Страница 45 из 47
— Нет. Не смогу я тебя поздравить, — откидываюсь в кресле. — Кстати, и ты меня. Потому что мы с Олей — тоже. Тогда же и даже там же. У нас на десять утра запись.
— А у нас на одиннадцать, — смеется и хлопает себя по коленке. — Опять обскакал ты меня, на целый час.
— А то! Знаешь, это явно рука судьбы... Слушай, — мне приходит в голову неясная пока мысль. — А давай объединим роспись, свадьбу и так далее? Мы вот решили отметить узким кругом. Вы уже заказали ресторан?
— Пока нет, подбираем варианты.
— Двойная свадьба — на аренде, оформлении и музыке, кстати, реально сэкономим. Посоветуйся с Леной, а я передам Оле. Если вы не планировали отметить с размахом… Может, девочкам эта идея понравится. Теперь по делу. Какой профиль будет у агентства?
— Информация, безопасность. Ну, в принципе такой же, как был у тебя.
— Назад не попросишься?
— Нет. У тебя дома больше нечего делать.
— И слава Богу. Твое направление в деловых кругах востребовано. И семейные отношения прихватить можно. Рекомендации самые лучшие дам, конечно. Подумай, что можно написать, чтобы и на меня тень не бросить, и тебе сделать хорошо; я подпишу. Хотя воображения у тебя маловато... Но, может, это и к лучшему. Отличный исполнитель всегда ценится больше, чем крутой аналитик. Считай это комплиментом.
Пожимает плечами. Уходит.
Вечером на кухне сообщаю Карлу, что мы подали заявление в ЗАГС. И что свадьба будет двойная. У него тут же глаза загорелись. Вскочил, руками машет. Но я его сразу осадил:
— Никаких заказных статей и фотокорреспондентов, никаких длинных лимузинов и деловых партнеров! Только свои, кандидатуры обсуждаем. И свадьбу играем в ресторане.
Вот так. Чувствую, будет старик мучиться, решая, что подарить. Хотя от него мне достаточно участия.
Ну, вот, у нас остался один день, последний день перед свадьбой. Сегодня Оля с мальчиками вселяются в отремонтированный верх большого дома. Я вынужден быть на работе, у меня очередной аврал, но ключевые моменты мне сообщают.
Как положено, сначала запускают кошку, одолженную у соседей, и смотрят, как она будет себя вести и где уляжется спать. У пацанов в комнате улеглась, — значит, хорошо мы рассчитали с перегородкой. Можно поставить кровати поближе к этому месту и друг к другу. Предлагаю Оле помочь дочке решить вопрос, где она хочет жить — внизу в большом доме в своей комнате или в гостевом с бабушкой. И напоминаю ей:
— Ты собиралась освятить дом. Конечно, чем быстрее это сделают, тем лучше. А я вот еще о чем подумал. Я ведь не венчался в первом браке, может, поэтому все и полетело кувырком. Знаешь, хочется подтвердить, что ли, свой выбор, так, чтобы навсегда: ты моя, а я твой. Как ты смотришь на то, чтобы обвенчаться?
— С радостью, — слышу в телефоне ее ласковый голос и чувствую, что брюки становятся тесны. — Я просто счастлива, что ты это предложил, дорогой. А можно это сделать в той церкви, где мы с тобой когда-то были? Знаешь, там батюшка мне почти что пообещал, что мы будем вместе.
— Ничего себе! Все, звоню туда.
И думаю: «Может, спокойнее буду реагировать на других женщин».
Дозваниваюсь, говорю о том, что мне надо, внимательно слушаю ответ. Дом осветят сегодня, без проблем, а остальное... Получается, лучше сделать все в один день и именно в такой последовательности: регистрация, венчание, свадьба. А то мало ли — платье невеста испортит или еще что произойдет. Психологическая нагрузка будет немаленькая.
С другой стороны, продержаться всего один день, потом на следующий мальчиков записать, и можно жить спокойно. Вроде все предусмотрели. Можно, конечно, и задержать регистрацию сынов, штраф копеечный. Но лучше сделать все красиво.
Приползаю с работы поздно, чуть живой. Хорошо, что большую часть организационных моментов по завтрашней свадьбе взяла на себя Лена.
И вот она, наша суббота.
Регистрация в ЗАГСе двух пар одновременно проходит довольно спокойно, я бы сказал.
Разве что Лена в та-а-ком свадебном наряде, особенно сзади, что я сразу понял: в их тандеме с воображением все в порядке. У нее спина и то, что несколько ниже, до самых ямочек, прикрыты только прозрачной фатой.
Хмыкаю про себя, но потом вспоминаю, что девочке еще даже нет двадцати пяти, первый брак, — почему бы и нет? Федя на ее фоне в своем традиционном черном костюме выглядит оазисом надежности и спокойствия. Да, для защиты такого декольте его пистолет очень кстати... Блин, о чем это я? — Эта девочка и без пистолета любого поставит на необходимое ей место. И не удивлюсь, если у нее самой пара кинжалов прямо сейчас вставлена, например, за резинку чулок. А ведь тоже венчаться собралась. Но моя Оля красивее, однозначно. И характер золотой.
Народу в ЗАГСе собирается чуть больше, чем я бы хотел. Частично коллеги подтянулись, все-таки кто-то слил информацию. Ладно, не прогонять же их. СМИ, слава Богу, не видно.
Все на хорошем уровне: напутствие, подписи, кольца, вальс Мендельсона. Мы выступаем свидетелями друг у друга. Моя невеста выглядит довольной. Целуемся несколько раз подряд — и это пока самое приятное за сегодняшний день. Получаем бумажки и едем венчаться, целый караван из машин. В Лексусе со мной сидит моя Ольга. Моя.
В храме только что закончилась служба и молебен. Разбредаемся постоять у икон. Старый священник, тот, которого помнит Оля, переговаривает с нашей молодой парой. Потом подхожу я. Неожиданно он спрашивает:
— Крещен ли ты сам, сын мой?
На этот прямой вопрос у меня нет однозначного ответа. В церковь хожу, с юности, иногда, — как чувствую потребность. Крещен ли ребенком — точно спросить уже не у кого. Крестика не ношу. Оглядываюсь: храм готовят к венчанию, Федя с Леной церковь по периметру обходят, у них вроде бы проблем не возникло. Вижу, как Оля, устроившись в уголке на скамейке, кормит детей грудью, точно мадонна; знаю, что у моей молодой жены крестик на шее есть. А старик заявляет:
— Я не могу вас обвенчать, если ты не уверен, что крещен.
Вот тебе раз!
— Ты же и своих детей, наверное, когда-нибудь захочешь принести на таинство?
— Есть такая мысль, — осторожно отвечаю; неужели из-за меня у сыновей будут проблемы?!
— Значит, сейчас крестим тебя, потом венчание, — говорит он строго. — Ты готов?
Конечно, я готов. Только не знаю, что надо делать. Он отводит меня за колонну, где никого нет, и очень кратко проводит «курс молодого бойца»: говорит об основных догматах православия. Я периодически киваю, отмечая то, о чем знаю. А потом он задает мне всего два вопроса:
— Веруешь в Господа нашего Иисуса Христа?
На что я, истово перекрестившись, конечно, отвечаю «Да».
А потом сурово так спрашивает:
— Ответь перед лицом Его, изменял ли ты своей жене?
Я моргаю и, возможно, даже краснею, не сразу соображая, какую жену и какой момент он имеет в виду. А священник смотрит на наших детей, вспоминает, наверное, фрагменты нашего телефонного разговора и уточняет:
— С тех пор, как сделал ей предложение?
На что я радостно, с чистой совестью отвечаю:
— Нет!
Похоже, остальные грехи, по мнению этого священника, для моей души менее опасны.
Еще мне требуется срочно найти крестных или хотя бы крестного. Направляюсь прямиком к Васе. Он присвистывает и неожиданно берет самоотвод — заявляет, что он атеист, и все происходящее здесь для него не более чем культурная традиция. С досадой отворачиваюсь от него; друг, называется. Но спасибо за честность. Оглядываюсь, лихорадочно соображая, кого потревожить или кому по-быстрому позвонить. Тут Федя подходит к священнику и серьезно так спрашивает: может ли крестный быть моложе крестника. «Да», — слышу я ответ.
Так Федя становится моим крестным отцом. И никто не смеется, включая меня, даже когда он шепчет:
— Я буду присматривать за тобой, сынок.