Пенрик и шаман

Пенрик и шаман

Глава 1

Пятеро богов, стервятники казались огромными на таком расстоянии!

Птица склонила лысую голову на изогнутой шее, глядя на Инглиса, как близорукий старик, как будто не зная, был ли он ее врагом или… завтраком, судя по тому, как над головой стремительно светлело затянутое низкими облаками небо.

Стервятник потоптался взад и вперед, перья пошевелились на его "штанах", когда он поднял когтистую лапу и обдумал свою дилемму. Крючковатый желтый клюв словно прицелился. Инглис открыл пересохший рот и издал резкое шипение, как огонь в кузнице, когда раздуваются мехи. Птица отступила на шаг, подняв огромные коричневые крылья, словно злодей в пьесе запахивался в плащ перед тем, как заявить о своем неповиновении судьбе.

Инглиса же судьба, похоже, теперь прижала к земле — в прямом смысле слова. Он поскреб твердую землю рукой в перчатке, ее кожа была холодной и жесткой. Удалось собрать только снег. Еще недостаточно света, чтобы увидеть, много ли на нем крови. Крутая долина, из которой он выбрался прошлой ночью, была туманной бездной, лед и скалы — мозаикой из белых и черных полос, низкие деревья — расплывчатыми клешнями. У него ужасно болела голова. Он думал, что замерзающий человек должен утратить чувствительность, но его застрявшая нога продолжала пульсировать. Последний рывок ничего не изменил. Лежа на склоне, он больше не мог собраться с силами, чтобы выпрямиться и попытаться найти упор получше. Стервятник снова подпрыгнул. Инглис не знал, чего он ждал. Подкрепления? Они созерцали друг друга неизмеримое время.

Собака залаяла, приближаясь. Не просто тявканье, а гулкий лай, словно доносящийся из груди размером с бочку. Более звонкий лай и еще один присоединились к первому. Когда собаки бросились вверх, стервятник взмахнул крыльями и поднялся в воздух, но отступил только до ближайшего дерева с голыми ветвями. У Инглиса наверняка были галлюцинации — Великого Зверя здесь быть не могло, но большая собака размером и формой походила на волка, и волк в крови Инглиса, казалось, откликался ему. Пес дрожал в собачьем экстазе, облизывая его лицо, катаясь по снегу и размахивая лапами в воздухе, только чтобы подпрыгнуть и снова лизнуть, в то время как двое других кружились вокруг него, скуля и тявкая. Вы думаете, что я ваш бог? Здесь нет богов…

Голоса.

— Что это?

— Что-то дохлое, похоже. Арроу, тварь тупая! Не валяйся в этом, от тебя опять будет вонять по всему дому!

— Смотри, это человек!

— Кто-то, кого мы знаем?

Вокруг него двигались призрачные фигуры. Кто-то оттащил собаку, но она с грозным рычанием вывернулась и снова принялась тыкаться в него носом.

— Нет. Путник.

— И что он делает так далеко от дороги через перевал?

— Похоже, дурацки самоубивается.

— Он пошел по этой тропе, один в темноте, в такую погоду? Я бы сказал, что это и есть самоубийство. Не иначе, поддался искушению Бастарда.

— Стоит ли отнести его тело в Уиппурвилл? Вдруг за него дадут награду или что-то в этом роде.

Задумчивая пауза.

— Или не дадут, и какой тогда в этом смысл? Возьми награду сейчас, сбереги силы. Раздень его, и пусть падальщики похоронят его в небе. Для него это уже не имеет значения.

— Ну, самое время, чтобы кто-нибудь сделал нам подарок на божий день…

Ага, вот и подкрепление для стервятника. Руки рвут его одежду.

— Хорошая ткань. Хорошие сапоги — помоги мне переложить эти камни, и, бьюсь об заклад, мы сможем достать их оба.

— Может, придется отрезать разбитую…

Ногу или сапог? Нет, им нужен сапог. Может, нога…

— Сапоги для верховой езды. А где его лошадь? Думаешь, она его сбросила?

— Полагаешь, мы сможем ее найти? Она могла быть навьючена большим количеством товара.

— Он должен был вести лошадь в поводу на этом склоне. Мог поскользнуться… глупо пытаться лезть на гору в этих сапогах.

Пауза.

— Я не вижу лошадь внизу.

— Это может быть дохлая лошадь, если она… отойди от него, Арроу, дурная псина!

Руки за поясом.

— Кошелек!.. А, дерьмо. Ничего интересного.

— Какая необычная рукоятка у ножа! Это настоящие драгоценности?

Фырканье.

— Да ну, стекляшки из Мартенсбриджа.

Они потянули за ножны, пытаясь вытащить их. Глаза Инглиса разлепились; он потянулся вглубь себя и из последних сил метнул голос, как копье: "Не трогай мой нож".

Безумный рывок назад.

— Зубы Бастарда, он еще жив!

Мелкие собаки зашлись в припадке дикого лая, и их пришлось отогнать от него. Большой пес припал, опустив уши и хвост, заскулил, облизывая лицо и шею с жалким подобострастием. Но руки, которые тянули его нож, перестали копаться в его одежде. Профанация. Похоже, силы не полностью покинули его в малодушной компании с надеждой, верой и храбростью.

— Отец и Мать! И что нам теперь делать?

Тот самый вопрос, который мучил его пятьсот миль. Соскребая последний остаток сил, оставшийся в нем, он выдавил из себя: "Отнесите меня домой". Наверно, он плакал, но его больше не заботило, кто это видит. Возможно, серый рассвет был фальшивым, потому что мир вокруг него снова потемнел.

Глава 2

— Мне скучно, — ныла Дездемона. — Скучно, скучно, скучно!

Пенрик вернул контроль над своими губами и улыбнулся странице, по которой осторожно продвигалось его перо:

— Уничтожь блох.

— Мы извели всех блох на территории дворца несколько недель назад. И всех вшей тоже.

— И я уверен, что все присутствующие были бы тебе благодарны, — пробормотал Пен, — если бы они знали.

Он научился быть осторожным в применении магии, способностями к которой наделила его взаимосвязь с демоном еще до того, как закончил обучение на храмового волшебника. Пен изготовился записывать следующие три слова на дартакане, взглянул на том на вилдийском, который копировал, и перевел следующую строку в уме, проверяя, чтобы убедиться, что это именно следующая строка, а не выше или ниже. Он испортил немало страниц из-за своей невнимательности.

Пенрик сжал губы, чтобы не отвлекаться, пока разбирался в сложной медицинской фразе, затем развернул плечи и потянулся.

— Скоро придет твоя очередь, — невозмутимо сказал он. — Еще три строчки, и эта страница готова. Тебе это понравится.

— Это развлекает только первые сто раз. После этого все становится таким же скучным, как глисты.

Раньше Дездемона принадлежала храмовой волшебнице из Ордена Матери, посвятившей себя медицине и искусству исцеления. Фактически, двум таким женщинам из длинной череды ее носителей. Именно благодаря им она овладела дартаканом, передавая его, в свою очередь, ему, а также медициной, связанной с колдовством, в которой Пенрик совершенствовался медленнее.

— Я не буду заставлять тебя иметь дело с человеческими червями.

— Ты уже заставил нас иметь дело с книжными червями.

Пенрик мысленно продумал еще одну фразу и старательно игнорировал Дездемону, пока не закончил перевод. Она не пыталась перебивать, убедившись на собственном опыте, что, как бы ни забавно казалось демону беспорядка путать строчки, это просто заставляло его начать все сначала, и в результате ей приходилось терпеть скуку вдвое дольше.

— По крайней мере, спроси у принцессы-архижрицы, можем ли мы снова прокатиться в качестве ее курьера на этой неделе, — сказала она при следующем удобном случае.