Серьезная ошибка

Грим скрестил руки на груди, переваривая информацию.

  — Не уверен, чего ты здесь хочешь, дорогая.

— Я ищу Наоми Питерс. Если она недоступна, у меня есть разрешение поговорить с ее сестрой Найлой.

— Никто не получал от меня никакого разрешения, — прорычал он.

Социальный работник с трудом сглотнула. 

— Я здесь, чтобы внести в это поправки. Я хочу поговорить с Наоми или Найлой, пожалуйста. Мне нужно занести этого ребенка внутрь и покормить его. Он голоден.

С заднего сиденья раздался скулеж, а затем вопль, резкий и высокий, который напомнил мне котенка, которому нужна была сметана, и он не собирался останавливаться, пока не получит ее. Социальный работник закрыла свою дверь и открыла заднюю, протянув руку, чтобы взять сумку с подгузниками, а затем ребенка, который лежал в переноске.

Делая шаг назад, я задавался вопросом, почему Грим позволял ей свободно двигаться, не требуя дополнительных ответов.

— Заходи внутрь. Прежде чем я дам тебе какую-либо информацию, мне нужны ответы. Мой клуб не из тех, кто нянчится с детьми.

Она кивнула, окинув его беглым взглядом, как будто думала, что мы можем представлять угрозу, а не наоборот. 

— Я поняла.

Рейт

Социальный работник без колебаний поставила переноску на один из кожаных диванов в общей комнате, как только она вошла. Достав бутылку воды из пакета для подгузников и зачерпнув какой-то порошок из банки, она смешала ингредиенты. После нескольких встряхиваний, чтобы правильно перемешать, она закрутила крышку бутылочки, поставив белую жидкость на стол перед собой, прежде чем отстегнуть ребенка. Он громко визжал, предупреждая всех в Перекрестке, что у нас был один взбешенный посетитель.

Как только он уютно устроился в ее объятиях, она взяла бутылку и сунула ему в рот. Его громкие глотки заполнили внезапную тишину, когда он жадными глотками высасывал жидкость из соска. Малыш схватил один из ее пальцев и крепко держал, как будто хотел помешать ей вытащить бутылочку из его маленького ротика.

Она выдохнула, сосредоточив свое внимание в нашем направлении, как будто она только что поняла, что мы все смотрим. 

— Она дерзкая девочка. Не любит пропускать время приема пищи, — она робко улыбнулась, почти извиняясь. — Теперь, когда у нас есть несколько минут, я могу начать отвечать на ваши вопросы.

Грим уставился на ребенка, молча наблюдая, как он продолжает шумно кормиться, издавая негромкие хрюкающие и гнусавые звуки во время кормления. 

— Сколько ей?

— Несколько недель. Я была бы здесь раньше, но меня не уведомили сразу.

— Уведомили о чем?

Она откинулась на спинку дивана, слегка подвинувшись, чтобы удобнее было убаюкивать головку ребенка. 

— О последних пожеланиях Кати Резниковой.

Грим замер при упоминании фамилии Сергея. 

— Кто отец этого ребенка?

— Неизвестно. — Она пожала плечами. — Мать не была уверена. — Она вздохнула, на короткое мгновение откинув голову назад. — Она была племянницей Сергея Резникова. Я уверена, что вам знакомо это имя и его коллега Владимир Солоник.

— Что-то вроде этого, — пробормотал я себе под нос.

Грим бросил взгляд в мою сторону, как будто не хотел, чтобы кто-то предупредил ее. Она была аутсайдером. Я коротко кивнул ему, и с его плеч немного спало напряжение, которое они держали.

— Ее предали и продали в услужение в качестве секс-работницы, когда она приехала из России почти два года назад. Ее дядя солгал и сфабриковал историю о модельном бизнесе, чтобы заинтересовать ее. Как только она оказалась в его распоряжении, она ничего не могла сделать. Он держал ее в плену, а иногда даже использовал ее для себя. — Отвращение в ее голосе было вторичным по сравнению с грустью, которая осталась.

— Черт, — прошептал Боди, тяжело сглотнув, когда его голова отвернулась.

Лаки выпрямился, глядя на улицу и вероятно вспоминая, что случилось с его старушкой Синди до того, как она забеременела.

Мы все понимали, какие опасности таятся за пределами этого комплекса и с какими рисками сталкивается каждая из наших женщин. По крайней мере, мы защищали наших собственных. Эти русские ублюдки не видели ничего, кроме знаков доллара.

— Я встретила ее однажды. Кто-то дал ей карточку с моим именем, когда она узнала, что беременна.

Грим все еще наблюдал за ребенком во время кормления. Он больше не умирал с голоду, и не хотел доедать. 

— Это, должно быть, был интересный разговор. Я предполагаю, что именно так вы узнали о Перекрестке.

— И да, и нет. Катя доверилась мне за те десять минут, которые ей удавалось поддерживать беседу. Она хотела знать, могу ли я помочь ей найти хорошую семью для ее ребенка после рождения. Я пообещала, что смогу, но прежде, чем я смогла предложить ей какую-либо помощь, найти ее местоположение или узнать имя ее похитителей, она закончила разговор.

Грим склонил голову набок. 

— Звучит немного расплывчато.

Социальный работник бросила на него острый взгляд, частично скрытый ее темными очками, но не менее раздраженный. 

— Я создала файл Кати. Мне предоставили достаточно информации, чтобы узнать дату ее родов и общее местоположение, но Большой бассейн протекает через значительную часть Невады, и я понятия не имела, где искать и как долго она будет оставаться пленницей.

Она вытащила соску, и ребенок не сопротивлялся. Его глаза затрепетали, когда она отставила бутылочку в сторону, а затем подняла его крошечное тельце, прижимая к себе, чтобы он срыгнул. Последовал громкий звук, когда она улыбнулась, а затем положила его обратно в переноску.

— Ева родилась очень тяжело. Катя недоедала и имела недостаточный вес всю беременность. Тем не менее, она здоровая девочка. Боец. Я полагаю, что ее мать была такой же. Она боролась со своими травмами в больнице почти сорок восемь часов, прежде чем умерла. — Голос социального работника дрогнул, когда она встала, с трудом сглотнув, чтобы контролировать свои эмоции.

— Не торопись, — предложил Грим, проявляя больше терпения, чем я когда-либо мог.

— Она написала и подписала завещание, назначив опекуном своего ребенка свою лучшую подругу Наоми Питерс. Там были инструкции о том, как найти Наоми и ее сестру Найлу, которая работает в центре неотложной помощи в Тонопе. Я пришла с документами и для того, чтобы исполнить предсмертное желание самой храброй молодой женщины, которую я когда-либо знала. — Она сняла солнцезащитные очки с глаз и встретила недоверчивый взгляд Грима. — Меня зовут Тауни Бейкер. Я бы действительно хотела встретиться с Наоми сейчас.

Остальные ее слова ничего не значили. Мой мозг взорвался, когда желудок опустился до дна. Шок пронесся по моему телу, как товарный поезд, прямо к сердцу, врезавшись в грудь, когда я чуть не споткнулся. 

Тауни Бейкер. Жива.

Мое сердце воспарило, а затем без происшествий шлепнулось на полированный деревянный пол под моими ботинками. Живая. Не мертвая, как я полагал. Как ей удалось сбежать? Как, черт возьми, она все еще была жива?

Мой последний взгляд на ее заплаканное лицо все еще оставался в моих кошмарах. Всплыли воспоминания о ночи, которая навсегда изменила мою жизнь. Идеальный поцелуй, который мы разделили. Занимаюсь любовью в кузове моего грузовика. Потом полное дерьмо. Нападение, приближение, которое я не предвидел. Двое громил, удерживающих меня, пока я принимал их удары. Избиение, которое чуть не убило меня. Все ради нее. Мои руки сжались по бокам, когда я сделал шаг ближе и почти выкрикнул ее имя, отчаянно желая, чтобы я мог броситься вперед, чтобы обнять ее за талию, прижать ее к своей груди так, как я делал это так давно раньше.

Та, которая ушла, теперь реальна.

Тауни была первой девушкой, которую я когда-либо по-настоящему любил. Я говорил эти три слова довольно многим, но с ней я действительно имел это в виду, а не просто гонялся за хвостом. Она была единственной. Она, блядь, отдала мне свою девственность. Я намеревался жениться на ней, и, если бы не появился этот мудак Сид и не разрушил все, я бы жил жизнью, сильно отличающейся от той, которую я веду сейчас.