Страница 16 из 43
— Ты прямо-таки торопишься спихнуть на меня свои дела, — зло щурюсь. — У тебя, что, там проблемы нарисовались?
— Вот какого ты обо мне мнения? Считаешь, что я тот, кто решил спихнуть на жену долги, кредиты? — усмехается. — Серьезно, Нин? Ну, дорогуша, ты же у нас аналитик, и мне не получится тебя провести такой тупой схемой. Отчетность, счета, договора, бухгалтерия будет для тебя открыты. Уж сможешь сложить все это в одну картину перед тем, как ставить подписи, верно?
— Я не знаю, какого я сейчас о тебе мнения, и чего действительно от тебя ждать.
— Ну уж не подобной мерзости с навешиванием долгов и кредиторов, Нин, — понижает голос до гневного шепота.
— Все честно, — вскидываю бровь, — я для тебя неадекватная истеричка с пузом, а ты негодяй, который хочет подставить жену.
— Какая парочка, а? — Глеб щурится.
— А еще я могу взять и все просрать, что ты мне оставил. Не боишься?
— Да ты же решишь мне нос утереть, — Глеб недобро усмехается.
— Найду какого-нибудь молодого и дерзкого, и этот молодой и дерзкий обдерет меня, как липку.
— Беременная будешь искать молодого и дерзкого? Или с младенцем на руках? — Глеб накидывает на шею галстук
— Может, он сам меня найдет? — отвечаю с ревнивым вызовом.
— Да сдался он тебе, — завязывает галстук, не спуская с меня взгляда. — Нет, ну… Конечно, ты можешь мне отомстить, но у тебя очень высокие требования к мужчинам. А будут еще выше после моего невообразимого благородства при разводе. Обеспеченная женщина с бизнесом, четырьмя детьми и принципами обратит внимание на альфонса?
— А, может, это будет твой конкурент?
— Все мои партнеры и конкуренты женаты. Это не к тому, что они не могут обратить на гордую красавицу, которую я введу за ручку в свои дела, а к тому что женатики тебе не будут нужны. Я не просто так упомянул твои принципы, Нина.
— Хорошо устроился, — возмущенно шепчу я.
— Иди завтракать, — затягивает узел галстука, приподняв подбородок. — Я там тебе порезал маринованных огурчиков и полил их горчичкой, как ты любишь. И порезал аккуратными кружочками.
Медленно выдыхаю. Помнит о моем пристрастии к огуречным кружочкам с горчичкой, которое преследует меня при каждой беременности. И люблю я именно кружочки. Ни целые огурчики, ни полосочки, ни квадратики, а кружочки.
— И да, — говорит Глеб, когда я медленно отступаю. — У меня будет сегодня встреча с Надеждой. Тебя я не возьму, но будь в курсе.
Пока я справляюсь с накатившим гневом и ревностью, выходит в спальню. Шагает к комоду, с которого подхватывает черный флакон его любимого парфюма. Замирает, кидает на меня взгляд и отставляет на место.
Да, вероятно, у меня скоро проснется отвращение и к парфюму. Однако я тащусь от запаха дегтярного мыла, и ловлю себя на мысли, что надо бы прикупить кусочек этой жуткой вонючки.
Буду жрать огурцы и нюхать дешевое мыло. В соплях и слезах.
— Ладно тебе, — хмыкаю я и прохожу мимо Глеба, — надушись для Наденьки.
Вслед летит тяжелый и осуждающий вздох.
***
Приглашаю в мою новинку “Развод. Вспомни, как мы любили”. У героев все будет очень сложно. https:// rureader/razvod-vspomni-kak-my-lyubili-b457760?c=5294415
c621822c-2380-4a4e-9e46-893bf727cb90.jpg
— Я полюбил другую женщину, — говорит Виктор.
И я роняю ложку.
Звон.
А затем на пол летит и ведерко с мороженым.
Глухой стук. Дверца морозильника медленно покачивается.
— И я… — Виктор тяжело вздыхает, — я так больше не могу, Маш.
Глава 25. Я не хочу, чтобы ты был рядом
— Вот! Посмотрите! — директриса Анна Ивановна протягвает в нашу сторону смартфон. — Вот как ваш сын ведет на уроках.
Мы молча смотрим видео, которое было снято одноклассницей Арсения из-под парты. Мат на мате, и на очень заковыристом и хорошо построенном мате.
Если кратко, то Арс посылает Зинаиду Аркадьевну в пешее эротическое, сомневается в ее умственных способностях и заявляет, что она ограниченная женщина, которая только и может, что докапываться до учеников.
Когда видео обрывается на то, что Арс выходит из класса и хлопает дверью, мой сын говорит:
— От своих слов не отказываюсь.
— Это возмутительно! — повышает голос Зинаида Аркадьевна. — Я педагог с многолетним стажем!
Честно сказать, мне все равно на ее истерику сейчас. От нее фонит сладкими духами, и мне приходится даже задерживать дыхание.
— Я предыстория у этой речи есть? — Глеб вскидывает бровь.
— Что? — Анна Ивановна откладывает телефон.
— Или вы хотите сказать, что мой сын встал посреди урока и начал материться? — голос у Глеба спокойный и холодный.
Доехали мы до школы в гнетущем молчании. И до кабинета директора тоже дошли без слов.
— Да! — Зинаида Аркадьевна скрещивает руки на груди.
— Неужели? — Глеб не сводит с нее взгляда.
Сегодня он встретится с Надей. И, конечно же, я хочу потребовать того, чтобы я присутствовала, но есть ли в этом смысл?
Может, мне стоит отойти в сторону и понаблюдать?
Как же тяжело сидеть рядом с Глебом и играть перед чужими людьми мужа и жену. Я не хочу слушать претензий в сторону моего сына.
— Что бы он вам там ни наговорил, — Зинаида Аркадьевна кривит губы. — Это все ложь. Он проблемный, и всегда юлит, выкручивается, и все выворачивает в свою пользу.
— Так в чем была предыстория всего этого?
Зинаида Аркадьевна нервничает, а я хочу потащит ее в душ и смыть с нее этот дикий и мерзкий парфюм. С крепкими матами.
— Я громко скрипел стулом, — Арс хмыкает. — Я предложил поменять стул. И пошло-поехало. Я долго терпел, — щурится на Зинаиду Аркадьевну. — И общался вежливо.
— Вот! — Зинаида Аркадьевна вскидывает в его сторону пухлую руку. — Вежливо общался! Сидел и зубоскалил! Подрывал мой авторитет! А я просто попросила тишины! И не для себя, а для его одноклассников, которые писали сочинение!
— А в чем была проблема поменять стул? — спрашиваю я.
Да что мне твой стул, дура? Вот это проблема! У нас весь мир перевернулся, а она про стулья вещает. Идиотка.
— Я, что, должна была бегать в поисках стула для вашего сына? Свободных стульев в классе не было! И знаете? Он настолько обнаглел, что ему даже предложили поменяться стульями! Он всех держит в страхе!
— Стульями, я так понимаю, не поменялись? — хмыкает Глеб.
— Запретила, — Арс вздыхает. — И сказала, что я расшатаю и чужой стул, потому что вот такая моя суть. Только и думаю, как сорвать урок и довести ее до слез. В прошлый раз я громко щелкал ручкой. И, внимание, — Арс переводит взгляд на Зинаиду Аркадьевну, — у меня была обычная ручка. Как я ей мог щелкать — большая загадка.
— Но ты чем-то щелкал, — шипит Зинаида Аркадьевна. — Я это знаю.
— Подождите, — Анна Ивановна медленно выдыхает, — мы говорим не о ручках, а о том, что ваш сын использует нецензурную лексику в агрессивном тоне.
— А ее можно использовать в ласковом или вежливом тоне? — Глеб удивленно приподнимает бровь.
Анна Ивановна и Зинаида Аркадьевна зависают на минуту от вопроса Глеба, который поправляет галстук в ожидании ответа.
— И у кого он всего это набрался? — Зинаида Аркадьевна очухивается и идет в атаку.
— Точно не у меня, — Глеб пожимает плечами. — Я не способен выстраивать длинные предложения с матами так, чтобы они четко донесли суть претензии.
Судя по тону, Глеб тоже хочет послать ее в пешее эротическое.
— Это… у меня нет слов… — Зинаида Аркадьевна охает. — Ваш сын ведет себя по-хамски, унижает взрослого человека, а вы его поощряете?
— Я соглашусь в том, что следует избегать нецензурной лексики, — я сдержанно улыбаюсь. — Ведь донести свою мысль можно без матов, и донести ее так, что будет куда обиднее для оппонента. И у моего сына почему-то всегда особые проблемы именно с вами, Зинаида Аркадьевна. Мы обязательно проведем беседу с сыном, что стоит избегать нецензурной лексики особенно на уроках литературы. С другой стороны, тот же Пушкин баловался пошлостями и обсценной лексикой. А Есенин? А Блок?