Влияние

— Пусти! — закричала я и попыталась вырваться. Мой голос писклявым эхом пронёсся по лестнице. Видимо, этажей здесь не мало. До крыши пришлось бы добираться долго.

Пожилой мужчина отпустил мою левую руку и, крепко держа за правую, повёл обратно в коридор. Тот, что в белом халате пошёл за нами. Если бы не эта сонливость, я бы вырывалась активнее, может даже кусалась и царапалась. Вместо этого я только упёрлась ногами в пол. Это оказалось бесполезно, меня приподняли за руку повыше, и мне пришлось перебирать ногами.

Мы втроём зашли в один из кабинетов первого этажа. Здесь стояло несколько шкафов у стены слева, посередине стол со стульями, в правом углу кушетка. Похоже на обычный смотровой кабинет в поликлинике. Мужчина в белом халате запер дверь на ключ и убрал его в карман. Меня посадили на кушетку и отпустили.

— Ну и куда ты собралась? — сердито спросил человек в сером костюме, его голос показался мне знакомым.

— Доктор Калиот? — удивлённо спросила я, глядя на него.

— Да, я доктор Калиот, а это Даниил Николаевич. Я тебя спросил, куда ты собралась? — в этот раз его голос прозвучал немного мягче.

— На улицу, — обиженно пробубнила я и опустила глаза.

— И что ты там собиралась делать в таком виде? Сейчас холодно, ночь. А ты без одежды и можешь заснуть в любую минуту. Ты не подумала о том, что с тобой будет? Или надеялась, что Хищник тебе поможет? Он сможет придти только через десять часов, потому что тебе дали успокоительное. И твои способности не скоро заработают. За это время ты бы замёрзла, присев где-нибудь на лавочке.

Они стояли напротив меня и сердито смотрели. Ещё в их глазах видна была усталость и задумчивость. Мне было ужасно неловко, потому что не привыкла, чтобы на меня так смотрели. Я была напугана, а после слов доктора Калиота добавилось чувство безысходности и загнанности в угол. Поэтому я закрыла лицо руками и заревела.

Даниил Николаевич достал из шкафа мягкий плед и накинул мне на плечи. Стало теплее. Я не замёрзла пока бегала, но в кабинете было прохладно. Доктор Калиот взял стул и сел напротив меня. Его взгляд перестал быть сердитым. Он пока молчал и задумчиво смотрел на меня.

— Хищник мне не поможет, — сквозь плач жалобно выговорила я, — он остался в том лесу. Кажется, он… они… они умерли.

Произнеся это, я почувствовала, что раньше боялась даже думать об этом, и уж тем более не хотела признаваться себе в случившемся. Это — правда, в которую до последнего не хотелось верить. Теперь жизнь точно не будет прежней. Я начала рыдать ещё сильнее.

— Почему ты так решила? — спросил Даниил Николаевич, протягивая мне платок.

— Я видела, они там лежат все, как, — я вытерла глаза платком, — как поломанные, их глаза белые и больше не светятся. Что вы с ними сделали?

— Мы ничего с ними не делали, — спокойно произнёс Калиот, — никто не знал, что так получится с Хищником и с Вячеславом.

— Что с Вячеславом? — спросила я, и сразу пожалела, потому что побоялась услышать ответ.

— У него сломана шея, мы едва успели спасти его жизнь. Сейчас он в очень тяжёлом состоянии в больнице, — ответил Калиот грустно.

— Нет. Я не знала, что Хищник…. Почему он так сделал? Зачем? — от таких новостей я совсем растерялась.

— Мы хотели у тебя спросить, что произошло, — сказал Даниил Николаевич.

— Ничего! — воскликнула я, мой плач уже утих, но слёзы продолжали литься из глаз. — Хищник в лесу схватил нас с доктором. Он сказал Вячеславу, что бы он передал вам, что меня надо отпустить иначе он сломает ему шею. Когда Вячеслав закричал вам не то, что просил Хищник, мне стало ужасно больно, как будто голова взорвалась, а потом и всё тело. Стало темно. Потом я увидела Хищника в лесу. Мёртвого. А потом опять стало темно, и я проснулась.

Доктора задумались. Я закрыла лицо руками и снова разрыдалась. Просто выплёскивала все накопившиеся эмоции, огорчения, страхи и боль.

— Мне жалко, что с доктором так получилось, — выла я в ладони, — это ужас…. Как я теперь буду жить?

Почему же успокоительное не действует? У меня от слёз уже щипало щёки. Вдруг я почувствовала, как меня кто-то осторожно обхватил руками. Оказалось, это доктор Калиот сел передо мной на корточки и обнял. Не знаю точно, обнял или обхватил, потому что меня никто никогда раньше не обнимал. Я в одном фильме видела, как отец обнимает свою дочь. Возможно, именно это и было объятьем.

Калиот гладил меня по голове. Благодаря успокоительному, его прикосновения не доставляли мне дискомфорт, как обычно было. Не вибрировало в голове, не хотелось убежать, не появлялся разъярённый монстр. В такой ситуации он был бы очень зол. Я постепенно перестала рыдать. Вскоре остались только всхлипы, которые горькими спазмами сжимами горло и грудь.

— Всё плохое позади, Фаби. Что случилось, то случилось. Нам надо двигаться дальше. Мы позаботимся о тебе. Всё будет хорошо, — мягко шёпотом сказал Калиот.

Я вскоре совсем согрелась и обмякла. Голова стала невыносимо тяжёлой, поэтому положила её на плечо доктора. Стало спокойнее, всхлипы утихли. Я зевнула, и мне снова сильно захотелось спать. Глаза начали слипаться, приходилось моргать медленнее.

Калиот встал, бережно держа засыпающую меня на руках. Даниил Николаевич открыл дверь, и меня осторожно понесли куда-то сначала по бежевому коридору, потом по лестнице, потом по белому коридору. По дороге доктор Калиот гладил меня по спине, отчего я вскоре провалилась в глубокий сон.

Доктор Калиот сидел в своём кабинете и разговаривал с Даниилом Николаевичем о том, что произошло в этот тяжёлый день. На улице уже стояла глубокая ночь.

— Мы ошиблись насчёт Хищника. Она не могла его выдумать и навязать самой себе. И уж никак не могла загипнотизировать Вячеслава, чтобы он так сломал себе шею. Я думаю, он действительно существовал сам по себе. Но ему зачем-то нужна была эта девочка.

— Существовал? — уточнил Даниил Николаевич, — вы верите девочке? Думаете, что он просто так умер?

— Пока не на сто процентов, но думаю, что Фаби сказала правду. Мы это ещё проверим. Когда Вячеслав придёт в себя, выслушаем и его версию. Если он сможет вспомнить, конечно. Я даже думаю этот монстр, чем бы он ни был, сам не знал, зачем ему девочка. Она просто притягивала его к себе. Защищал, как умел, потому что ей требовалась защита. Она же говорила, что к ней приходили и другие сущности.

— Думаю, мы за сегодня уже оба устали. Надо всё обдумать и обсудить с остальными, — сказал заместитель Калиота.

— Когда я взял её на руки, то почувствовал что-то странное.

— Она пыталась навязать вам образы?

— Нет, я почувствовал, как она одинока. Что нуждается в защите. Какое-то странное притяжение. Мне кажется, если бы кто-то попытался у меня её забрать… Я бы не отдал. Я боролся с этим наваждением, пока не положил её на кровать, потом сразу почувствовал, как это прошло.

— Я думаю, это связано с тем, что она выглядела несчастной. Мне тоже стало её очень жалко.

— Нет, ещё была какая-то странная лёгкая вибрация в голове, — задумчиво произнёс Калиот, прищурив глаза.

— Наверное, вам не следовало её трогать. Надо было позвать спецгруппу. Как вы теперь будете работать с ней? Вы понимаете, что это может быть опасно для принятия вами верных решений?

— Конечно, — сказал Калиот, улыбнувшись, — я же не собираюсь работать с ней, держа её на руках. На расстоянии она безопасна. Если от Хищника мы всё-таки избавились, то сможем нормально обследовать её. Тогда важно будет учитывать и то, что мы неосознанно можем стать рядом с ней как хищники.

— Выходит, если бы она не засыпала, её влияние на вас было бы гораздо сильнее.

— Думаю да. Если эта теория подтвердится, ей придётся ещё очень долго жить в изоляции. Она может быть опаснее для людей, чем мы думали.

— А что потом? Что нам с ней делать, когда всё про неё выясним? Мы же не продержим её здесь до старости.

— Это уже не нам решать.

— А кому? Кому она нужна? Почему этот проект профинансировали лучше, чем другие? Для чего такие вложения?