Кесарь

Вот только сама Рада пару раз ненароком отметила, что взгляд этих самых «омутов» украдкой останавливаются именно на ней – и обжигал ее с совершенно иным выражением… Вот когда Антоний, приходивший за Глашей на кухню уже трижды, смотрит на неё, взгляд его становится медовым, приторно-сладким, завораживающим... Но на Раду фрязин смотрел, словно тотчас задрал бы ей подол!

И эта двойственность, даже двуличность «любушки» пугала молодую женщину, заставляя относиться к Глашиному избраннику с опаской. Будь на ее месте любая из девок, Рада уже бы поделилась своими опасениями – но если она что-то подобное скажет Глаше… Так та со свету сживет стрелецкую женку от ревности! Да и потом – ну посмотрел и посмотрел, быть может, Раде почудилось, и она совсем неправильно поняла взгляд «любушки», сегодня назначившего старшей кухарке дневное свидание?

Может быть и так…

А все одно у Рады исподволь возникло ощущение, что фрязин подобно змею-искусителю втирается в доверие к Глафире, желая воспользоваться не только ее сдобным телом, но ищет для себя и иные какие выгоды… Вот только какие?!

…Так и не найдя для себя ответа на беспокоящий ее вопрос, Рада добралась до княжеского шатра, где ее встретили несколько разочарованные дежурные стрельцы:

- А где же Глаша?

Несколько уязвленная таким замечанием, молодая женщина не смогла сдержать легкой язвительности в голосе:

- Глаша предпочитает русскому Ивану фрязина Антония… Да пропустите уже, дурни, чего бердыши-то скрестили?!

Обидевшись на «дурня», старший из стрельцов холодно и резко бросил в ответ:

- У князя немецкие офицеры, велено не пущать!

Но и Рада, потерявшая уже всякое терпение, воскликнула в голос:

- Сейчас как рассыплю пирожки княжеские, что Михаил Васильевич каждый день просит подать на свой стол… А скажу – что вы короб задели! Переведет тогда вас кесарь из своей охраны куда-нибудь в Калязин, а то и поближе к Суздали - вот тогда увидите!

Оба стрельца тотчас сбледнули с лица – и если старшему гордость не позволила уступить сразу, то младший поспешно отвел бердыш в сторону:

- Да что ты, сестрица! Проходи! Только не отвлекай уж князя и офицеров. Иначе браниться будет Михаил Васильевич…

Рада заметно благосклоннее кивнула – и, дождавшись, когда старшой стрелецкой пары откинет перед ней полог, с поклоном вошла внутрь.

Жена «Орла» впервые оказалась в великокняжеском шатре. Невольно подивившись скудости и простоте обстановки (деревянная лавка в самом углу для сна, простой стол да пара топчанов), она поспешно подошла к столу, стараясь не отвлекать присутствующих от разговора. Но ненароком подняв взгляд, молодая женщина не смогла сдержать радостной улыбки: ведь перед князем вытянулся Себастьян фон Ронин, немецкий рейтар и друг Тимофея! А позади его стоят и верные офицеры ротмистра…

Муж ни единожды рассказывал Раде о человеке, с коим они вместе совершили путешествие в Ростов, к старцу Иринарху – и утверждал, что ротмистру рейтар можно доверять, как самому себе. Что в случае какой беды Рада может – и должна! – обратиться именно к Себастьяну… Но последний еще до начала зимы был отослан из войска Скопина-Шуйского в южное порубежье, готовить рейтарские сотни.

Но вот, Себастьян фон Ронин вернулся – живой и невредимый, внушая Раде надежду дождаться и своего «Орла»! Впрочем, она рада и немцу, как действительно родному и близкому человеку... Последний также скосил в ее сторону взгляд – и подбадривающе улыбнулся: мол, узнал, рад видеть! И молодая женщина, отступив к выходу из шатра, притаилась у стенки, надеясь не выдать себя каким неосторожным движением – да дождаться окончания разговора князя и его офицеров...

Между тем Михаил Васильевич, ни на мгновение не прервавшийся, и даже не посмотревший в сторону кухарки и ее пирогов, продолжил вопрошать у немцев:

- Значит, господа, набрать полнокровные роты в Ельце вы не смогли, привели лишь эскадроны… Причем вместо четырех обучили лишь три – а сотню колесцовых карабинов так и вовсе утопили по дороге?!

Кесарь спрашивает вроде бы и не слишком грозно, а на последних словах в его голосе послышалась неприкрытая усмешка… И все же в шатре повеяло холодом. Последовала неловкая пауза, которую попытался было прервать высокий, крепкий рейтар с рыжеватыми волосами:

- Князь, послушайте…

Однако встрепенувшийся ротмистр жестом руки оборвал своего подчиненного – и тотчас поправился:

- Великий князь! Михаил Васильевич, нисколько не желаю лгать, а потому отвечу, как на духу: мало ратных людей на южной украине Московского царства, мятеж Болотникова унес жизни много детей боярских да стрельцов, да служивых казаков. Между тем татары наоборот, участили набеги, прознав о слабости нашего степного рубежа. А потому и людей нам давали неохотно, и набрать рейтарские роты оказалось столь трудно – просто не из кого набирать. Ну не городовых же казаков, вчерашних крестьян, учить рейтарскому искусству боя?

Кесарь согласно кивнул – и, воодушевившись, Себастьян продолжил:

- Чтобы сформировать даже три полнокровные сотни нам пришлось отдать карабины гарнизону, дабы ельчане могли увеличить число своих стрельцов. Но! Зато рейтар мы успели не только обучить, но и обкатать в бою с погаными нехристями; сунулся под Елец крупный отряд ногаев, так мы его и в хвост, и в гриву расколошматили! Татары только и бежали, поджав хвосты… Так что три сотни рейтар – это все, что мы сумели собрать, и это на самом деле лучший расклад!

Чуть помолчал, фон Ронин нехотя добавил:

- У Ляпуновых же мы и просить никого не стали – во-первых, у Прокопия итак мало всадников, а приходится драться и с ворами, и с татарами. Во-вторых, не успели бы мы их подготовить… Ну и в-третьих, воевода вряд ли дал бы нам хороших воинов, даже если бы кого-то и выделил от бедности своей.

Великий князь немного помолчал, меряя рейтар недобрым взглядом, а после неожиданно для немцев (судя по их вытянувшимся лицам!) спросил:

- Ну а пушки вертлюжные, что у ногаев взяли, куда дели?

Немного помявшись, ротмистр честно ответил:

- Ельчанам оставили. Подумалось, что им все же нужнее будет… Да и лафеты у этих фальконетов были дрянные… Но откуда?!

Впервые открыто улыбнувшись за время разговора, Михаил Васильевич хлопнул ротмистра по плечу:

- Считай, проверку на честность ты прошел, фон Ронин! Теперь докладывай о лисовчиках.

Чуть потемневший лицом Себастьян – словно вспомнивший нечто для себя неприятное – с легким вздохом ответил:

- Рассказывать особо не о чем, Михаил Васильевич. Прошли до самого Калязина тремя обозами, да разными дорогами. Воры напали на меня и на эскадрон Джока Лермонта, в то время как конвой Тапани Йоло и вовсе обошли стороной. В моем случае удалось отбиться от нападающих огненным боем, потеряв лишь одного казака, голову Харитонова… Джоку повезло меньше: на его обоз воры напали ночью. Дозорные успели поднять тревогу, но черкасы Лисовского подобрались слишком близко к лагерю шотландца. В сумятице ночной схватки Лермонт потерял шестерых рейтар – но и его солдаты отбились от врага за счет преимущества пистолей в ближнем бою! Кроме того, сопровождающий отряд всадников разбил лагерь всего в версте от лжеобоза, и вовремя подоспев, смял тотчас бросившихся наутек воров, осознавших, что попали в ловушку… Иначе потери наших ратников были бы еще выше.

Михаил Васильевич согласно покивал – после чего, отступив к столу, протянул Себастьяну какую-то бумагу:

- Офицерский патент на звание полковника, фон Ронин. Правда, я не знаю, будет ли он действовать за пределами Руси…

Глаза Себастьяна счастливо засверкали; с радостью приняв его, тот с признательностью ответил:

- Благодарю вас, кесарь! Но можно ли это понимать…

- Да, ты получаешь под свое начало все пять рейтарских сотен, сведенных отныне в один полк. Однако!

Сделав небольшую паузу, великий князь продолжил:

- Однако это ведь первый рейтарский полк из русских же воинов в составе нашей армии. Подумай очень хорошо, Себастьян, желаешь ли ты покинуть Московское царство по завершению войны с ляхами – если нет, то ожидай вслед за патентом и боярское достоинство, и земельный надел, и имение в придачу! Ну, а ежели хочешь вернуться домой – получишь справедливое жалование, сохранишь патент, но на этом все. Более того, знай, что я никуда не отпущу тебя, покуда ты не подготовишь командира полка себе на замену. Так что подумай…