Праведник

Запах отчаяния тянется, как ядовитый туман. Холодный воздух охватывает меня, увлекая за собой аромат мусора и городских выхлопных газов. Вдалеке гудит транспорт, смешиваясь со случайными гудками и сиренами.

Я скрещиваю руки на груди, плотнее закутываясь в тяжелое пальто.

Многоквартирные дома возвышаются передо мной, как уродливое светящееся чудовище на фоне ночного неба… И в одной из этих квартир горит одинокий свет. Одно особенное окно на пятом этаже, единственная точка в море других мельтешащих огоньков. Это одинокое окно стало моим личным смотровым экраном — крошечной лазейкой, чтобы взглянуть на единственное существо, способное подвести меня к отпущению грехов. Ее послали следить за мной, но это я наблюдаю за ней. День за днем, в течение… я не знаю, как долго это длится.

Я смотрю в окно. Жду. Благоговейный страх приковывает мои ноги к месту. Не могу сказать, сколько прошло времени, но, наконец-то, я вижу ее, словно святое явление пред грешником.

Силуэт ее фигуры показывается на свету, и я вижу, как она стягивает через голову рубашку.

Я нахожу определенное удовлетворение в ее неведении. Она понятия не имеет, что за ней следят. Такая блаженно-наивная, несмотря на то что прекрасно знает, что в этом мире существуют монстры.

Я жду, когда она уйдет или погасит свет. Но ни то, ни другое не происходит. Минуты перетекают в часы, и умиротворяющая тишина ранних утренних часов укрывает словно одеялом. Большинство других окон темнеет, но не ее. Нет, оно светится в темноте, как маяк для потерянного корабля. Меня неистово тянет к нему. Закрыв глаза, я представляю, как она сидит в своей маленькой квартирке, возможно, пытаясь забыть о своих проблемах. Может быть, она выпьет несколько бокалов вина. Возможно, она сейчас плачет. Слезы ангела. Когда чернота ночи начинает переходить в самый темный оттенок серого, я начинаю нервничать. Свет в ее окне все еще горит. Любопытство разъедает меня, и я больше не могу просто стоять на месте. Оттолкнувшись от машины, я иду по дорожке, ведущей к домам.

Поворачиваю налево в сторону "Северной башни". Вестибюль там не предусмотрен, при входе открывается просто бетонное помещение с лифтом и двумя дверями с надписями "Лестница номер один" и "Лестница номер два". Дверь лифта живописнее украшает облупившаяся краска, чем кем-то нанесенное граффити. Локтем нажимаю на кнопку вызова и жду. Ничего не происходит в течение долгих минут, пока я, наконец, не соображаю, что лифт не работает. Придется идти по лестнице. Бледно-голубая краска отслаивается от двери, а стекло выглядит так, словно оно чем-то испачкано, и мне совершенно не хочется углубляться в его изучение.

Прикрываясь рукавом куртки, я распахиваю дверь, и меня тут же встречает невыносимый запах мочи. Бетонная лестница выглядит как рассадник всех известных науке бактерий. Музыка сверху становится громче, когда я поднимаюсь на пятый этаж. Коридор освещен мигающей люминесцентной лампой с ненадежно свисающими проводами. В этом комплексе нет управляющей компании. Либо так, либо жители просто привыкли к определенному уровню убогости. Все кажется вполне стандартным и приемлемым, если люди просто не способны ни на что иное, кроме как принять любую ситуацию. Типичная эксплуатация бедных и необразованных. Однако Иден не относилась к этой категории.

Полные стипендии в академии недостижимы, они присуждаются только лучшим и умнейшим из тех, кого может предложить Европа. Нет, в ней не было недостатка образования, может быть, она просто была глубоко несчастной? Умершие родители и младший брат, которого нужно поставить на ноги… Говорят, что Бог дает нам ровно столько, сколько мы можем вынести. Я не уверен, правда ли это. Я люблю и уважаю Его, но думаю, что Ему нравятся наши страдания. Такое могущественное существо, как Он, наверняка могло поддаться нарциссическим наклонностям. Возможно, просто любви недостаточно. Ему нужны доказательства. Определенные акты стойкости, которые подтверждают нашу безусловную веру.

Я двигаюсь дальше по коридору, и мерцающий свет рисует передо мной сцену, похожую на начало фильма ужасов. Наконец, я останавливаюсь перед ее дверью. Номер 503. Цифра 3 висит вверх ногами, а красная краска выцвела до розовой и потрескалась по краям рамки. Но там имелся глазок, и я представляю, как она с другой стороны смотрит на меня. Если бы это был фильм ужасов, она была бы невинной, напуганной девочкой, а я предстал бы безумным убийцей. Эта мысль заставляет меня улыбнуться. Я могу с легкостью представить такой сценарий, когда думаю о ней и рисую это в своем воображении. Да, ангел, изгнанный на землю, чтобы прозябать в нищете. Это действительно поэтично.

Я замираю на долгие секунды, прежде чем подойти ближе. Закрыв глаза, прижимаю ладонь к двери, представляя ее по ту сторону. Подойдя еще ближе, я почти прижимаюсь ухом к выцветшей краске. Я слышу низкий гул телевизора и… шаги. Далеко. Не близко, но если бы она сейчас посмотрела в глазок, то увидела бы меня.

Один, два, три, четыре шага. Пауза. Один, два, три, четыре. Пауза. Она шагает. Малышка Иден, кажется, в чем-то запуталась, и я бы солгал, если бы мне это не нравилось, потому что… только взгляните на меня: вот он я, наблюдаю за ней. Я потерян так же, как и она… Мы связаны. Она в своем горе, и я, наблюдающий за этим из тени.

Отпрянув от двери я иду обратно. Один шаг, второй. Один и еще один, пока не оказываюсь на лестнице. Я заставляю себя уйти и вернуться в машину. Она стала зависимостью, наркотиком, на погоню за которым я готов тратить все свое время. И это помешательство заставляет меня сидеть в машине около ее дома, пока солнце не показывается из-за горизонта.

Глава 8

Иден

Я иду по оживленным улицам Лондона, вежливо улыбаясь пьяным людям, весело разгуливающим вокруг. Телефон вибрирует в кармане, и я достаю его, проверяя экран. Параноидальная привычка после исчезновения Отто. Я всегда жду, надеясь, что это звонок, который я отчаянно хочу получить. Что его нашли.

Не повезло. Это текстовое сообщение от Эша, а также два пропущенных звонка. Я избегала его больше недели, с тех пор как он отвел меня к Джейсу. Я пошла к нему, потому что у меня не было выбора, но, по правде говоря, это ящик Пандоры, с которым я не в состоянии справиться сейчас. Ничто не имеет значения. Он не имеет значения. Только Отто. Все остальное просто бессмысленно.

Когда я приступаю к работе, в баре уже аншлаг, и я действительно рада, ведь смогу отвлечься. Это своего рода терапия, возврат в нормальную жизнь. Мои глаза рассеяно блуждают по толпе и останавливаются, когда замечаю парня, прислонившегося к стене возле танцпола. Он пристально смотрит на меня, и я узнаю его, но не знаю откуда. Наши взгляды удерживают друг друга слишком долго, прежде чем он небрежно отводит глаза, будто его внимание было ничем иным, как случайностью.

Библиотека. Я видела его вчера в библиотеке. Несколько раз я отвлекалась от учебника и видела, как он наблюдает за мной. Я думала, что он немного странный, но вот он снова перед моими глазами. За мной следят? В моей груди образуется тугой узел, и я слышу громкий треск разбивающегося стекла, когда холод растекается по моим ногам. В баре на мгновение все замолкают, и единственное, что можно услышать, — это грохот музыки. Затем все начинают подбадривать нестройным хором выкриков, от которых мои без того напряженные нервные клетки вот-вот лопнут. Я снова ищу этого мужчину у стены, но он исчез.

В смятении я падаю на колени и начинаю собирать стекло. Я чувствую острый кусок, впившийся мне в ногу, но не обращаю на него внимания, подбирая осколки трясущимися руками.

— Привет! — Мой взгляд останавливается на Саммер, склонившейся рядом со мной. Ее темные глаза встречаются с моими, она хмурая. — Ты в порядке? — спрашивает она, кладя свою руку поверх моей.

— Я…

Осмотрев бар, она машет кому-то рукой, а потом хватает меня за локоть, поднимая на ноги и уводя прочь. Оказавшись в туалете, она затаскивает меня в большую кабинку с раковиной в углу и заставляет сесть на закрытое сиденье унитаза. Музыка из клуба сотрясает хлипкие перегородки, из-за чего замок лязгает о задвижку. Саммер перебрасывает свои длинные темные волосы через плечо и хмуро смотрит на мою ногу. Кровь стекает по моей голени и обволакивает икру, пока не начинает капать на пол. Намочив бумажное полотенце, она подходит и садится передо мной на колени.