Страница 26 из 33
— Его силы кажутся мне нетронутыми, — поколебался Пенрик. — Только чувство вины и смятенный разум, похоже, перекрывают ему полный доступ к ним.
— Вы можете что-нибудь с этим сделать? С вашими способностями?
— Естественное направление моих навыков — испортить, а не исправить. И они работают с предметами, а не с умами. В основном. — А Инглис работал с умами, а не с предметами. Теперь, когда Пен задумался над этим, он увидел странную взаимность.
Пальцы Гэллина потянулись друг к другу.
— Тогда, возможно, нужны не ваши навыки колдуна, а навыки жреца? Возможно, вы тот, кто должен дать ему духовный совет?
Пенрик был застигнут врасплох.
— Это… не было предметом, на который я тратил много времени в семинарии. Если так, то это довольно ужасная шутка.
— Это не может быть доводом, что это не от вашего бога, — Гэллин слегка улыбнулся. — Скорее наоборот.
И поэтому шутливое хвастовство Освилу, что он полноправный жрец, обернулось, чтобы укусить его сейчас. Из всех задач, которые он представлял себе на охоте на волка Серой сойки, будь то в качестве волшебника или героя-лучника, мудрого советника даже не было в списке.
— Ну, — пробормотала Дез. — Теперь мы понимаем, почему вы так быстро оставляете свои шнуры в седельных сумках.
— Это было не то! — он начал было возражать и остановился. Он снова поднял лицо к Гэллину. — Вы служили здесь много лет. Вы знали Скуоллу, как друга и как шамана. Несомненно, вы должны быть лучше подготовлены для такой задачи?
Гэллин покачал головой.
— Друг, да, я на это надеюсь. Но я не могу сказать, насколько я когда-либо понимал, что он делал со своими собаками, за исключением того, что заметил, что ни в этом, ни в нем не было никакого злого умысла. Но вы и Инглис кин Волфклиф, вы оба братья по сверхъестественному. Вы видите вещи, скрытые от меня. Может, вы также увидите выход из этого путаницы.
— Признаюсь, у меня была пара идей, — смущенно откашлялся Пенрик. — Но это было просто для того, чтобы попробовать. Никакой мудрости. На самом деле Освил считал это большой глупостью.
— Как я понимаю, следователь Освил хочет уехать. Вы не можете отменить его решение?
— Принцесса приставила меня к нему, а не его ко мне. Задача была его задачей с самого начала, прежде чем она стала… — Пен заколебался, — такой сложной.
— Смог бы он удержать Инглиса без вашей помощи?
— Ну… — Пенрик размышлял о возможностях, заложенных в этом странном голосе, если бы его можно было использовать без ограничений. Не говоря уже о других шаманских навыках. — Нет.
— Выглядит так, что вы — ключевое звено. Если вы решите остаться, он не сможет взять Инглиса и уйти.
— Это… похоже, так оно и есть, да.
— Тогда я умоляю вас остаться. И применить свои идеи. Или советы. Мудрость, глупость — как бы вы это ни называли, — Гэллин перевел дух. — По крайней мере, вы должны попробовать.
Пен представил себе молитву или благочестивое нытье — белому богу подойдет и то, и другое: Если Тебе это не нравится, дай мне что-нибудь получше.
В его голове царила глубокая тишина. Даже Дез не дразнилась и не болтала.
Пенрик сумел кивнуть. Стараясь не показывать своих сомнений, он вернулся к столу, чтобы проводить Инглиса — и двух собак — обратно в спальню.
Они снова уселись, скрестив ноги, лицом друг к другу на спальном мешке. Блад плюхнулся поперек дверного проема и вздохнул; Арроу сел рядом с Инглисом и, казалось, наблюдал с более чем собачьим интересом.
— Хорошо. — Пенрик перевел дыхание. — То, что я собираюсь здесь сделать, это дать вам чистое новое заклинание, чтобы открыть вам вход в ваше духовное пространство.
Инглис бросил на него взгляд, полный удивления и обиды.
— Что заставляет вас думать, что вы можете сделать с этим первое, что нужно? Колдун.
— Я тот, кто здесь есть. Это, кажется, самый важный момент в настоящее время. — Отказываясь увядать под хмурым взглядом Инглиса, Пенрик продолжил: — Мой призыв будет: "Отец и Мать, Сестра и Брат, Другой". И ваш ответ будет таким: "Позвольте снова быть самим собой".
— Это должно быть молитвой?
— Нет, это ваша песнь. Я подумал, что объединю эти два и сэкономлю шаги.
Инглис встретил его яркую улыбку еще более сердитым взглядом.
— Это глупая рифма.
— Я волшебник, а не поэт.
— Очевидно. Это даже не четверостишие.
— Повторите это, и оно превратится в четверостишие.
Инглис выглядел готовым взбунтоваться. Или, по крайней мере, отказаться сотрудничать. И Пенрик понятия не имел, что он будет делать в таком случае.
Дез на мгновение овладела его ртом и сказала медовым тоном:
— Или вы могли бы помолиться: "Отец и Мать, Сестра и Брат, Другой. Пусть я ударюсь головой, а не ногой". — Пен не смог сдержать улыбки, когда она отпустила рот.
После долгого, мрачного молчания Инглис сказал:
— Первый сойдет.
— Хорошо, — сказал Пен. И твердо подумал: "Больше никаких помех, Дез". Она ушла вглубь, притворно застенчивая. — Я начну. Отец и Мать, Сестра и Брат, Другой…
Они начали повторять призыв и отклик во многом так же, как Инглис и его, возможно, совсем-не-так-давний наставник. Легко запоминающаяся, простая (или простецкая, как выразилась Дез) молитва действительно стала скучной после достаточного количества повторений. Через некоторое время после этого слова стали терять какой-либо смысл или связь вообще, превратившись в ровный, успокаивающий двойной гул. Пен не унимался, пока их языки не начали заплетаться, и тогда он объявил перерыв.
Ничего не случилось. Ну, он этого и не ожидал, солгал себе Пен. Ладно, он был полон надежд.
— Как часто ваш шаманский мастер повторял ваши практические занятия? — спросил Пен.
— Это менялось в зависимости от его обязанностей и моих. Иногда, один или два раза в день. Иногда дюжину.
— И как долго вы упражнялись за раз?
— Примерно так же, как сейчас, пока наши языки не уставали слишком, чтобы плодотворно продолжать. Это тоже было по-разному.
— Хм, — Пенрик хлопнул себя по коленям и встал. — Тогда дадим отдых вашему языку. И ноге.
По крайней мере, Инглис не возражал против этого предписания. Пен обнаружил, что один из их охранников сидит наверху лестницы.