Друидская любовь

— Мои методы тебе точно не понравятся, — недобро усмехнулся Макбрайд. — Для таких, как ты у меня есть целая серия любимых ударов. Поверь, тот, что нанесла тебе Лаки слабее в десять раз. Она в очередной раз пожалела братца.

Вик даже не удивился, откуда они узнали, что произошло на уроке. Ему было не до этого.

— Я все расскажу, и не потому, что боюсь ваших методов, господин Бирн. Я даже надеюсь, что вы примените свои знаменитые удары. Не представляю, что больше не услышу слов Лаки: «Все будет хорошо, брат. Я тебя люблю», и не почувствую братскую поддержку Стивена, всегда готового прикрыть меня собой. Зачем мне такая жизнь? Вы окажете мне услугу, господин Бирн.

— Ну, раз мы пришли к соглашению, устраивающему всех, то теперь можно и горло промочить, — по-деловому предложил глава клана. — Господин Бирн, налейте-ка всем виски.

— Да, конечно, — охотно согласился Макбрайд, доставая из бара в форме огромного глобуса бутылку с виски и стаканы. — Приговоренным перед казнью всегда предлагают выпить, чтобы скрасить последний момент.

Вик рассказал о Стасе и о той роковой ночи, ничего не утаивая и не оправдывая себя. Наоборот, он специально сгущал краски и подробно описывал, как избивал Стивена, нанося ему удары в самое уязвимое для мужчины место, и утверждал, что только вмешательство сестры спасло тому жизнь. Но Вик не стал пересказывать весь разговор с Лаки, и особенно ее слова, сказанные перед тем, как она выгнала его из комнаты. А ведь, именно, они мешали ему относиться к ней по-прежнему.

Выслушав этот весьма неприятный рассказ, два старых друга молчаливо переглянулись. Они поняли, что Ольсен утаил от них что-то очень важное для себя, а значит, важное и для них, и это надо было непременно выяснить.

Бирн легко вскочил на ноги и подошел к Вику. Тот тоже поднялся, понимая, что час расправы настал, и собрал все свое мужество, чтобы с честью выдержать все удары и дождаться последнего, который оборвет его жизнь. Дождаться, стиснув зубы и сжав кулаки, чтобы не начать умолять остановиться и пощадить его. О силе ударов Макбрайда ходили легенды. Вик с отчаянной безысходностью уже попрощался со своей не безоблачно счастливой, но такой прекрасной и слишком короткой жизнью.

Макбрайд сурово посмотрел на парня и один за другим нанес несколько ударов. Тот согнулся вдвое и прикусил губу до крови, чтобы не закричать от боли. Не дав ему отдышаться, Бирн ударил в пах, презрительно процедив сквозь зубы: «Это тебе привет от Стивена».

Вик упал на пол, в глазах потемнело, из разбитых губ вырвался непроизвольный стон. Он уже не мог ничего контролировать — ни мысли, ни чувства.

Бирн резко перевернул его на спину и припечатал к полу, упираясь тяжелой рукой на грудь. Рядом легла рука Галларда. Им хватило нескольких мгновений, чтобы уловить мысли Викрама, и читать их, как открытую книгу. Переглянувшись, они понимающе кивнули друг другу, и отошли от него.

Боль немного отпустила Вика. Поняв, что его тайна раскрыта, от злости на самого себя он ударил кулаками об пол и прохрипел: «Добейте меня, предателю — собачья смерть».

Но его подняли, усадили на стул и влили в рот виски. Вик поперхнулся и закашлял.

Глава клана слегка похлопал его плечу и снисходительно произнес, усаживаясь обратно в свое кресло:

— Все, успокойся. У тебя не было шанса устоять перед нами. И не вини себя в предательстве, ты просто искажаешь действительность.

— Что взять с мафара? У него совсем другое восприятие. И все наше обучение бессильно сделать его друидом, — презрительно отметил Бирн, присаживаясь рядом с Галлардом, и нехотя поинтересовался: — Что с ним теперь делать? Не убивать же, в самом деле.

— Тем более в моем кабинете. Он не стоит испорченного ковра, — с черным юмором ответил глава клана.

Вик сидел с безучастным видом смертника, получившего небольшую отсрочку перед казнью. Из губы и носа сочилась кровь. Макбрайд смочил салфетку виски и ткнул ему в руку. Викрам вздрогнул от неожиданности и посмотрел на него замутненным взглядом.

— Утри сопли, парень, тоже мне предатель нашелся. Они не делали того, о чем ты постоянно думаешь, и что грызет твои скудные мозги. Там не было инцеста, вдолби это в свою тупую башку. Да, Лаки видела своего брата голым, когда обрабатывала ему раны. А теперь ты напряги свои мозгишки и ответь, как они могли заниматься преступной любовью, если ты так старательно разбил ему яйца? Самому сейчас сильно хочется секса? — издевательски поинтересовался Бирн и сурово предупредил: — Забудь о Саманте навсегда. Я не желаю, чтобы ты прикасался к ней своими грязными лапами, так что лучше не зли меня.

— Я расскажу, как занимался с Самантой сексом. Может, тогда вы убьете меня, — монотонно забубнил Вик.

— Ага, и стану врагом Лаки и Стивена, — с сарказмом закончил Бирн. — Слишком большая честь для тебя. Пошел вон, придурок. Иди, проси у них прощения, они ведь любят тебя, правда, никак не могу понять, за что.

Викрам ошеломленно посмотрел на Макбрайда, а затем перевел взгляд на главу клана. Тот равнодушно спросил:

— А почему ты не на уроке, Ольсен? Тебя никто не освобождал от обязанностей преподавателя. Я распоряжусь, чтобы из твоего жалования вычли оплату за этот день.

На полусогнутых ногах и с болью во всем теле Викрам вошел в лифт, и вскоре оказался в коридоре, который покинул полчаса назад в состоянии полного уныния. Сейчас же у него появилась робкая надежда на примирение с братом и сестрой, и расправив плечи, он направился обратно в аудиторию.

— Где он взялся на нашу голову, испортил весь просмотр, — недовольно проворчал Галлард, включая монитор. — Хотя, думаю, что после его выходки Лаки прекратила урок. Кстати, а не слишком ли много ты всегда берешь на себя, когда дело касается моей правнучки? Как ты мог дать ей книгу в таком возрасте? Не знаю, что уже и думать о тебе. С одной девчонкой с двенадцати лет обсуждал вопросы секса, на другой женился, едва ей исполнилось семнадцать. Может, ты болен на всю голову, и представляешь опасность для наших учениц?

Ядовитые слова острыми стрелами впивались в Макбрайда. Памятуя, что лучшая защита — это нападение, он сам излил поток обвинений на друга.

— Мариока была совершеннолетней, когда выходила замуж. И ты не имеешь права вмешиваться в нашу семейную жизнь. Почему мы постоянно должны оправдываться в том, что счастливы? Завидуете нам, так завидуйте молча.

— Посмотрите, как он разошелся, — недовольно скривил губы Галлард. — Ты мне зубы не заговаривай! Лаки уж точно была несовершеннолетней, когда ты подсунул «Друидскую любовь». Я не хотел давать разрешения, когда ей было шестнадцать, и уступил только по настоянию Совета. А оказывается, господин Бирн уже четыре года обучал свою ученицу, когда невинным голосом предлагал поверхностно ознакомить наследницу главы клана с содержанием трактата чисто из-за соображений престижа.

— Я помогал девочке выжить среди шакалов, — тихо ответил Бирн. — Сколько подонков покушалось на нее, а она сумела сохранить честь. Я учил ее защищаться, чтобы никогда не стать жертвой мужской похоти. Но это было первой причиной. А вторая заключается в том, что я хотел научить Лаки быть счастливой. Детская травма и плохая наследственность от матери могли навсегда отвратит ее от секса. Поэтому, я старался внушить, что секс — основа существования всего живого на Земле. Надо просто понять его биологический механизм, чтобы перестать бояться и стать счастливым.

— Странное заявление для хранителя учения. Ты все сводишь к механическому воздействию, а в трактате ведь говорится, что, только научившись любить, можно стать счастливым, — сардонически усмехнулся Галлард.