Хранитель ядов

Я последовала за Киром на другую сторону моста и, глубоко вздохнув, впервые в жизни вошла в пределы столицы Королевства Скорпиона.

Витриоль встретил меня холодом. Город подчинялся законам Матери Природы и покорно принимал тяготы непогоды. Косые лучи солнца начали пробиваться из-за туч и покрывать каменные стены домов светлым узором. Широкие мощенные улицы, высокие каменные дома с покатанными крышами и темной черепицей – трехэтажные чередовались с пятиэтажными, мрачно взирая на мир вокруг мутными окнами. В воздухе витал запах застоя, промокшей шерсти и погнившего тряпья. Время от времени, ветер доносил вонь человеческого пота.

И люди. Много людей. Угрюмых и безразличных. Я выросла вблизи селения, где все друг друга знали, а при встрече обязательно тепло приветствовали друг друга. Витриоль же был воплощением людского равнодушия. В первое мгновение эта мысль заставила меня похолодеть. В стенах этих каменных громад вы можете легко затеряться и навсегда исчезнуть. И всем будетвсе равно.

Громады домов, равнодушно тянущиеся к далеким небесам, напоминали надгробия могил великанов. Витриоль – кладбище, а люди, снующие меж его надгробий и надгробных плит, – копошащиеся черви, праздно ждущие мертвой плоти.

Я приложила руку к холодной стене дома, а потом и вовсе навалилась на нее всем телом, как пьянчуга, неосознанно ищущий опору. Прижав к губам ладонь, я шумно дышала носом, пытаясь сдержать тошноту.

– Госпожа Сильва?

Кир присел на корточки подле меня, с беспокойством разглядывая мое перекошенное лицо.

– Идем, – хрипло выдохнула я и оттолкнулась от стены.

Отец презирал тех, кто жалел себя. И в этом я с ним была полностью согласна.

К широким улицам прилегали тысячи проулков. Узкие проходы вели в таинственное никуда. Глядя на эти темные зазоры между домами, мне одновременно хотелось и держаться как можно дальше, и нырнуть в зовущую темень, чтобы познать ее истинное естество.

– Здесь недалеко Восточная Площадь. – Кир вбежал по ступенькам очередной лестницы. – Там есть палаточный рынок и большое количество лавок торговцев. Сегодня не будем слишком уж углубляться в городскую жизнь. И, честно говоря, – юноша застенчиво огладил мыском сандалии продолговатый камешек на дороге, – мне не по себе среди людей.

Неудивительно. Скрыть звериный изъян можно, но осознание принадлежности к угнетаемому подвиду не перестанет мучить.

Извергом я быть не хотела, поэтому решила, что не буду ни на что отвлекаться: Кир быстро купит то, что нужно, и мы вернемся в мою темницу.

Восточная Площадь буквально дышала людьми. Центр занимали торговые палатки, где торговцы с воодушевлением зазывали народ к своим прилавкам. Ткани, безделушки, посуда, фрукты, овощи, хлеб – чего тут только не было. Не было только четкой системы. Торговая палатка с вазами могла соседствовать с прилавками со сластями, а деревянные игрушки – с палаткой, доверху забитой корзинами с огромными кочанами капусты.

И везде бесконечное копошение. Свободное пространство было разве что у входов в лавки, расположившиеся по краям площади, все остальное напоминало деятельный муравейник. Городская суета пугала.

– И что именно нам нужно приобрести?

Не дождавшись ответа, я оглянулась. Кира нигде не было.

Судя по всему, меня бросили одну в незнакомом городе. Деловито оценив перспективы, я пришла к выводу, что в случае внезапной проверки солдатами королевского воинства аресту меня не подвергнут, так как карточка-паутинка, подтверждающая мою принадлежность к жителям Королевства Скорпиона, была при мне, а вот отсутствие каких-либо денежных средств существенно снижало вариативность моих дальнейших действий.

Но Кира все-таки необходимо было найти. Зверолюди – существа бесправные. И разгуливать в одиночку для них чревато последствиями. Даже если у зверочеловека уже есть хозяин. Не зря же Вальтер столь тщательно маскировал звериный изъян Кира.

Я всмотрелась в гущу толпы. Людская масса беспрестанно двигалась, обтекая маленькие островки – покупателей, застывших у палаток. От нее постоянно отделялись частички: люди сворачивали в узкие проулки, пробирались к лестнице, ведущей на мост, и захаживали в темное нутро лавочек, занимающих первые этажи зданий на площади.

Что бы ни сотворил Кир со мной ранее, к нему я ненависти не испытывала. И, конечно же, не желала, чтобы с ним случилась какая-либо беда.

Нашла!

Кир за время нашей разлуки умудрился пересечь половину площади и сейчас восседал на навесной крыше над входом в лавку, на витрине которой демонстрировались часы всех форм и размеров.

Прижав к груди атласный мешочек, я принялась проталкиваться сквозь меланхолично шевелящуюся человеческую массу, мысленно уговаривая Кира слезть с крыши. Его стойка, вытянутая шея и абсолютная неподвижность слишком напоминали поведение дикого животного, в тишине леса неожиданно услышавшего посторонние звуки. Светлая стена здания не позволяла ему слиться с обстановкой, его фигура очень выделялась на ее фоне. Я высматривала его специально и заметила даже на другой стороне площади. Что же мешает другим людям поднять головы и увидать юркую фигурку? Не хватало еще, чтобы Кира приняли за беглого зверочеловека.

К тому времени, как я выбралась на пустое пространство у угла здания, Кир с навесной крыши уже исчез. Убедившись, что никто не обращает на меня внимания, я протиснулась между нагромождениями ящиков, перекрывающих путь в еще один узкий проулок. К краю навесной крыши примерно в трех метрах над уровнем земли прилегал каменный карниз, и я предположила, что мальчишка мог перебраться на него и продолжить путь – куда бы он ни шел.

Здания, отделявшие проулок, были достаточно высокими. Свет почти не проникал сюда, а то малое, что достигало каменных плит под ногами, утопало в мутноватых лужах у оснований стен. Едва уловимый душок подгнивающих отбросов щекотал полость носа, холодный воздух касался щиколоток, в темных нишах стен раздавалось отчетливое шуршание.

Посматривая под ноги, чтобы не наступить ненароком на какую-нибудь местную крысу, выбежавшую полюбопытствовать, что за зверь вторгся в их смрадное владение, я внимательно осматривала карниз. Понятия не имею, быстр ли Кир и насколько далеко мог удрать за такой короткий промежуток времени.

Темнота впереди начала отступать. Повинуясь внутреннему порыву, я прижалась к противоположной от карниза стене и, чуть ли не крадучись, приблизилась к концу проулка. Каменная площадка заканчивалась резким спуском с лестницей, совершенно не внушающей доверие: ступени быль столь высокими, что с них, скорее, требовалось спрыгивать, нежели просто по ним шагать.

Лестница вела к новому проулку. Он был шире предыдущего, но завален всевозможными вещами: ящиками, бочками для сбора дождевой воды, подгнивающими досками. Через пару метров проулок делился еще на несколько узких улочек.

Тихое сопение отвлекло меня от созерцания лестницы. Я подняла голову и увидела Кира, устроившегося на краешке карниза. Юноша, не мигая, смотрел куда-то вниз. Меня он не замечал, а я не спешила выходить из тени.

И что же заставило мальчишку оставить меня без присмотра?

Со стороны нижнего проулка донесся злобный смех, а затем на свободную площадку перед лестницей выскочила девушка. Из-за суетливых движений сложно было рассмотреть отчетливее, но мне показалось, что она была не старше меня. Одетая в просторные одежды, напоминающие холщовый мешок, с длинными светлыми волосами в форме мелких кудряшек и босыми ступнями она казалась воплощением лесной феи, подло пойманной посреди тихой повседневной идиллии и насильно привезенной за каменную громаду городских стен.

Еще один отчаянный рывок, но вместо того, чтобы достигнуть первой ступеньки лестницы, девушка повалилась назад, причудливо взмахнув ногами и даже не попытавшись уменьшить силу удара о каменную твердь плит.

Лишь когда она упала, разметав светлые кудряшки по камню, я заметила, что ее руки связаны за спиной.

Из-за ящиков в проулке показался мужчина. Именно ему принадлежал этот мерзкий дребезжащий смех. Он дернул рукой, в которой держал конец веревки, пленившей «лесную фею», и девушка вскрикнула, проехавшись лопатками, а потом и плечом по камню.