящая ты — само совершенство! А значит, в этом есть заслуга и той неведомой Юки. Услышав историю ваших отношений, я смогу мысленно выразить ей свою безмерную благодарность за то, что она помогла тебе стать той, кто ты есть сейчас.

После длинной паузы, которую я, крайне деликатно, так и не решился нарушить, Мишель начала исповедь:

— Моя семья живёт в Киото в Японии последние шестьдесят лет. У них там крупный бизнес, связанный с искусственным интеллектом и Big Data.

Так вот почему на церемонии бракосочетания было такое веселье! Военные-то всё знали про Мишель! — кусочки пазла мгновенно встали на свои места.

— Подожди! — удивлённо вскрикиваю. — Но раз ты выросла в Японии, как же ты тогда смогла оказаться на этом корабле? И почему у тебя имя такое странное?

Она пожимает плечами и растерянно улыбается.

— На самом деле нет никаких тайн: я — выпускник Академии Генерального штаба, а имя нерусское из-за того, что мама и особенно бабушка пребывают в полнейшем восторге от старой Франции. Так что ничего удивительного… Мою маму, к слову, зовут Патриция.

Уверен, её родные легко бы спелись с нашим капитаном! Да и с моим дедом. С их-то любовью к французским винам.

— Но зачем ты в принципе уехала из дома?! — вопросы с такой скоростью рождаются в голове, что я уже теряюсь в какой очерёдности их задавать.

— Это такой семейный вариант паломничества: мир посмотреть, себя испытать, получить новые знания и жизненный опыт. Да и от Родины отрываться не самое разумное решение.

— Подожди-подожди! — снова вскрикиваю. — Но почему, будучи выпускником такого невероятно престижного учебного заведения, ты тогда не в командном составе корабля, а всего лишь скромный инструктор по боевой подготовке?!

Наградой мне служит очередная порция чудесного звонкого смеха.

— По одной истории за раз, милый! Что тебе интереснее? Мои армейские похождения или про Юки будешь дослушивать?

— Конечно про твою подругу! Прости, что перебил! — заглаживаю свою несдержанность жарким поцелуем.

— Если помнишь, моим воспитанием и развитием целенаправленно занимались с ранних лет. Боевые искусства, живопись, музыка, классические школьные предметы с блистательными и неординарными педагогами и многое-многое другое, способное помочь ребёнку развиться как личности и добиться успеха. Жизнь маленькой Мишель была очень жёстко регламентирована.

Непроизвольно качаю головой, тщетно пытаясь представить себе столь насыщенную и структурированную жизнь.

— На тебя определённо возлагали большие надежды. Зная твой характер, уверен — ты бунтовала против домашней тирании.

— Как много нам ещё предстоит узнать друг о друге, — с тёплой улыбкой возражает супруга. — Нет, не бунтовала. Нет, не было никакой тирании. А были очень важная цель и понимание своей ответственной роли. И да — возлагают. Наша семья и наш бизнес всегда управлялись женщинами, и со временем я стану новой главой.

Невзирая ни на что, она продолжает изъясняться категориями будущего времени. Ни тени сомнений в голосе, ни крупинок упаднического настроения. Исключительная женщина…

— Прости, что всё время скатываюсь к банальным жизненным схемам, забывая, насколько ты незаурядная. Очень хочу узнать о тебе как можно больше и надеюсь со временем стать не просто тем, кого ты любишь, а равноценным партнёром на кого можно положиться во всём.

— Должна сразу сказать, ни разу в жизни я не сталкивалась с надменностью взрослых или дегенеративным сюсюканьем, никто и никогда не обращался со мной как с маленьким глупым ребёнком и уж тем более никто не повышал на меня голос. Ни родные, ни тем более приглашённые педагоги. Это необыкновенно воодушевляло и заставляло оценивать себя совершенно по-иному. — Мишель никак не комментирует сказанное мною. — Да, окружающие взрослые были все как один удивительные! Да, я их очень любила, ценила и уважала, а они со всей возможной теплотой и искренностью заботились обо мне, делились знаниями и мудростью, оберегали. Но в какой-то момент всего этого оказалось недостаточно! Понимаешь?! Я начала отчаянно нуждаться в друге! Господи, Димка, ты даже не представляешь, как мне тогда хотелось встретить свою сверстницу, чтобы с ней можно было посекретничать, похвастаться новым платьем, заплести косу, поделиться понравившейся музыкальной композицией или обсудить прочитанную художественную книгу!

— Стой-стой! — посетившее предположение показалось настолько абсурдным, что я, забыв все правила приличия, грубо перебил супругу. — Ты хочешь сказать, что всё своё детство не общалась ни с кем из сверстников?!

— Дима, я прекрасно отдаю себе отчёт, что это не вполне нормально, что это точно не пошло на пользу моему характеру и социальным навыкам, но… — в очередной раз мило улыбнувшись, она лишь бессильно разводит руками.