Страница 2 из 16
В итоге выбрала десерт Mohr im Hemd, невероятно вкусный кекс с винной пропиткой. Ожидая заказанное лакомство, держала замерзшие пальцы над свечой, согревалась и размышляла. Может быть и мне, как Ося, подыскать другой оркестр? Может быть кто-нибудь возмет одинокую флейтистку Машу?
Официант, не желая нарушить мою задумчивость, осторожно поставил на столик фарфоровую тарелочку с десертом и хрупкую чашечку с кофе. Я с удовольствием сделала маленький глоточек горького напитка и погрузилась в шоколадное наслаждение кекса.
Стемнело. Снег повалил крупными хлопьями, прохожие подняли воротники, натянули капюшоны, и я, порывшись в рюкзаке, нашла белую шапочку и сувенирные красные варежки с оленями. Еще немного пройдусь, полюбуюсь на собор Святого Стефана с вечерней подсветкой — и домой.
Допила кофе, приготовилась положить в рот последний, самый вкусный кусочек десерта, но что-то пребольно кольнуло висок.
«Дзынь!» — звякнула ложечка, пламя свечи моргнуло и погасло. Я взглянула окно и замерла. Темная вечерняя улица задрожала, зарябила, реальность искривилась и лопнула. Погасли яркие люстры кондитерской, перестали мигать электрические гирлянды на домах, заплясали, запрыгали снежинки у старинных фонарей, тускло замерцали свечи в витрине сувенирного магазина напротив.
Из-за угла вышел невысокий сгорбленный человечек в черной пелерине и в белых буклях на голове. Тяжело опираясь на трость, незнакомец нес в руке полукруглую клетку, накрытую узорчатой тканью. Пройдя мимо моего окна, человек в черном остановился и церемонно поклонился лишь мне одной. Мелькнули косматые седые брови и крючковатый нос. Я вздрогнула, руки задрожали, глаза заслезились, а флейта покатилась к краю столика, но, зацепившись за сахарницу, чудом не упала на пол.
Незнакомец, стуча каблуками туфель с позолоченными пряжками, медленно перешел дорогу и скрылся в сувенирной лавке.
Я сморгнула слезы и боязливо взглянула на улицу. Нелюбимый венцами румяный американский Санта-Клаус в красной шубе с белым воротником, лукаво улыбаясь в пышную бороду, смотрел на меня с рекламы Coca Cola. Вывеска на сувенирном магазине моргала перегоревшими лампочками, парень в бомбере кинул снежок в девушку с фиолетовыми меховыми наушниками, а она притворно обиделась — обычная современная праздничная суматоха в старинном городе.
Что же такое мне привиделось? Фигура в черном, букли, клетка под покрывалом… наверное, я уснула от усталости.
Пожала плечами и потянулась к смартфону, полистать соцсети, но вспомнила, что перешла на более дешевый тариф, без интернета. Что ж, пойду домой, проверю сайты авиакомпаний и лягу спать. Кроме мониторинга билетов, я каждый раз открывала свою почту, надеясь увидеть во «Входящих» письмо с знакомого электронного адреса.
Но в ящике обнаружилось только письма от Игорька и скрипачки Лидочки.
Игорек прислал фото себя с запеленутым краснолицым младенцем в руках «Я отец! — сообщил Игорь. — У меня появился сын Пашка!» От всей души поздравила счастливого папочку, пожелала здоровья молодой маме и малышу.
А Лидочка причитала и стонала, какой шумный и невоспитанный у нее сын, бабушка разбаловала. «Надо было нанять Ваньке няню, и остаться в Вене. Играли бы вдвоем».
Странное равнодушие к своему ребенку, мне не понять. Хотя многие музыканты люди такие увлеченные, что кроме музыки их мало что интересует, обыденная жизнь проходит мимо их сознания. Не стала писать Лидочке ничего серьезного, просто спросила, что привезти Ване из Вены.
Разобравшись с письмами приятелей, разочарованно нажала на «крестик».
Никита не писал и не звонил. Перед моим отъездом в Вену мы ужасно поссорились, он забанил меня на страничках своих соцсетей и заблокировал мой номер мобильного. Для связи осталась только почта.
Я вздохнула. Понятно, что это конец. Никита больше не хочет встречаться с «непонтовой девчонкой-свиристелкой», живущей в «однушке». Я предполагала, что так будет, но в сердце все равно жила глупая надежда.
Расчиталась за десерт и кофе и поплелась домой.
Но музыка, внезапно зазвучавшая из сувенирного магазинчика напротив, заворожила меня, и я пошла на нее, как зачарованный ребенок за Гамельнским Дудочником.
«Моцарт, — узнала я. — „Волшебная флейта“. Какое интересное исполнение! Немного механическое».
Глава 3
«Лавка Чудес»
Глава 3. «Лавка Чудес»
Перейдя дорогу, я очутилась перед странной лавкой: современные сувениры, сделанные в Китае, исчезли, а на витрине лежали нефритовые заколки для волос, бамбуковый веер с драконами, кружевной зонтик, шляпа с павлиньим пером, старинный подсвечник, потрепанный фолиант, раскрытый на страшноватой картинке: горожане сжигают привязанную к столбу ведьму… В открытой полированной шкатулке медленно вращалась балерина в белой пачке и с высоко поднятой ножкой, прелестная фарфоровая пастушка вела на веревке упирающуюся белую козочку.
А что в дальнем уголке в открытом алом бархатном футляре лежит? Флейта! Прекрасная старинная блокфлейта.
«Лавка чудес» — с трудом прочитала старонемецкие буквы, выбитые на изогнутой кованой вывеске. Чудеса! Не в первый раз проходила по Горбатому переулку, но никогда не замечала необыкновенной лавки.
Толкнув тяжелую дверь, решительно вошла внутрь и с удовольствием втянула неповторимый запах. Пахло благовониями, старыми пыльными вещами, воском и отполированным деревом.
Лавка оказалась тесным магазинчиком, торгующим всякой всячиной, милой моему сердцу неисправимой барахольщицы. Чего здесь только не было: куклы-принцессы с роскошными льняными волосами, изящные фарфоровые сервизы, подсвечники, подушки в наволочках с богатой вышивкой, шали, картины, сотни статуэток, серебряные ложки и даже театр теней! Я с удовольствием бродила между рядами, борясь с желанием что-нибудь купить. Сувенир разорит меня и придется голодать.
— Фройляйн, не желаете купить теплую кашемировую шаль цвета индиго? — проскрипел чей-то голос. — Она так подойдет к вашим синим глазам и локонам цвета палых осенних листьев.
Я вздрогнула. Какие локоны? Я обладала густой непослушной рыжей гривой, которую приходилось расчесывать, прикусив от боли губу.
— Осмелюсь предложить вам, фройляйн, тончайшую вуалетку, — продолжил невидимый продавец.
Осторожно, стараясь не задеть переполненные полки, я пошла вперед и очутилась перед конторкой, за которой стоял человечек в черном, недавно отвесивший мне поклон. Он держал в руках фиолетовую вуалетку с красными розами.
Я сняла вязаную шапочку. положила ее на конторку и примерила предложенную шляпку.
— Восхитительно! — просипел продавец. — Барышня, вы очаровательны!
Он поднес мне старинное зеркало в резной раме.
Я с недоумением уставилась на отражение белокожей красавицы с васильковыми глазами в пушистых густых ресницах. С затейливо уложенными локонами осеннего цвета, ниспадающими тугими блестящими пружинками на синее бархатное платье с белым жабо.
«Это я такая хорошенькая? Не обычная Маша-свиристелка, как обидно называл меня Никита, а прекрасная девушка с кокетливым взглядом?»
С трудом оторвавшись от любования своей персоной, с сожалением, сняла чудесную шляпку.
— Жаль, жаль! — прокряхтел продавец. — Я думал это ваша Вещь. Каждый выбирает в моей лавке ту Вещь, с которой он никогда не расстанется. Если бы вы, барышня, купили бы вуалетку, то стали бы хозяйкой старинного замка. У вас было бы много слуг. А вашего внимания добивались бы самые богатые и благородные мужчины в округе. Я ошибся! Хозяйкой замка станет другая красавица. Что ж, барышня, ищите свою Вещь. А я пока порадую вас песенкой, чтобы вы не заскучали.
Он стянул со стоящего на прилавке предмета узорчатое покрывало. Под покрывалом пряталась большая клетка с металлическим соловьем. Старик засунул внутрь клетки руку, покрутил позолоченный ключик, под крылом птички и нарядный соловушка, задорно вертя хвостиком, заиграл мелодию.
Я тихонечко подпела ему: