Ложь и вороны

После непродолжительного ожидания дверь ему открыла женщина лет сорока, в домашней одежде. Из-за полов ее юбки выглядывали две пары любопытных глаз. Инквизитор представился.

- Прошу прощения за беспокойство. Вы знаете хозяев дома напротив?

- Да, кто ж не знает. Это кузнец Леви Теодрик и его дети.

-Евангелина его дочь, да?

- Да.

- Как давно вы ее видели? У меня к ней важное дело.

- Видела дня три-четыре назад.

- А где она сейчас, не знаете?

- Кузнец с сыном уехали торговать в другой город, а Ева здесь осталась на хозяйстве. Может и уходит куда-то, недели две назад ее тоже три дня не было.

Две недели назад, подумал Рагенбер, это как раз время ее заключения в городской темнице.

- А вы не видели, приходил к ней кто-то? Может, вы заметили что-то необычное?

- Нет, ничего такого. Сюда часто приходят заказчики, и вообще я не слежу за ее домом.

- То есть, совсем недавно она уехала по делам. Она была одна, когда уходила?

- Я не видела, как она уходила.

- А что последнее вы помните?

- Господин второй помощник, я бы рада помочь, но я правда ничего не знаю!

- Просто скажите, что последнее вы видели.

- Ну, утром Ева собрала яблоки и листья в саду, обычно она это делает и по вечерам, но больше я ее не видела.

- А у нее была лошадь?

- Да, но это вроде бы не их лошадь, потому что ее отец забрал двоих в поездку, а у них и было две.

- Что за лошадь?

- Обычная, коричневая. Я не разбираюсь в лошадях.

- Что-нибудь еще вспомните?

- Пожалуй, это все.

- В таком случае, благодарю за помощь.

Исходя из разговора, девушка добровольно поехала куда-то на одолженной или подаренной ей лошади, но куда и зачем - неизвестно. Рагенбер решил проверить одну мысль, для этого требовалось вернуться в Обитель Правосудия.

По приезде Рагенбер опросил нескольких тюремных стражей и выяснил, кто дежурил во время расследования дела Пансы. Затем приказал привести их к себе на допрос в допросную комнату Обители Правосудия, которую позаимствовал на время. Местные палачи скрипели зубами, но ничего не могли поделать: полномочия Рагенбера позволяли ему очень многое.

Всего за время заключения Евы было семь смен стражей по два человека. Дежурство в темницах несут в основном одни и те же люди, так что круг допрашиваемых свелся к шестерым стражам. После непродолжительной беседы с каждой парой стражейРагенберу удалось узнать, что к Еве на третий день заключения ближе к вечеру пришел приват-посетитель, у которого было разрешение на посещение от самого смотрителя Обители Правосудия. Также было указано не записывать его в книгу посещений, поэтому стражи не знали его имени. Все, что смогли сказать стражи - это обрывки разговоров, слышимые с их постов. Так можно было понять, что посетитель и заключенная вроде бы знакомы, что он знает, что она невиновна, и он ей пообещал, что ееневиновнось докажут. Так как большую часть времени посетитель разговаривал тихим голосом и вблизи от слухового окна, больше стражам ничего не удалось расслышать. Но и этой информации Рагенберу было достаточно. Такое разрешение на конфиденциальное посещение мог выписать кто-то из первых лиц города. Кто-то не ниже префекта.

Далее Рагенбер поднялся к смотрителю Обители Правосудия. Смотритель представлял из себя человека крайне неприятной натуры. Видно было по его немолодому смуглому лицу с вечно брезгливым выражением, что он привык считать окружающих ниже себя, и что сейчас ему некомфортно в присутствии более высокого по положению человека. Он привык командовать, а не подчиняться. По велению своей привычки, не способный подавлять чувства, он состроил такую мину, когда в его кабинет вошел второй помощник, что любой здравомыслящий человек счел бы за лучшее убраться поскорее. Однако смотритель быстро опомнился и попытался составить на своем лице некое подобие бесстрастного равнодушия. Рагенбер не обратил на его душевные терзания ни малейшего внимания.

- Чем могу быть полезен? - проговорил смотритель сквозь зубы. Он явно еле сдерживал себя.

-Две недели назад был убит Оттон Панса. По его делу здесь содержалось трое подозреваемых. Припоминаете?

Смотритель кивнул.

- Так вот. Заключенная ЕвангелинаТеодрик. К ней приходил посетитель с особым разрешением. Я хочу знать, что это за посетитель и кто выписал разрешение.

- Боюсь, что эта информация не подлежит разглашению.

- Вы меня не расслышали, смотритель? Я жду вашего ответа.

Смотритель явно занервничал. Он сложил руки на груди и сглотнул ком в горле.

- Я все понимаю, господин второй помощник, но такая информация... Как бы я ни хотел вам помочь, я просто не имею права...

- Ваши слова следует расценивать как препятствие следствию? В таком случае, смотритель, вам недолго оставаться на своей должности. - Его голос был как обычно холоден и лишен всякой интонации.

- Нет, я совсем не... - он сделал паузу, обдумывая слова. Руками он теребил оборку своего плаща. - Понимаете ли, приказ свыше, последствия могут быть соответствующие...

- Что вам дороже, смотритель, ваша должность или ваша жизнь? Вы же наверняка читали законы и знаете, что полагается за укрывательство информации от королевской инквизиции?

Тут лицо смотрителя приобрело серый оттенок, пульс участился, он начал быстро и шумно дышать, на седых висках появились капельки пота. Он взвешивал все за и против, проигрывал в голове последствия двух вариантов своих поступков. Придя к окончательному решению, он тяжело опустился в кресло и прикрыл глаза. Последовал долгий выдох и напряженный ответ:

-Разрешение на приват-посещение выписал господин Квинт Лат Регул, терци-префект. Посетитель – его сын, господин Киней.

Значит, теперь осталось только навестить его.

- Благодарю за помощь, - кивнул Рагенбер и стремительно покинул кабинет. Сколько же времени он потерял? Пока он совершал поездки из одного края города в другой, прошел уже целый день.

- Черт.

На город опустились сумерки, и визит к префекту придется отложить на следующий день.

Рагенбер спал плохо. Не то чтобы ему были свойственны душевные переживания, сожаление, или наоборот предвкушение, когда не можешь уснуть в ожидании каких-либо событий. Нет, ничего такого не было. Просто что-то не давало ему покоя. Он прокручивал в голове план своих действий, свои слова при встрече с префектом, чтобы не поставить себя и своего главнокомандующего в неловкое положение. Нужно действовать тонко, не кидаясь прямыми обвинениями. Все-таки префект не последний человек в городе и с ним не получится договориться так же, как со смотрителем Обители Правосудия. Участие в заговоре - серьезное обвинение, к тому же не доказанное, и если вдруг оно окажется ложным, все это выльется в скандал на государственном уровне.

Но кроме этих мыслей как волной накатило какое-то непонятное чувство, как будто волнение или тревога. Оно пришло незаметно и проявлялось как мурашки по телу, дрожь в пальцах, покалывание в груди. Такое же чувство бывает перед первым свиданием или первой брачной ночью. Но это, разумеется, не было известно Рагенберу в силу его бесстрастной натуры и готовности посвятить себя лишь служению государству.

В итоге ночь не принесла никакого отдохновения, проснулся он рано после пары часов беспокойного сна и решил больше не тратить время на бесполезные попытки выспаться. Он оделся, заказал завтрак себе и своим подчиненным, попросил у служки несколько свечей. Затем тщательнейшим образом записал все события прошлого дня в тетрадь, изложив свои теории и мысли по этому поводу, а также планы на день. Сделал он это на всякий случай. За завтраком Рагенбер поделился своими планами с Вороном и Змеем и передал им на хранение тетрадь. Разумеется, в поместье префекта второй помощник должен был поехать в одиночестве по правилам посещения высокопоставленных лиц. Раздал подчиненным инструкции. Пока он будет в поместье, его инквизиторы займутся поиском информации по местонахождению ЕвангелиныТеодрик. Она важный свидетель в этом деле, и ее показания не помешают. Как и любая дополнительная информация. Напоследок он сообщил инквизиторам адрес поместья префекта. На всякий случай. Оставив свой завтрак почти нетронутым, Рагенбер допил третью чашку кофе и с мрачным от кругов под глазами лицом пошел в конюшню.