Страница 145 из 148
иду до конца. Самое главное, что Бог мне помогает. Да святится Имя Твое!»
Здесь снова жизнь скрестилась с творчеством до неразъятия. Александр с Марией
сошлись не для греха, они сошлись во взаимном движении жертвоприношения.
Александр принес жертвенный обет Богу, и в своем сердце он знает, что не отступит от
обещанного. Мария жертвует Александру свою нежность и свой эрос, глубинно-просто
понимая и принимая весь предсмертный трагический пафос Александра. В итоге —
катарсис.
В реальной жизни Тарковский приносит жертву своим здоровьем, затем пытаясь
спастись в сакральном эротическом акте. Однако Господь рассудил по-своему. Чудо
исцеления не произошло. Случилось обыкновенное чудо: родился живой, не
кинематографический Александр, который живет ныне в Норвегии.
С 16 декабря Тарковский в клинике. (До этого — в парижской квартире по улице
Пюви де Шаванна.) Он часто слушает Баха. Морфин с его видениями все более
становится его спутником. Вспоминает близкий его друг Франко Терилли: «Незадолго
до смерти Андрей прислал мне из Парижа листок, на котором были нарисованы бокал
и роза. Ему уже было трудно писать. За несколько дней до его смерти мне позвонили и
попросили, чтобы я на другой день позвонил Андрею — он хотел сказать мне что-то
очень важное. Когда я дозвонился, он поднял трубку, но ничего не сказал. Я понял, что
он хотел проститься со мной молчанием.** А за год до этого, кажется в декабре 85-го, он позвонил мне из Флоренции: приезжай сейчас же. Я приехал. Не вставая с постели, он попросил Ларису оставить нас вдвоем. "Не бойся того, что я тебе скажу,— произнес
Андрей,— сам я этого не боюсь". И он сказал, что накануне был звонок из Швеции —
анализы показали, что у него рак и что жить ему осталось совсем немного. "Я не боюсь смерти" — Андрей говорил это так спокойно, что я был
поражен...»
Впрочем, еще в 1984 году в фильме Донателло Баливо он говорил: «Пугает ли меня
смерть? По-моему, смерти вообще не существует. Существует какой-то акт, мучительный, в форме страданий. Когда я думаю о смерти, я думаю о физических
страданиях, а не о смерти как таковой. Смерти же, на мой взгляд, просто не
существует. Не знаю... Один раз мне приснилось, что я умер, и это было похоже на
правду. Я чувствовал такое освобождение, такую легкость невероятную, что, может
быть, именно ощущение легкости и свободы и дало мне ощущение, что я умер, то есть
освободился от всех связей с этим миром. Во всяком случае, я не верю в смерть.
Существует только страдание и боль, и часто человек путает это — смерть и
страдание. Не знаю. Может быть, когда я с этим столкнусь впрямую, мне станет
страшно, и я буду рассуждать иначе... Трудно сказать».
Во время съемок последнего своего фильма он ответил кратко на внезапный вопрос
М. Лещиловского: «Считаете ли вы себя бессмертным?» — «Да, считаю».
Шарль де Брант, видевший его за два дня до смерти: «Глаза у него были широко
раскрыты, и он водил головой, словно следил за видениями своего воображения».
Рассказывают, что когда дыхание у Тарковского отлетело, «лицо у него было
прекрасно, спокойно и безмятежно». Случилось это 29 декабря.*
тпевание Андрея Тарковского прошло 5 января 1987 года в православном храме
святого Александра Невского. Мстислав Ростропович прямо на ступенях храма играл
на виолончели мелодию И.-С. Баха — того духовного чародея, которым мальчик
Андрей когда-то хотел стать. И стал. Похоронен Тарковский был на русском кладбище
308
г. Сен-Же-невьев де Буа в предместьи Парижа, великой усыпальнице русской
эмиграции.
5 ноября 1986 года он составил завещательное, нотариально заверенное письмо: «В
последнее время, очевидно в связи со слухами о моей скорой смерти, в Союзе начали
широко показываться мои фильмы. Как видно, уже готовится моя посмертная
канонизация. Когда я не смогу ничего возразить, я стану угодным "власть имущим", тем, кто в течение 17 лет не давал мне работать, тем, кто вынудил меня остаться на
Западе, чтобы, наконец, осуществить мои творческие планы, тем, кто на пять лет
разлучил нас с нашим десятилетним сыном.
* Спустя ровно 60 лет после кончины другого великого «сакрализатора» храмовых
пространств и времен псевдообыденной жизни — Райнера Рильке.
Эпилог
309
Зная нравы некоторых членов моей семьи (увы, родство не выбирают!), я хочу
оградить этим письмом мою жену Лару, моего постоянного верного друга и
помощника, чье благородство и любовь проявляются теперь как никогда (она сейчас —
моя бессменная сиделка, моя единственная опора), от любых будущих нападок.
Когда я умру, я прошу ее похоронить меня в Париже, на русском кладбище. Ни
живым, ни мертвым я не хочу возвращаться в страну, которая причинила мне и моим
близким столько боли, страданий, унижений.* Я — русский человек, но советским
себя не считаю. Надеюсь, что моя жена и сын не нарушат моей воли, несмотря на все
трудности, которые ожидают их в связи с моим решением».
Это письмо оказалось ненапрасным, ибо появились люди, говорившие, что
Тарковского следует похоронить в Москве. В 1996 году Лариса Павловна говорила
корреспонденту «Аргументов и фактов»: «Начну с того, что у меня стали требовать, как они говорили, "тело" Тарковского, чтобы устроить здесь всенародные похороны; меня и по сей день обвиняют в том, что я этого не сделала. Но Андрей в завещании
написал, что хотел быть похороненным на русском кладбище Сен-Женевьев де Буа.
Как я могла нарушить его завещание? Даже если бы его и не было, я бы все равно не
сделала этого. Найти место на Сен-Женевьев де Буа было очень сложно, мне
предлагали другое, наподобие нашего Новодевичьего, но с помощью церкви мне все-таки дали место, временное, где уже была когда-то могила. А через год с помощью
мэра мне выделили даже два места, и я перезахоронила Андрея, что было невероятно
тяжело — это были вторые похороны... Так меня обвинили и в том, что я положила
мужа в чужую могилу...»
На новую могилу кто-то из почитателей Тарковского привез из Пиренеев
удивительный кусок темно-зеленого гранита, на котором жена Тарковского попросила
выбить слова: «Человеку, который увидел ангела». Она объяснила это так: «В каждом
новом фильме Андрей хотел снять ангела». Но не получалось. Но то, что он его видел
внутренним взором,— бесспорно.
Лариса Тарковская умерла в 1997 году в Париже от той же болезни, что и муж.
Похоронена рядом с ним.
* * *
Кем же был Андрей Тарковский? Если ответить одним словом, то я бы сказал —
мистиком. Но кто такие мистики? Говоря текстом О. Хаксли, «мистики — это
отверстия, сквозь которые капельки знания о реальности
* В апреле 1997 года И. Рауш-Тарковская писала в «Литературной газете»: «Я
никогда не поверю, как не поверят и все знавшие и любившие Андрея, что в эти свои
последние дни он не думал о том, чтоб оказаться вдруг дома, в России. И сколько бы
309
раз ни повторялись слова из якобы существующего завещания, что он не хотел
вернуться "ни живым, ни мертвым", я этому не поверю. А если и написал их в горькую
минуту, то верил ли в них сам?»
Вновь та же тема: мы когда-то знали Тарковского и потому знаем на все времена и
лучше, чем знал он себя сам.
310
просачиваются в нашу человеческую вселенную невежества и иллюзий. Мир, абсолютно лишенный мистики, был бы абсолютно слепым и безумным миром».
Но Тарковский был еще и героем (я сразу пропускаю то, что его фильмы — это