Страница 46 из 47
От него это звучит многообещающе. Но момент не тот. Пытаюсь сосредоточиться, и временами получается. Думаю о жене и детях, о прошлом и о будущем. Потом меня наклоняют над чаном и обливают голову и шею святой водой так щедро, что неслабо течет даже по спине под пиджаком. У меня вырывается короткий истерический смешок, но, видимо, для смывания моих грехов нужен большой объем очищающего. Младенцев, как я слышал, вообще погружают целиком, так что я еще легко отделался. Когда таинство завершается, посылаю водителя за новым комплектом одежды.
Но пока он ездит до дома и назад, начинается венчание. Оля смотрит на меня с обожанием. Лена обвязана каким-то платком от груди вниз. Я в пропитанном святой водой костюме. Да, у этого священника не забалуешь. Слегка дрожу; нет, мне не холодно, мне... торжественно. Особенно в момент, когда у нас короны на головах. Впервые думаю о вечности.
Все закончено, нас поздравили, я сменил верхнюю одежду в незаметной комнате сбоку. Но ощущение святой воды на мне, как щита, осталось. Вот как: зашел я сегодня в церковь улыбающимся балбесом, а вышел серьезным главой семьи. Надеюсь.
Эпилог 2
Ольга.
Наверное, каждая невеста мечтает о самом красивом белом платье. И я не исключение. К тому же замуж выхожу в первый раз. Когда мой бюст с трудом, но все же умещается в романтическое платье с открытыми плечами и пышной юбкой, я хлопаю в ладоши от радости, как девчонка. А Леночке хочется чего-то особенного, стильного и современного — и такое нашлось.
Туфли перед свадьбой мы покупать не стали — плохая примета, говорят. А я думаю, это просто жизненный опыт — в новых с непривычки все ноги сотрешь, и будет не до праздника. Вспомнили, что у нас обеих есть белые, надеванные всего несколько раз.
Вообще по свадьбам столько примет и обычаев, что всех никогда не соблюдешь. Иванова к моему мнению прислушивается, мне приятно. И я опять чувствую себя под ее охраной.
После церкви наш небольшой кортеж делает круг по набережной. Дети, все трое, вместе с няней мальчиков едут на украшенной цветами и лентами машине сзади нас. Лена с Федей — в автомобиле впереди. А самыми первыми едут Василий и трое сослуживцев четы Ивановых. Вижу, как Федя высовывается из люка в крыше и кричит что-то от избытка чувств, размахивая вскрытой бутылкой шампанского.
— А у нас и люка нет, — бормочет Игорь, жадно ощупывая и обнимая меня. — Я уже мечтаю доехать куда-нибудь, где нам никто не будет мешать.
— Подожди еще немного, любимый, — шепчу, прижимаясь к нему.
«Немного» — это, скорее всего, до позднего вечера. Но в сравнении с несколькими месяцами воздержания до родов плюс месяц после, когда о чувствах лучше было и не вспоминать, «до вечера» — это недолго. У меня после вторых родов желание проснулось подозрительно рано. Хочу Игоря, как в первый раз. Нет, больше! Намного больше.
И пытаюсь привыкнуть к мысли, что теперь я жена этого брутального красавца. И что прямо сегодня мы начнем спать вместе на большой кровати, не скрываясь, как муж и жена. Что у нас и правда будет первая после большого перерыва, по-настоящему брачная ночь.
Денисов меня целует, постепенно распаляясь. Начинает с совсем чистого, невесомого поцелуя, едва касаясь губ, как робкий юноша. И тут же переходит к властному, откровенному и сокрушительному. Его чуть заметная полдневная небритость обжигает кожу. Аромат его тела и чуть различимые нотки древесного парфюма кружат голову.
Мое бедное сердце то трепещет, как мотылек, то принимается молотить, как барабан. Сжимается живот, дрожь пробегает вдоль позвоночника, ноги непроизвольно расслабляются. С грудью вообще все сложно — даже не понимаю, молоко вдруг обильно прилило или так желанием расперло, что, того и гляди, платье по шву разойдется. И трусы уже в соке, точно. Я вся готова отдаться за этот поцелуй, без остатка.
Отрываюсь от Игоря, только когда становится совсем нечем дышать. Думаю, может, ну его, этот ресторан, попросить водителя проехать мимо? И тут машина тормозит. Оказывается, мы на месте.
Вздыхаю. Перед входом у лестницы ждут родственники. Теперь Игорь целует мне только ладони, запястье. Мы ненадолго сплетаем пальцы. И все. Пора выходить.
Наши с Леной мамы держат по праздничному хлебу на вышитых полотенцах. Моя говорит, волнуясь:
— Дорогие дети! По древней традиции, на Руси новобрачных встречают хлебом-солью. Вкусить вместе хлеб — значит разделить судьбу. Кусайте, пожалуйста.
Знаю, что скажут потом — кто больше откусит, будет лидером в семье. Лена, конечно, тоже в курсе — вон как старается отхватить кус побольше, делая заявку на будущее. Я же откусываю чуть-чуть. Лидер в нашей семье — муж, и это не обсуждается. Но если его порывы иногда надо будет подкорректировать — я рядом.
Подходим к лестнице, и Федя подхватывает свою жену на руки. Игорю ничего не остается, как сделать то же самое со мной. Ух, приятно. Обнимаю его за шею. Я, конечно, не перышко, но и мужчина у меня настоящий атлет. К дверям ведут, навскидку, около двадцати полукруглых ступеней.
Едва вступаем на первую, как перед нами оказывается Ленин папа, даже руки расставил, чтобы не дать пройти. Тамаду мы не приглашали; похоже, родственники решили справиться сами.
— Что такое? — начинает хмуриться мой Денисов; надеюсь, радикулитом он не страдает.
Федин тесть, ссылаясь на еще какую-то древнюю традицию, настаивает:
— Молодые мужья на каждой ступеньке должны говорить что-то хорошее о своих женах. Кто запнется — штраф.
И тут я узнаю, что я добрая, ласковая, заботливая, нежная... Как хорошо! Когда еще о себе столько всего приятного услышишь? Еще я хорошая мать, и любящая дочь, и хозяйственная, и скромная, и страстная... Дальше вообще пошел интим, который Игорь бормочет мне на ухо, а я только радостно киваю, подтверждая всем, что он справляется. А еще я легкая, оказывается — это на последней ступеньке прозвучало, как мотивация, наверное.
К Фединым эпитетам я не прислушивалась, а, наверное, зря — вон как весело смеются вокруг.
В холле при нашем появлении маленький оркестр начинает стоя играть вальс Мендельсона. Потом вальс из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь» и еще какие-то. Очень приятною. Ресторан снят целиком, посторонних сегодня не будет.
Стол еще не совсем готов, просят подождать. Тогда мы идем фотографироваться — хорошего мастера пригласили, это для нашей семейной истории совершенно необходимо. Интерьеры первоклассные.
Позируем: две пары рядом и по одной. Федор с Леной и их родителями. А потом мы с Игорем рядом с няней, которая держит мальчиков в бархатных костюмчиках, сзади моя мама и Карл, а Ксюша впереди.
Вот кто первая красавица на этой свадьбе, — доченька моя. И никто меня не переубедит. На ней нежно-розовое платье принцессы с кучей оборок, венок из сиреневых розочек на голове, букетик живых первоцветов в руках. И главное — счастливые глаза, здоровый румянец. Ксюша, сама не зная, соединила нас всех. Вырастет — я ей все расскажу.
Приглашают к столу. Красиво, вкусно, дорого, без особых изысков. Фатима с таким бы справилась. А вот вышколенных официантов у нас, конечно, нет. И о посуде здесь думать не надо.
Несколько раз кричат «горько». Мы с Игорем с удовольствием продолжаем начатое в автомашине. Вторая пара старается не отставать.
Первое поздравление, конечно, должно быть от самых старших, самых почетных гостей. Карл галантно попускает женщин вперед. Моя мама растрогана, благодарит его, благодарит зятя. Говорит о долгожданном, заслуженном мной счастье. И дарит нам комплект прекрасного постельного белья с прошвами и вышивкой. А также белоснежную кружевную скатерть на круглый стол, собственноручно связанную крючком. И вторую, такую же — Ивановым. Когда она успела?
— Желаю, — говорит мама, — чтобы все проблемы вы обсуждали за круглым столом и никогда не ссорились.
Все аплодируют. От меня мама скрывала, что именно вяжет. Очень красиво; ручная работа всегда и везде хороша. Подходим к ней благодарить по очереди.