Страница 45 из 47
Всех троих узников в коконах разместили в креслах. От толчка дядька Харитон проснулся и сначала непонимающе подрыгался, а потом свирепо огляделся. За каждым креслом встал молчаливый автоматчик. Вскоре в кабинет вошел седой старик в заношенном сюртуке, и Глина без труда узнала в нем Гомона. Аркадий Аркадьевич подошел к ней и ласково потрепал по щеке.
– Я не думал, что мы так вот увидимся, Глина, – сказал он виновато. Глина молчала, глядя на него исподлобья, и Гомон продолжил, – меня самого привели сюда, чтобы я мог убедить тебя сотрудничать с «Божьей пчелой»…
– А Харитон и Мавра – это заложники, – уточнила Глина охрипшим со сна голосом, – чтобы я сговорчивей была?
– Получается, что так, – согласился Гомон, – только и я в какой-то мере заложник, учти.
– Что от меня требуется? – сказала Глина.
Гомон придвинул стул к ней поближе и открыл было рот, чтобы рассказать все, но понял, что со связанным человеком он говорить не может.
– Размотайте ее, – попросил он автоматчика, но тот покачал головой.
– Понимаете, это не поможет, если…
Автоматчик не реагировал.
– Глина, извини, – сказал Гомон, – я тут ничего не решаю. В общем, у Виктора Ивановича возникла проблема. И без тебя ему не обойтись. Я думаю, что он мог бы прибегнуть к помощи Харитона Савельевича, но… Его проще убить, чем уговорить.
– На чьей ты стороне, моль шубная? – подал голос дядька Харитон и получил тычок от автоматчика, что было совершенно зря сделано. Автоматчик тут же отлетел к стене, ударился головой и отключился. Остальные два резко навели стволы на дядьку Харитона.
– Не убивайте меня, – глумливым голосом попросил дядька Харитон, – а то Глину некем шантажировать будет.
– Я же говорил вам, что их надо развязать… – начал было Гомон, но все взоры обратились на вошедшего в кабинет Пасечника.
Глина увидела, что он ничуть не изменился с их последней встречи. Высокий, волосы с проседью, серый костюм, свежая рубашка, дорогие часы. Глина в ночной рубашке и смирительной упаковке хмыкнула про себя.
– Я не думал, что вы так похорошели, Галина, – обратился к ней Пасечник, – после полученной травмы восстановились быстро. Это заслуживает уважение.
Глина молчала, при ближнем рассмотрении Пасечник показался ей уставшим и измученным. Он распорядился развязать пленницу, но увидев лежащего на полу автоматчика, дядьку Харитона и Вторую развязывать не стал. Гомон топтался на месте без дела.
– Аркадий Аркадьевич, вы ввели нашу гостью в курс дела? – спросил он Гомона.
– Не успел, – развел руками антиквар.
– Я много лет честно трудился на благо государства, – с пафосом в голосе начал Пасечник, – но мои возможности не безграничны. К сожалению, наступил момент, когда я не смог обойтись без помощи так называемой «несистемной оппозиции». У меня неустанно трудятся пятьдесят человек, но их силы слабы, и способности весьма средние, их едва хватает для обеспечения текущих нужд. В нашем санатории поправляет свое здоровье вся политическая элита. Всё бы ничего, но… Случилась страшная беда, вы, наверное, знаете из телевизионных передач… – Пасечник остановился и внимательно посмотрел на молчащую троицу.
– На моем хуторе электричества нет, – подал голос Харитон, – да и не все ли равно, какого очередного урку подстрелили, не президента же.
– Нет, не президента, а главу Центробанка, – уточнил Пасечник, – в современных обстоятельствах, это может означать крах всей финансовой системы. Вы представляете, какой объем финансовых обязательств у страны, каков ее внешний долг? Начнется такой коллапс, что… Второй раз девяносто восьмой год.
– При чем тут мы? – спросила Глина.
– Мне достоверно известно, что именно вы, Галина Алексеевна, владеете искусством проникать на Ту Сторону, – вкрадчиво сказал Пасечник, – а кроме вас таким способом не владеет никто.
– Где уж мне, – хмыкнула Глина, – вас обманули. Лисаветушка, видимо, очень хотела в Москву, вот и наплела вам с три короба.
– Да, вы умны. Именно Елизавета за вами наблюдала все это время, отчего бы ей врать? Подвиги ваши всем известны: факты исцеления, предсказания, взрывы. Ваша мощь растет, и это прекрасно. Ваше содействие будет так высоко оплачено, что вы даже не представляете себе, как. Называйте любую цену.
– А сколько прошло времени с момента смерти Долгополова? – спросил дядька Харитон, – я в отличие от девчонок хотя бы радио слушаю, в курсе немного.
– Он еще жив, но жить ему остались не часы даже, а минуты. Врачи поддерживают его в искусственной коме. Долго такое состояние продолжаться не может. И когда он… уйдет, нужно как можно быстрее привести его с Той стороны. Образно говоря, на входе-выходе встретить.
– А что будет, если Глина не согласится? – спросила Вторая.
– Придется вас всех убить, по очереди. Начнем с Гомона, потом вы, Мавра, потом и Харитон Савельевич, – ответил серьезно Пасечник.
– Можете убивать, – сказала Глина, – вы же с ними в сговоре. Харитон мне говорил, что держит меня в заложниках. Разве не так? Вот и разбирайтесь между собой, кто какие обязательства не выполнил.
– Хорошо, – кивнул Пасечник, посмотрев на понурого дядьку Харитона, который даже не пытался оспаривать слова Глины, – видит бог, я этого не хотел, но вы, Галина Алексеевна, меня вынудили.
Он нажал на кнопку, и в раскрывшуюся дверь втолкнули Оржицкого.
У Тимофея был совершенно безумный вид. Одетый в старые джинсы, клетчатую рубаху, босой… Казалось, он не брился и не мылся несколько месяцев. Заросший седоватым и курчавым волосом, угрюмый, со странной гримасой на лице, Оржицкий никого не узнал в комнате.
– Этого тоже будете убивать? Или он уже убитый? – подала голос Вторая.
Глина молча смотрела на Тимофея и понимала, что все это время, пока она отдыхала на хуторе дядьки Харитона, Оржицкого обрабатывали здесь крепко.
–Я думаю, что мы можем договориться,– медленно сказала Глина и отвернулась от Оржицкого.
– Вот, – широко улыбнулся Пасечник, садясь напротив Глины в кресло, – современная молодежь мыслит шире, и опять же, патриотические чувства. Мы же не будем их игнорировать?
– Тут есть проблемка одна, – также медленно, еще не придя в себя от встречи с Оржицким протянула Глина, – если я с Той стороны привожу человека, то я туда должна отвести кого-то. По-другому не бывает.
– Вы уверены? – спросил Пасечник.
– Natura abhorret vacuum, – изрек Гомон Аркадий Аркадьевич, молчавший до этого.
– Хм, я не ожидал такого оборота, – сказал Пасечник и прошелся по кабинету, – но вы же были там, вы же никого с собой мммм… не забирали?
– Так я никого оттуда и не приводила, – ответила Глина уверенно.
– И кого же вы намерены с собой взять туда? Кого-то равноценного? – тихо спросил Пасечник.
– Разницы нет, – скривилась Глина, услышав циничное предложение, – один фиг, кому в могиле гнить. Кого вам не жалко?
– Учитывая обстоятельства, вы можете выбрать любого в этом здании, – кивнул головой Пасечник, – кроме меня, ведь я гарант этой сделки. Вы не получите гонорар, если я пострадаю.
– Хорошо, – согласилась Глина, – я выбираю любого, да? Ну, тогда хотя бы этого мудилу.
Глина указала пальцем на стоящего позади нее автоматчика. Тот среагировал быстро и неожиданно, дав по потолку очередь. Все пригнулись, на пол посыпались потолочные фальшплитки, осколки ламп, безжизненно повисли провода. Заискрило по всем углам.
– Эй, я на это не подписывался, – сообщил он. Махнув своему напарнику, он, пятясь, вышел в коридор. Следом, не дожидаясь, когда ведьма укажет на него, вышел и второй автоматчик. Дверь захлопнулась, по коридору застучали гулкие шаги, удаляясь от уютного кабинета.
Виктор Иванович остался в кабинете с враждебной троицей, безумным Оржицким и Гомоном . Один стрелок лежал в отключке. Пасечник нервно покрутил головой и облизал губы, оценив перевес сил не в свою пользу, он шустро отпрыгнул к столу и нажал тревожную кнопку.
– Всем сохранять спокойствие, иначе будет хуже, – сказал он уверенным голосом, – сейчас сюда явится охрана.