Страница 4 из 16
Наполнив ими свой силок,
Иду веселый на лужок!
И опять птичка заскрипела и поникла.
«Колокольчики не звенят! — огорчилась я. — Наверное, шестеренка сломалась».
Дома я бы попробовала разобрать игрушку. Бабушка называла меня Марьюшка-искусница, я действительно могла чинить мелкие предметы.
«Зарвалась, ты Машка! Старинное устройство со сложным механизмом, даже если ты найдешь повреждение, то где возьмешь нужные детали?»
Мне стало жалко себя, я так скучала по флейте. Ворон — мой единственный слушатель — выжидающе ходил по подоконнику, но мне нечем было его порадовать.
Я открыла окно и насыпала на подоконник имбирного печенья. и спела в утешение «В лесу родилась елочка» Ворон презрительно скосил глаз, каркнул и улетел. Немного расстроилась, видимо, венский ворон не понимает русский язык.
Маша-растеряша, Маша-свиристелка… и самая обидная поговорка Никиты: «Как много людей ждут Любовь, Веру, Надежду, а приходит всего лишь Маша».
«Сама виновата! — оборвала я свои страдания. — Не надо было связываться со „звездным“ мальчиком. Не по Сеньке шапка!»
Глава 6
Звездный мальчик
Глава 6. Звездный мальчик
Мы жили на одной улице, ходили в один детсад, учились в одной музыкальной школе. Я знала Никиту с детства. На моих глазах он вырос из пухлого смешного малыша сначала в длинного худого подростка, а потом в невероятно красивого парня. Мы часто играли в одном концерте, я переживала за Никиту, снимала его выступление на слабую камеру своего дешевого телефона. А после дома пересматривала, замерев от восхищения.
Закончив музыкальную школу, мы в один год поступили в консерваторию. Я занималась по классу флейты, а Никита по классу фортепиано. Он считался звездой и главной надеждой курса. Я тоже училась хорошо, меня хвалили, но до популярности Никиты мне было далеко.
Высокий худощавый парень с вьющимися светлыми волосами, с тонким лицом и длинными музыкальными пальцами, Никита обладал редким талантом, артистичностью, но был неусидчив и увлекался массой других вещей, не связанных с музыкой.
К ужасу преподавателей, Никита ездил на слеты толкиенистов, где играл, конечно же, красавчика Леголаса. Неделю жил в холодной палатке среди дубравы, научился метко стрелять из лука, но чуть не отморозил пальцы, созданные, для того, чтобы играть Шопена, а не натягивать тетиву. Но в тот раз ему повезло, он уехал целым.
Кроме участия в неформатных тусовках, Никита занимался экстремальными видами спорта: бесстрашно катался на трюковом велосипеде и на скейтборде. На скейт рампе он и получил травму правой руки: неудачно упал, выполняя опасный и сложный трюк. Парня срочно увезли в больницу, наложили гипс, и перелом срастили. Через два месяца пальцы пострадавшей руки стали шевелиться, через полгода закончился реабилитационной период, Никита начал играть, но беглость ушла.
И карьера академического музыканта закрылась для Никиты навсегда. Десять лет тяжелейшей учебы можно было выбросить в мусорку, мечты о мировой сцене и лучших концертных залах — забыть навсегда. Что делать дальше Никита не знал.
От безнадеги он даже решил поступить в колледж информационных технологий и выучиться на программиста. Прощай великая музыка, здравствуйте скучные программы!
Никита захандрил, засел дома в депрессии. Но тут ему подвернулась я — беззаветно влюбленная в него девчонка.
Мы случайно встретились в парке. Никита просто бродил взад-вперед по центральной аллее и сожалел о сломанной молодой жизни, а я через парк возвращалась домой.
Мы столкнулись лбами и остановились.
— Вот черт! — Воскликнул Никита. — Смотри, куда идешь! Синяк поставила!
А я, онемев, молчала и смотрела на него во все глаза. Никита пригляделся и узнал меня.
— Машка, ты что ли? Давно тебя не видел! Как поживаешь, где играешь?
Обрадовалась, что он меня не забыл, и радостно ответила, хотя на душе у меня царили тоска и горе.
— Нигде не играю, даже консерваторию бросила. Зарабатываю частными уроками. Учу богатеньких девочек играть на флейте.
Никита даже не поинтересовался, что же такое у меня случилось, из-за чего я бросила консерваторию, в которой отлично училась. Он всегда таким был, единственный человек, который его интересовал — он сам.
В Никиту влюблялись поголовно все девушки на его пути. Талантливый и красивый парень очаровывал с первой минуты знакомства. девушка падала к его ногам, пополняя копилку жертв. А Никита бежал по жизни, дальше оставляя позади разбитые девичьи сердца.
Конечно же, я тоже любила Никиту, а он меня даже не замечал. Я пыталась привлечь его внимание всеми доступными для меня способами.
Выкрасила несколько прядей на голове в фиолетовый цвет, намалевала на веках черные стрелки, надела короткую юбку, кожаную косуху, грубые ботинки и вертелась перед Никитой.
А он посмеялся надо на мной:
— Что это за индеец на тропе войны?
А меня вызвал к себе ректор и строго сказал:
— Мария Эрлих, вы учитесь в консерватории, а не в ПТУ. У нас учились Рахманинов, Рихтер, Скрябин…Немедленно приведите себя в порядок!
Расплакалась, безжалостно отстригла фиолетовую прядь и выбросила на помойку юбку и косуху. И больше с внешностью не экспериментировала. Решила, что Никита никогда мной не заинтересуется и жила дальше, но от своей любви не отказалась.
Как-то раз я сумела раздобыть редкое издание нот Шопена, которое Никита безуспешно искал. Долго переписывалась со старым владельцем бесценного артефакта, наконец-то договорилась с ним о более-менее приемлемой для меня цене.
Потратив жиденькие накопления, купила ноты и, подождав подходящего случая, вручила их Никите. Парень с восхищением перелистывал пожелтевшие от времени священные страницы. Его тонкие пальцы летали над воображаемыми клавишами, играли бессмертные пьесы. А я, замерев, ждала.
— Спасибо! — небрежно бросил Никита. — Сколько с меня?
— А, ерунда, нисколько! — неестественно весело ответила я, делая вид, что каждый день покупаю редкие издания нот.
— Не глупи, Машка! — засмеялся Никита. — Ты же почти нищая! За больной бабкой ухаживаешь. У тебя даже айфона нет!
Он достал из кармана стодолларовую купюру и протянул мне.
— Не надо, — пробормотала я и убежала, глотая слезы.
Горько и безутешно рыдала всю ночь. А наплакавшись и немного поразмыслив, пришла к выводу, что вела себя действительно глупо. С чего это вдруг я решила, что Никита обратит на меня внимание из-за редкого издания нот? Он встречался с самыми красивыми девочками консерватории. За него соперничали и даже серьезно подрались: обладательница редкого голоса меццо-сопрано, красавица Лерка, похожая на Анджелину Джоли, и Жужа — виолончелистка, вылитая Ирина Шейк.
Позже я нашла в своем рюкзаке те несчастные сто долларов, но не стала позориться и возвращать.
Глава 7
Бабушка
Глава 7. Бабушка
Бабушкина болезнь прогрессировала. Я цеплялась за малейший шанс, на старенькой «Шкоде» возила бабушку к медицинским светилам, к лекарям и колдунам. Но все зря, бабушка угасала.
Когда ей становилось лучше, она сердилась на меня: «Машенька, я ведь все равно умру, а ты хотела учиться, поехать в Австрию к преподавателю. Оставь меня, Машенька, не мучай!»
Но я не оставила. Я искренне верила, что деньги решат все. Продала большую родительскую квартиру в центре и положила бабушку в хорошую платную клинику, а сама переехала в «однушку» на окраине.
Консерваторию пришлось бросить. все мое время было отдано любимой бабушке. Но она все равно умерла.
Как я любила свою бабушку! Я и сейчас люблю ее. Часто обращаюсь к ней, когда мне плохо: «Бабулечка, помоги!», и слышу ответ: «Я здесь, Машенька! Играй, внученька, полегчает!»
И я играла для нее, для моей бабушки. Жалобно пела флейта, оплакивала совсем не старую женщину, которая потеряла в автомобильной катастрофе сына и невестку, но не сломалась и в одиночку вырастила внучку.