Охота на зверя

Я всё прислушивалась к собственным чувствам в жалких попытках найти Шаку. Или Легранда. Почувствовать хотя бы его ши-ире. Но вокруг была лишь пустота. Ни одного ши-ире, ни одного живого знакомого камня.

Что они с ним сделали?

И хоть бы кто-нибудь пришел на помощь Рааду…

Мне не надо помогать. Но пусть кто-нибудь поможет всем остальным. Пожалуйста.

Я кожей почувствовала, что мы покинули Теневую Сторону. Меня бросили на что-то твердое.

— Тут ничего нет! Если бы ты читал не задницей тот документ, вышло бы лучше! — это был голос Герцогини. Мария Сокол была здесь. Но где это «здесь»? — Ты разобрался со своими семейными проблемами?

— Да. Они остались истекать кровью. Скоро он издохнет, и мы освободимся. Долго живешь — долго умираешь.

— В смысле ты оставил его жить? Я не поняла, ты же обещал избавиться от этой проблемы! — взвизгнула Сокол.

— Я избавился. Раны от баория не заживают, — хрипло рассмеялся Гишш.

Что? Нет!.. Я заворочалась. Не может быть! Если Теневая Сторона останется без предводителя, в Пирамиде действительно начнется хаос. Но я думала не только об этом, а том, что, как минимум, страданий не заслуживает никто.

Мне прилетел пинок в живот, я задохнулась и скрючилась пополам.

— Ещё раз дернешься, и я начну отрезать пальцы твоей подружке Сэре, — над самым ухом проговорил Гишш. Я дернула головой, хотела достать его хоть как-то. Ублюдок! Хотелось рычать, но я только мычала с завязанным ртом.

Ни одного ши-ире. Я одна. Я одинока. Мне нужно было это чувство чужого камня, чтобы просто зацепиться в него в слепой надежде.

— Дорогая, ты засекла время, когда он ушел? — спросил мужской голос. Я где-то слышала его, но не могла вспомнить где. Это был очень знакомый голос, хорошо поставленный и твердый.

— Да, дорогой, его нет уже сорок минут. Но не переживай, мы достанем камень отсюда, если что-то пойдет не так, — острый носок туфли ткнул меня в бедро. Я дернулась.

Ни одного ши-ире, где же вы все? Где вы, когда так нужны?

Под полом. Там что-то было. Кто-то был. Маленький и сияющий мне. Ши-ире Сэры. И она была не одна. Я улыбнулась под повязкой, потому что это был Шака. Я выдохнула носом от облегчения. Я не знала, ранены ли они были. Но они были. Здесь. Пусть и не рядом.

Возле меня мелькнуло что-то ещё, маленькое, даже мелкое.

— Госпожа, человек вернулся, — безэмоционально сказал кто-то. Голос, не могла понять, мужской или женский. Какой-то неопределенный.

— О, спасибо, Себ, — каблуки Герцогини простучали мимо. — Тащи девушку сюда.

— Как ты могла так его назвать, — недовольно отозвался мужчина

— К делу, — рявкнул Гишш.

— Себ, неси шелк, — сказала Сокол. — Себастьян, нам пора.

Я ослышалась?

Нет, я ведь не ослышалась. Раад был прав! Раттару требуется армия. Президенту Раттара требуется армия? А Бюро? Они с ними заодно?

Я услышала удаляющиеся шаги. Но каблуки Сокол опять приближались ко мне.

Повязка исчезла, в глаза ударил яркий искусственный свет. Место было похоже на операционную, белый кафель отсвечивал и слепил меня.

Я увидела, как за спиной Герцогини высоченный, выше Гишша тене-человек тащил двух человек. Дрожащую маленькую Сэру и обездвиженного Легранда. Тене-человек бросили его и Сэру как две легких куклы.

Мне хотелось докричаться до камня Лотана и заставить проснуться. Он открыл глаза, я увидела его мутный взгляд. Он опять закрыл их и я не знала вырубился ли он. Наверняка они ударили его по голове… Мне показалось, что я почувствовала боль. Но не его, а того, другого человека внутри него, которого, как мне думалось, я знала чуточку лучше. И освободиться мне хотелось лишь для того, чтобы подойти, подтянуться, подползти к нему и прикоснуться. Открой глаза, пожалуйста, ещё раз открой глаза и посмотри на меня, Шака!

Давай же, Энид, ши-ире везде. В воде, еде и воздухе. В каждой травинке. Сделай это ещё раз, как сделала с Каго. Ведь тебя это захватило. Ты обожаешь править. Ты обожаешь, когда люди делают то, что ты им приказываешь. Ты обожаешь эту власть, и все эти ублюдки вокруг будут делать всё, что ты им скажешь. А ты хочешь лишь, чтобы они умерли, легли на пол и извивались от того как ломаются их кости, от того что они боятся и осознают то, что их собственные руки сейчас сжимаются на их собственной шее!

Я и мой ши-ире едины, и мы хотим вашей смерти!

Надо мной нависали Мария Сокол и Себастьян Сокол. Чертов президент Раттара. Скромненький мужик, которого все считали неподходящим для своего положения. Но мы и выбирали его в совсем других условиях. Когда Бирш не смыло. И это был его последний год правления. Себастьян Сокол любил свою страну и крайне сдержанно относился к тем, кого коснулось искажение. Так же как и его жена. Он уходил от ответа и умалчивал многое. Он был куда старше Маркуса и куда старше красивой и высокомерной Герцогини.

Как только я увидела в ярком свете ровное, точеное лицо этой женщины, я сразу поняла, что она не должна заполучить камень. Её корона в случае чего затмит весь Раттар, Этар и близлежащие земли. Такие женщины начинают войны. А такие женщины как я кусают эти красавиц за ноги и не дают им блистать.

На колени. На колени. На колени. На колени, сука.

Не было боли в ребрах, не было боли вообще кроме той, где на запястьях стяжки врезались в кожу. Сдохни. Умри. И убей Гишша.

Глаза Сокол расширились, она оттолкнула мужа.

— Ой, смотри, какая красота, у тебя так же будет, Себ. Смотри, как внушительно и страшно, — с восхищением сказала она, глядя на меня сверху вниз.

И только тогда я увидела красный отсвет на белом кафеле подо мной. Мои глаза светились, и от этого не было никакого толка. Я желала, чтобы они сдохли, а они лишь улыбались и смотрели на меня, будто не слыша того, что я всем сердцем им желаю. Я хочу, чтобы ты, Мария Сокол, ударила своего тупого муженька, который недостоин своего места, и выбросилась из окна. Но в них не было камней… лишь мелкие отголоски и у меня не получалось их зацепить.

Я хочу, чтобы Гишш пошел в полицию и всё им рассказал. Я хочу, чтобы вы лишились сил. Я хочу… я хочу-хочу-хочу.

И всё пропало, когда я встретила болезненный взгляд Лотана у противоположной стены. Он остужал меня словно раскаленную шпагу, кинутую в азот.

Я хочу, чтобы тебе не было больно. Чтобы не было больно больше никому.

Сокол, взяла своего мужа под локоть, и они вышли.

Сэре вздрогнула и застонала.

И я вдруг поняла весь смысл освобождения от Семьи. Это когда ты никому из них больше ничего не должен. Никому и ничего. Все твои долги тебе прощают, и ты прощаешь тоже. Ты отворачиваешься и уходишь. А они умирают за твоей спиной, и тебе нет до этого никакого дела. Но я не смогу её бросить.

Я перевела свой взгляд с неё на Легранда. Я очень хотела увидеть Шаку в последний раз. Ведь почему-то мне казалось, что ничего больше нет. Только наши два взгляда и смерть. И безграничная власть над людьми, которые никогда не смогут от неё освободиться.

— Камень, — сказал Гишш где-то вне помещения.

— Вначале Ньеро, — услышала я голос Хуга. Неужели он решил отдать им камень взамен Сэры? Даже она не стоит того, что тени смогут повелевать ши-ире всех людей на Световой Стороне, даже я этого не стою. Хугу стоило уничтожить камень, как только он попал ему в руки. Сразу. Сунуть под пресс, расплавить, бросить в самую глубокую расщелину, сделать что угодно, но не отдавать его им. Убить меня, если потребуется, но не отдавать его никому. Никому. Никто не достоин носить в себе красный камень. Нет людей достойных и достаточно себя контролирующих, неалчных. Власть развратит каждого из них. Абсолютно каждого. И каждый поддастся соблазну заставить соперника вначале встать перед тобой на колени, а потом застрелиться, потому что ты так сказал.

Чем больше я об этом думала, тем больше любила свой камень. Власть развратила и меня? Алчность? Любовь смотреть на то, как люди делают то, что я говорю, и испытывать ещё большее желание повелевать ими. Поэтому меня и надо было убить вместе с тем, другим красным камнем ведь я тоже опасна для Пирамиды. Хотя… наверное, меня сегодня и так убьют. И я уже не увижу того, что сотворит с этим городом красный ши-ире.