Друидская любовь

— Нет. Здесь и сейчас. Ты ведь не знаешь всего о своей любимой сестренке. А мне она больше не сестра.

— Лаки, это семейное дело и лишние уши вам ни к чему. Но мы сможем уйти только, если вы скажете, что урок окончен, — с пониманием подсказал Килпатрик.

— Нет, вам лучше остаться и услышать все, что я скажу. Хуже от этого мне не будет. Дальше уже некуда, — грустно ответила девушка и начала свою невеселую историю.

— Я начала изучать «Друидскую любовь» в двенадцать лет под руководством одного мудрого человека. Предугадывая ваши вопросы, отвечу, что он не растлевал меня, а объяснял философию трактата, что теперь и я пытаюсь делать на наших занятиях. Совратить ребенка можно, если он еще не знает, что такое секс, а я узнала о нем в пять лет, когда после убийства приемных родителей оказалась в банде убийц и насильников.

Услышав чей-то громкий сочувствующий вздох, она уточнила:

— Меня не насиловали, берегли на продажу. Но я видела, что делали с другими, и это было не крутым порно, а настоящим кошмаром. Я провела в банде три года, и смогла выжить лишь благодаря брату, который сейчас отказался от меня. Мы с Викрамом оказались в Дармунде, после того как господин Галлард нашел нас в Венесуэле. У маленькой бродяжки началась совсем другая жизнь, и вскоре у нее появился второй брат.

Мне предложил его мой учитель. Я не понимала, к чему еще один брат, если мой собственный почти не общается со мной. На что учитель резонно заметил, что лишний брат никогда не помешает, особенно добрый. Новый брат, действительно, оказался добрым и задаривал меня подарками.

Через несколько лет братья стали совсем взрослыми. Одному было девятнадцать, другому — семнадцать. У них была своя интересная жизнь, в которой не оставалось времени на сестру, и учитель заволновался, что они не защитят меня от назойливых поклонников, которые скоро появятся. Ему и в голову не могло прийти, что так называемые «поклонники» начали предлагать мне секс в любой форме с первого дня пребывания в Дармунде.

— Не может быть! Восьмилетнему ребенку в нашей школе?

— Да, Стивен, в нашей школе нашлось немало желающих развлечься с безродной девчонкой. Но у меня в арсенале было несколько магических приемов и хорошая практика уличных драк, что позволило справляться с ними какое-то время.

— Почему ты не рассказала мне? — искренне огорчился Стивен. — Я бы их по стенке размазал.

— Я пожаловалась Вику на его друзей, а он рассмеялся и сказал: «Да они просто дразнят тебя. Никто не посмеет и пальцем прикоснуться, зная, чья ты сестра». Когда же я спросила, что такое «друидская любовь», которой мне предлагают заняться, то услышала в ответ, что только распущенные девчонки интересуются такими вещами, и спрашивать о них у своих братьев это уже настоящая наглость. Так ответил мой любимый старший брат, с которым мы прошли все круги ада в банде. Я представила, что тогда скажет второй брат, относившейся ко мне, словно к сказочной принцессе, и не стала ничего ему рассказывать.

— Зачем тогда, вообще, нужны братья, Лаки, если перед ними надо только улыбаться? — расстроено спросил Стивен.

— Это я сейчас понимаю, а в то время посчитала иначе, и решила, что сама защищу себя, ведь давая книгу, учитель пообещал, что научит, как добиться всего, чего хочешь. И освоив приемы манипуляции и обольщения, я почувствовала свою силу.

— В постели, Лаки? — ехидно спросил Викрам. — Вот ты и призналась.

— Это для тебя все крутится вокруг постели, а для настоящего обольстителя главная цель — добиться желаемого, которое часто не имеет никакого отношения к сексу. Но тебе этого не понять. Короче, к семнадцати годам я сдала экзамен, получила красный капюшон и начала подумывать об учебе в других магических школах. Даже подала в Совет прошение на разрешение обучаться у мафаров или знахарей, но один день перевернул всю мою жизнь.

Меня вызвал учитель и сказал: «Хочу показать тебе, как люди становятся заложниками своих страстей и марионетками в чужих руках». Так мы оказались «У Фаины» в комнате для подглядывания. Учитель потом просил у меня прощения. Как человек старой закалки, он ожидал, что мы увидим обычную оргию, но там оказался фирменный «вишневый пирог» с «золотым дождем», «шоколадным градом» и «снежком». А затем начались «вертушки» и «игрушки», хорошо, что еще не дошло до «зверушек». Учитель пытался увести меня оттуда, но я сказала, что он сам всегда учил доводить все до конца, и поэтому, мы обязательно его дождемся. Тогда он налил виски, чтобы немного успокоить меня, а я переживала больше за него.

— Если все было настолько плохо, тогда почему ты так долго созерцала? — с издевкой спросил Викрам. — Мы с Фицджеральдом ушли бы оттуда и через четверть часа, если бы я не пообещал сделать всю съемку.

— Мне захотелось узнать победителя игры, затеянной «сладкими» девочками, — в тон ему ответила Лаки. — Прости Стивен, но ты выдохся первым. Викрам же решил добавить в «Парадизе», и мы с учителем последовали за ним, в другую тайную комнату. В «Парадизе» было намного скучней — один Викрам и три девушки. Мадам все удивлялась, почему ее постоянный клиент был таким неприхотливым в тот вечер, обычно он весьма изобретательно выбирал развлечения в ее заведении. Что же ты молчишь, Вик? Спроси, зачем я подсматривала за братцами. Впрочем, ты такой умный, что и сам знаешь.

— Ты все выдумала! Я не забыл бы такое!

— Конечно, не забыл бы, если бы не напивался зельями, сваренными из ядовитых грибов. Не веришь — пойди, спроси у моего учителя. Ты знаешь его имя.

Стивен побледнел от ее слов. Оказывается, то, что он считал бредовыми видениями, вызываемыми «энергетическими» напитками Вика, происходило наяву.

— Учитель спросил: «Что теперь будешь делать со своими братьями, Лаки? Им же опасно даже руку подать, чтобы не подцепить какую-нибудь заразу». И услышал мой ответ: «Их надо спасать». «Свинья везде найдет грязь, — возразил он, — ты их не остановишь». «Надо хоть попытаться», — сказала я.

И тогда был придуман план действий. Так в Дублине появилась Лорен Лаутензак и ее странные спутники, а в Дармунде — группа нового гасителя с прозвищем «Барби».

— Лаки, вы — гаситель? Но разве у нас есть девушки-гасители? — недоверчиво переспросил Килпатрик.

— Есть, не сомневайся, — ответил за нее Келли. — Одна-единственная и неповторимая. Мы вместе проходили испытания, только я не прошел, а Лаки поступила в отряд подготовки и была в нем самой лучшей.

А Ригана Даффа больше удивило другое имя, и он восторженно воскликнул:

— Так вы — знаменитая Герцогиня?

— Примерно догадываюсь, в чем заключается моя знаменитость, — иронично улыбнулась девушка. — Мальчики, если мы случайно столкнемся в Дублине, то сделайте вид, что не знаете меня. Вам ни к чему иметь сомнительное знакомство с Герцогиней.

— Очень даже к чему, — возразил Риган. — Мне бабушка рассказала, как на приеме у миссис Смолл один пожилой господин неожиданно упал на пол, и все только беспомощно смотрели друг на друга. А некая скандальная особа быстро подбежала к нему и изо всей силы ударила кулаком в грудь. Как потом объяснил врач, именно удар снял спазм сердечной мышцы и спас жизнь мужчине.

Как хорошо, что она тогда пошла на прием, подумала Лаки. Ведь тем пожилым мужчиной оказался Патрик Макбрайд. Но сейчас было не до Герцогини.

— Давайте не отвлекаться от темы: «Благородная сестра спасает погрязших в разврате братьев», — подал голос Викрам и шутовски поклонился. — Честь и хвала тебе, Лаки. Даже не знаю, как отблагодарить тебя за то, что теперь ношусь по всему миру и заигрываю со смертью.

— Мне твоя благодарность до одного места. Я делала то, что считала нужным для людей, которые были мне дороги. Хотя меня и предупреждали, что я совершаю большую ошибку. «Они никогда не простят, если узнают, что ты видела их позор, — сказал учитель. — А случись подобная ситуация с тобой, они первые бросят в тебя камень».