Страница 4 из 8
Засыпая, подумал: «Завтра... тьфу, сегодня, нужно обязательно поговорить с сержантом. У солдат есть некоторые нарушения формы одежды. Потом...»
Он только заснул, когда настойчиво зазвонил телефон. Воронов схватил трубку.
— Да. Слушаю... Следы? На левом фланге? В тыл? Иду, иду... — Он торопливо оделся и вышел в коридор, застегивая на ходу пуговицы на гимнастерке, выскочил на крыльцо.
Светила полная луна, освещая барханы и заставские постройки. В гараже уже урчала машина. Иван Александрович отдал необходимые распоряжения и вместе с тревожной группой тут же выехал на границу.
У места, откуда поступил сигнал тревоги, стояла отметка.
Иван Александрович убедился, что ефрейтор Солдатенко правильно определил время нарушения. Правда, он заметил еще несколько деталей, которые могли сыграть существенную роль при дальнейшем розыске и задержании нарушителя. Например, «прочитал», что неизвестный среднего роста и уже в годах. Поэтому двигался медленно, шаг короткий.
Иван Александрович повернулся к инструктору Медведеву и приказал:
— Ставьте собаку на след!
III
Едва забрезжил рассвет, когда Николай Иванович Топорков поднялся. Сегодня предстоял последний день работ, и геологическая карта, с нанесенными на ней синим цветом месторождениями ляджуара[2], будет готова. Труд нескольких месяцев.
А из центра торопили: «Работы ускорить, чтобы приступить к исследованиям лала. От этого будет зависеть своевременное составление Всесоюзного атласа о местонахождении драгоценных камней».
Да, лал для геологов был более сложной загадкой. И это хорошо понимал Николай Иванович. Он считал, что экспедиции предстоит преодолеть немало трудностей, чтобы окончательно составить карту месторождений ляджуара и лала.
Когда геологи разошлись по своим маршрутам, Топорков склонился над картой, чтобы внести новые данные.
Ежегодно бывая в подобных экспедициях, Николай Иванович всегда работал с увлечением и даже задором. И хотя давно годы посеребрили его виски, а на лице пролегли морщины, энергии начальника экспедиции удивлялись даже молодые.
Первым вернулся на базу Петров. Он был высок ростом и крепок в плечах. При переходах он выбирал самый тяжелый рюкзак и нес его свободно и легко.
— Посмотрите, Николай Иванович, какая прелесть! — Он протянул Топоркову увесистый камень синего цвета.
Николай Иванович внимательно осмотрел находку.
— Чистый ляджуар! Это как раз то, что мы ищем. Что ж, поздравляю, товарищ Петров. Где вы его подобрали? — Он развернул перед геологом карту.
Петров сразу отыскал нужную точку.
— Такого камня, Николай Иванович, там целая гора.
— Что ж, это лишний раз подтверждает возможность промышленного изготовления изделий из ляджуара.
Николай Иванович любил встречать рассветы в горах. За многие годы он так и не смог привыкнуть к этому необычному, напоминающему сказку, пейзажу. А сейчас его особенно поражала красотой гора из ляджуара, обнаруженная геологами; когда солнечные лучи касались ее, она оживала и сверкала всеми оттенками ультрамарина: лазоревым, голубым, синим. Глядя на эту гору, приятно было сознавать, что эти камни будут приносить людям радость.
После завтрака, как и было намечено, геологи собрали палатки, уложили свои нехитрые пожитки в рюкзаки и покинули обжитое место.
Впереди шел проводник Муминшоев. Тропа, петлявшая по дну широкого ущелья, постепенно стала подниматься в гору. За крутым поворотом она нависла над речушкой и повторяла все ее изгибы. Люди старались не смотреть вниз.
Вечером, когда спустились сумерки, геологи благополучно достигли намеченного района.
IV
Медведев спокойно скомандовал:
— Верный, след! — подсвечивая фонариком, он показывал собаке на отпечатки следа. Верный глубоко втянул ноздрями воздух и, почувствовав чужой запах, потянул поводок.
Медведев подбодрил собаку.
Не поднимая морды от земли, Верный устремился вперед. Медведев старался не отставать от него. Капитан Воронов бежал за инструктором, связист Шилов на ходу сообщал на заставу о действиях тревожной группы.
Гулко стучало сердце. Хотелось бежать быстрее, но тяжелые сапоги замедляли движение. Михаил Медведев, не раздумывая, сбросил их в тот самый момент, когда почувствовал, что обувь отнимает много сил.
Стало легче. Правда, колючки вцеплялись в ступни сквозь носки, но он смахивал их ладонью, как смахивают с лица назойливого комара.
Капитан Воронов увидел, что Медведев ускорил темп, одобрил его действия, не заметив в темноте, что тот бежит босиком. Лишь когда рассвело, он обнаружил, что инструктор без сапог, и строго погрозил ему пальцем.
Емельянов сразу понял, что погоня предстоит трудная. Сержант Медведев и капитан Воронов убежали вперед, поэтому он не должен отставать, нужно в любую минуту быть там, где он понадобится. Под ноги то и дело попадались камни, и Виктор больше всего боялся упасть. Гимнастерка давно уже прилипла к спине, а соленые капли пота стекали со лба, попадали в глаза, рот.
...Начались сопки. Бежать стало труднее. Медведев отпустил поводок. Верный, почувствовав свободу, рывком устремился вперед. Михаил старался не терять из виду собаку.
Сопки становились все круче и круче. Теперь инструктор не бежал, а карабкался по ним, не ощущая ни колючек, ни камней, ни усталости. Его тревожила только одна мысль: не дать нарушителю оторваться от преследования.
Верный резко метнулся в сторону, и Медведев увидел впереди человека. Тот безуспешно пытался взобраться на огромный камень, чтобы его не достала собака.
Тяжело дыша, Медведев скомандовал:
— Руки вверх! Верный, ко мне!
V
На столе полковника Малахова лежит статуэтка из ляджуара, которую изъяли у нарушителя. Идол без головы. Видно, что голова отломлена совсем недавно. Для чего? Это случайная неосторожность? А может быть?..
Малахов вызвал капитана Реджепова.
— Что-нибудь подобрали из литературы о ляджуаре, Меред Мурадович?
— Так точно, товарищ полковник. И весьма интересные данные. Разрешите принести книги.
— Да, конечно.
Через минуту Реджепов положил перед Малаховым с десяток книг с закладками.
— Спасибо, Меред Мурадович, я посмотрю их.
Реджепов вышел, а Малахов, взяв верхнюю книгу, открыл ее и стал читать.
«...В Индии, в Персии жгли этот камень и растирали в тонкий порошок. Смешивали порошок со смолою, воском и маслом, промывали и тогда оседала краска тончайшей синей пылью. Лучшие художники покупали этот драгоценный камень ультрамарин. Ион Хаукал, Шехабеддин, Абдулфеда, Тейфаши Эдризи, Ибн-Батута — все старые писатели Востока говорят об этом. Но камень побеждает человека и живет второй жизнью. И «Мадонна Литта» с грустью жалуется профессорам Эрмитажа, что синие цвета ее темнеют и блекнут, потому что в них выкристаллизовывается ляджуар...
Скифы носили бусы из ляджуара. О ляджуаре Скифии говорят Теофраст и Плиний. Древний мир резал из ляджуара рельефы и выпуклые фигуры. Ляджуар был излюбленным и дорогим камнем Китая. Китай украшал им чаши, шкатулки, делал из него перстни, амулеты и статуэтки. В исторические времена из ляджуара изготавливались шарики на головные уборы мандаринов — как эмблема их власти. Синий цвет его ценился так высоко, что представители китайского искусства окрашивали в этот же цвет любимый китайцами камень агальматолит, чтобы он был похож на ляджуар. Монгольские караваны, проходившие великую пустыню Гоби и Ургу, доставляли ляджуар в Кяхту. И обменивая фунт ляджуара на фунт серебра, монголы рассказывали, что волны прибивают к берегу озера Далай-Нор куски этого камня. Почти вовсе не знала употребления ляджуара Европа до начала XIX века, но очень высоко ценила его. Предметы из ляджуара насчитывались единицами. Что можно припомнить? Чашу Франциска I; стол, который гости видели на свадьбе Марии Медичи в 1600 году; четырнадцать предметов Людовика XIV и самый крупный кусок ляджуара — поднос в девять дюймов — у Лебрена в 1791 году. В XVIII веке ляджуар вытеснил золото, и обладание им считалось почтенным. В XIX веке, с открытием прибайкальского месторождения, ляджуаром занялись «императорские» гравильные фабрики Екатеринбурга и Петергофа. Тонкими пластинками ляджуара, составленными из отдельных маленьких кусочков, облицовывали они ящички и шкатулки, столовые часы и колонки для шкафов. Петергофская гравильная фабрика облицовывала ляджуаром колонны Исаакиевского собора в семь аршин вышины и четырнадцать вершков в диаметре, и эта работа была произведена дважды: Монферан забраковал колонны, сделанные из прибалтийского ляджуара, и поставил их у себя в доме на Мойке, а для Исаакия был выписан ляджуар «страны бухарской», тот афганский ляджуар, на перепродаже которого наживались эмирские богатеи-купцы. 7815 пудов камня ушло на эти колонны. Облицовка мраморного зала в Мраморном дворце, облицовка Лионской комнаты и «Саркосельского» дворца, вазы, столы и чаши в Эрмитаже — вот ляджуар, доступный теперь любому посетителю наших музеев.
2
Так в старину называли минерал лазурит. — Прим. Tiger’а.