Эскиз нашей любви

Сухо рассмеявшись, Нейт разводит руки в стороны

– Все нормально? Ты сейчас серьезно? Черт, Эндс, ну хоть ты скажи ей!

Прикусив губу, я опускаю взгляд, потому что не могу снова разбить сердце Джин. Она и так сломана всем, что сказал ей Гарри, и я не буду тем, кто сделает последний выстрел. К тому же она и так знает мое мнение.

– Знаешь, – Джин щурится, глядя на Нейта, – я была неправа, когда позвонила тебе, не стоило этого делать.

– Он лишь заботился о тебе, – осторожно напоминаю я.

– Меня душит его забота.

– Может, и я сам тебя душу?

– Может, и так. Мне не нужны ни твоя забота, ни твоя жалость, ни твои чувства, потому что я никогда не смогу ответить на них взаимностью.

Осознав, что только что сказала, Джин резко замолкает. Тяжело сглотнув, она вздергивает подбородок: по-прежнему считает себя правой, да к тому же жертвой.

Сжав челюсть, Нейт коротко кивает. Между нами повисает оглушающая тишина, а все вокруг смотрят на нас, будто мы – актеры дешевого реалити-шоу, и только изредка тихо перешептываются. Время словно замирает на несколько ужасных секунд, и я до невозможности сильно хочу, чтобы этот ужасный день просто закончился.

– Даже не вздумай прибегать ко мне за поддержкой, когда он кинет тебя в очередной раз.

– И не подумаю!

Нейт лишь отмахивается и уходит. Всхлипнув, Джин топает ногой то ли от злости, то ли от сожаления и, развернувшись, убегает в другую сторону.

– Можете расходиться, – обращается Гарри к нашим зрителям. – Конец серии.

– Хочешь спойлер? – бросаю я, подхватывая сумку со скамейки. – Ты ублюдок.

– Ох, Уолш, ты серьезно?

Гарри идет следом, и я прибавляю шаг, чтобы поскорее избавиться от него.

– Я не знал, что она накурится.

– Если после всего, что сейчас было, ты думаешь, что дело только в паре затяжек, то мне жаль, что мы с тобой были друзьями.

Обхватив мое запястье, Гарри резко останавливает меня и разворачивает к себе. Его покрасневшая челюсть завтра опухнет, и – не хотелось бы признаваться – мне приятно видеть след от удара. Кто-то рано или поздно должен был врезать Гарри, потому что все, что он делает в последнее время – ведет себя как последняя сволочь.

– Были друзьями?

– Посмотри, что с нами стало, – я киваю в сторону стола, за которым мы все только что кричали друг на друга. – Ты используешь Джин в своих интересах, кидаешь, когда тебе удобно. А потом приходишь и просто извиняешься за то, что разбил ей сердце. И так по кругу, бесконечное количество раз.

– Она то же самое делает с Нейтом, разве что не спит с ним. Так, – прикусив губу, он делает паузу, – может, мы с ней не такие уж и разные?

– Я не хочу этого слышать, – качнув головой, я разворачиваюсь, чтобы уйти, но Гарри лишь сильнее сжимает мое запястье. – И не хочу говорить об этом. Отпусти, я опаздываю на лекцию.

– Значит, ты была в Яме вместе с Кэмом. Все-таки, подружились?

– Пожалуйста, только не делай вид, что тебя это заботит, потому что единственное, что волнует тебя в этой жизни – это ты сам.

Он молчит какое-то время, а затем медленно отпускает мою руку.

– Ты так сильно ошибаешься, Уолш.

Эти слова заставляют меня невесело рассмеяться, потому что я не верю им ни на йоту. Кажется, что времена, когда мы могли беззаботно зависать вчетвером целыми сутками, больше не вернутся; сейчас мне вообще мало верится в то, что это было правдой.

Квартира Кэма.

20.02.18. Вечер.

Я сжимаю в руках темную толстовку Кэмерона и топчусь у двери в его квартиру уже около двух минут. Это ведь не выглядит так, будто я навязалась? Он не звонил эти дни, а я… А я все это время только и делала, что думала о нем. Не понимаю, что со мной происходит. Если бы мне пару недель назад сказали, что я сама приду к парню, да еще и прямо домой, то я бы не поверила. Но после сегодняшней ссоры я поймала себя на мысли, что хочу рассказать об этом Кэму и узнать его мнение. Даже хочется услышать любую его глупую шутку и хоть ненадолго отвлечься от проблем.

Отбросив навязчивые мысли, делаю глубокий вздох и стучусь в дверь. Она тут же раскрывается, и на пороге появляется Зейн. Меня так удивляет его вид, что я усмехаюсь. На его носу круглые очки в черной оправе, а в руке он держит раскрытую книгу по психологии – правда, перевернутую вверх ногами.

– А, это ты, – с разочарованием произносит он.

– Я тоже очень рада тебя видеть.

Ничего не ответив, он открывает дверь шире. Меня встречает уютная гостиная с приглушенным светом, кухня от нее отделяется лишь барной стойкой. Прямо из гостиной с разных сторон расположены двери, которые ведут, как я подозреваю, в комнаты мальчиков.

– Кэми! – выкрикивает Зейн, швыряя книгу и очки на стол. – Сестра бывшей Чендлера здесь.

Дверь слева открывается, и из-за нее торопливо выходит Кэмерон. По пути он надевает футболку, а я успеваю заметить несколько татуировок на его груди и косые мышцы живота, уходящие под пояс джинсов, неприлично низко сидящих на бедрах. Пробежавшись пальцами по влажным после душа волосам, Кэм подходит ближе, и до меня доносится аромат ментолового геля для душа.

– Привет, Банни, – с улыбкой произносит он.

– Я тут тебе принесла.

Протягиваю ему толстовку, на что Кэм тут же закатывает глаза и, забрав ее, небрежно бросает на диван.

– Я надеялся, что ты ее забудешь: тогда тебе пришлось бы прийти еще раз.

– Я всегда могу взять что-нибудь еще из твоих вещей.

– Можешь взять Зейна и не возвращать.

– Не смешно, – плюнув на пальцы, Зейн с шелестом перелистывает страницу книги.

– Он не в настроении, – поясняет Кэм. – Потому что девушка, которую он клеит, кажется, кинула его. Люси – умная и начитанная, работает в библиотеке, и только благодаря ей я чуть ли не впервые в жизни вижу своего лучшего друга с книгой в руках.

– Заткнись там.

– Да брось, она не придет… Достоевский, слезь со стола! – Кэм взмахивает рукой, прогоняя с журнального столика черного пушистого кота. До невозможности толстый кот неуклюже спрыгивает на пол, оставляя недоеденную пиццу.

– Достоевский?

– Это его имя на этой неделе, – поясняет Кэмерон, – Зейн делает вид, что любит классику, пока подкатывает к Люси. На прошлой неделе Достоевского звали Генрих Восьмой, потому что ему попалась фанатка сериала «Тюдоры».

– А как его звали изначально?

Парни обмениваются озадаченными взглядами, и мне становится понятно, что они уже не помнят.

– Он милый, – присев на корточки, почесываю кота за ухом.

– Ничего подобного, – отзывается Зейн. – Эгоистичный, злобный монстр, как и моя бывшая. Эта ведьма подбросила мне его, сбежала и даже не думает скинуться на корм или наполнитель для лотка.

– Не переживай, милый, – говорит Кэм. – Мы и сами отлично справляемся, ты же знаешь, мы хорошие родители.

Хмыкнув, Зейн смотрит на часы и поднимается из-за стола.

– Вспомнил эту стерву и сразу выпить захотелось, – отмахнувшись, он подхватывает куртку. – Если придет Люси, скажите, что я в баре, посижу пока с Майком.

– Только не натворите глупостей.

– Кто бы говорил, – усмехнувшись, он взмахивает рукой. – Я ушел, буду поздно и пьяный.

Когда за ним закрывается дверь, я снова начинаю задумываться, стоило ли мне вообще приходить. В квартире тихо настолько, что я слышу, как тикают часы в соседней комнате. Это ведь парень должен проявлять инициативу, а Кэм даже не удосуживается начать разговор. Скрестив руки на груди, он наблюдает за мной, приподняв уголки губ, так что мне начинает казаться, что он просто не знает, как попросить меня уйти. Или… Боже, а если он подумал, что я пришла сюда заняться с ним сексом?

Язык липнет к нёбу, в горле пересыхает, и мне жутко хочется выбежать на улицу и вдохнуть свежий воздух.

– Ладно, я, наверное, тоже пойду, – говорю я, пожав плечами, и направляюсь через кухню к выходу.