Страница 62 из 70
Раздолбай.
И применительно к Глебу Левину. Тут хоть прищуривайся, смотри со всех углов или припадай к земле, чтобы взглянуть с разных ракурсов, но образ мужчины – собранного, чинного, держащего под контролем сотню дел разом и уйму неадекватных личностей в придачу, – совершенно отличался от того буйства, что он сам себе пытался вменить. Какие-то отголоски, полуоттенки присутствовали на единственной фотографии, где затихающим эхом было запечатлено нечто, напоминающее теплые взаимоотношения между «раздолбаем» и «капризным малышом».
Сегодняшняя реальность была иной.
«Он жалуется мне на свою судьбу? – Даня прислушалась к нашептыванию собственного восприятия. – Не похоже. На самом деле он вовсе не хочет, чтобы я его жалела. Ведь так?»
– Яков что-нибудь вам рассказывал?
Резкий переход. Даня не успела мысленно перегруппироваться, поэтому в ее подергивающихся движениях отразилась нервозность.
– Неужели я похожа на ту, с кем хочется пооткровенничать?
– Я с вами откровенничаю, – не моргнув глазом, заметил Глеб.
– Неужели я похожа на ту, с кем захочет откровенничать сверхновая звезда Яков Левицкий? – быстро перефразировала Даня. Нервозность прошла. Настало время отбивать провокационные атаки.
– Он привел вас к Регине Горской, – напомнил Левин.
«А, ну да, ну да. Он уже говорил, что этот поступок – прямо «вау-вау-вау», поразительная форма доверия. Нет, нет, в тот раз он выразился иначе.Бесценнаяформа доверия». – От беспрестанного покусывания внутренняя часть губы начала побаливать.
– И воочию наблюдал ваши старания. – Глеб поднялся со стула. – Как вы кинулись за ним на лед. – Шаг к ней. – И как уберегли от травм, при этом поранившись сами. – Еще шаг.
– О да, прогресс есть. При моем приближении Яков не делает ноги от меня со скоростью света. – Сострить не получилось. Как шутить, когда каждый мускул на лице, казалось, вот-вот лопнет от напряжения? – Но до откровений у нас дело не дошло. Уж простите.
«Зато дело дошло до другого», – каверзно пропищал внутренний голос.
«Заткнись!» – мысленно прикрикнула на него Даня.
Как там в народе говорится? Разговор сам с собой – первый признак сумасшествия?
«Шикарно. Левицкий довел меня до зеленых ёжиков. Надо предъявить ему моралку. В досудебном порядке. Пусть компенсирует мне мои потрепанные нервы».
«Он же компенсирует. Он любит компенсировать…» – заинтересованно пообещал тот же внутренний голос.
«Не разговаривай со мной, мой свихнувшийся внутренний ёжик. Я вообще прямо сейчас возьму и уволюсь».
– Все в порядке? – обеспокоенно спросил Глеб.
Даня очень понадеялась, что, переругиваясь сама с собой, не изображала спор в лицах.
– Значит, на подробностях наших взаимоотношений с остальными членами семьи он не останавливался?
– Нет. Расскажете?
– Не сегодня.
– Вы обещали ничего не таить. – Дане вдруг захотелось оказать давление на гендиректора. Бесчеловечно с его стороны открывать что-то одно, а об остальном умалчивать.
– Не волнуйтесь. Как и сказал, вам я откроюсь полностью. Но не сегодня.
– Почему?
– Чтобы была причина привести вас сюда еще раз.
Глеб оперся ладонью на стол совсем рядом от руки девушки. Даня удержала дрожание губ, с силой куснув их изнутри – как раз в то место, что уже не раз пострадало от ее нападок. Нелегко выглядеть уверенной, если смотреть на собеседника снизу вверх.
– По-моему, мы договаривались только об одном ужине. – Она взяла стакан, поднесла к губам, но лишь слегка коснулась поверхности жидкости. Основная задача заключалась в том, чтобы в итоге уместить стакан где-нибудь между их рук.
– Ничего не мешает нам договориться о последующих.
«Последующих? Во множественном числе?!»
Даня заерзала.
– Собеседник из меня отвратный. Вы должны были уже понять это.
– Отнюдь. Общение с вами приносит мне огромное удовольствие, Даниэла.
– Глеб Валентинович…
– Просто Глеб. Без отчества. Предлагаю отказаться от формальностей.
– Конечно, босс.
Вырвавшийся из его груди вздох вполне подошел бы для кульминации какой-нибудь органичной театральной сцены.
– Судя по всему, будет нелегко.
Даня сделала большие глаза, намекая на то, что совершенно не понимает, о чем речь.
Да, не понимает…
– Но наличие сложностей – это тоже своего рода приключение. – Левин был чересчур воодушевлен. Его рука легко сдвинула стакан и медленно потянулась к Даниной. Сам он тоже наклонился, опасно нависнув над ней.
– Спасибо за вкусный ужин! – Вместо ожидания неизбежного Даня предпочла атаковать первой. Схватила тянущуюся к ней руку и от души пожала. Почти по-мужицки – крепко и с чувством. – Вы готовите лучше меня.
Вид у гендиректора Левина был воистину прибалдевший. Когда Даня отняла руку, он еще пару секунд удивленно смотрел на свою ладонь. Пока хозяин кухни приходил в себя, девушка, продемонстрировав чудеса ловкости, соскочила со стула и воспользовалась им как следующей преградой: попросту встала по другую сторону.
– Ладненько. – Даня демонстративно подогнула рукава, но несильно, чтобы не обнажать раны. – Когда начнем?
Уровень удивления Левина повысился еще на несколько делений.
– Что именно?
Даня готова была поклясться, что в голосе мужчины послышались нотки опасливости.
– Мыть посуду. – Она подхватила свою тарелку и уверенно направилась в сторону кухонной зоны. – Ой.
Глеб перехватил ее, перегородив путь. Его руки все же нашли девичьи, он прижал их сверху, будто помогая удерживать на весу тарелку.
– Мыть посуду? – повторил он за ней.
– Ну… да. Помогу, – осторожно пояснила Даня, страдая от излишнего жара, источаемого его ладонями.
– Посуду помыть?
– Да.
«Нормально у него там все?..» – додумать вопрос не успела, потому что Глеб залился смехом. Жаркие руки перепрыгнули на ее предплечья и сжали, а сам он едва ли не повис на ней, не переставая смеяться.
– Надо же, ну надо же!..
– Что? – Даня аккуратно отвела грязную тарелку подальше от белоснежной футболки Левина, а то еще бы чуть-чуть, и он ткнулся бы грудью в оставшуюся от свинины подливку.
– Вы невероятны.
– Спорно, – на всякий случай возразила Даня.
– Ни одного спорного момента. – Глеб восстановил равновесие. В темных глазах плясали искорки. – Вам придется понять, что теперь я вас никуда не отпущу. Все серьезно, Даниэла.Я серьезен.
* * *
Снаружи моросило. Капли дождя ловили свет фонарей и сверкали в темноте, будто тонкие серебристые нити. Даня покинула такси прежде, чем добралась до дома. Ей жизненно необходимо было пройтись и спокойно все обдумать. Прохлада вечера действовала умиротворяюще.
Сказать по правде, порыв Левина не на шутку обеспокоил девушку. Она всерьез решила, что тот загородит собой выход и не выпустит ее из квартиры.
«Бред, конечно. – Даня смахнула с волос застывшие капли. На их место немедленно упали новые. – Он же не какой-то там больной извращенец. Не стал бы запирать меня или сажать на цепь. Однако на секунду и правда показалось, что он не хочет меня отпускать».
После странноватого заявления Левина Даня растерялась окончательно. В голову больше не лезли никакие темы для разговоров. Глеб наверняка заметил, в каком она состоянии, потому что в последующем его интонации были наполнены мягким благозвучием, успокаивающим слух. Таким методом вполне можно было урезонить ребенка. Или хищного зверя. Хорошо, что не дошло до применения «особого голоса».
Он отказался от ее помощи в мытье посуды и не удержал, когда она засобиралась домой к братьям. Многозначительно улыбнувшись, Глеб пожелал ей приятного времяпровождения на остаток вечера и… все.
Даня преспокойно покинула его квартиру.
Отличный прием. Теперь ее голова была забита противоречивыми мыслями. И в каждой первой фигурировал Глеб Левин.
Что же он подразумевал, разыгрывая весь этот спектакль?