Страница 73 из 92
Халонья дернулась, как будто он ткнул ее булавкой. Она помедлила пару ударов сердца, а затем сказала:
- Ваше Величество.
- Что? — Рявкнул Чазар.
- Я… я буду честна, — сказала верховная жрица. - Младшим жрецам и мне было бы полезно иметь больше времени для практики. Научиться использовать детские молитвы. Я… не хочу разочаровывать вас, подобно Даэльрику.
Чазар покачал головой.
- Я не знаю, смеяться мне или обрушить на вас пламя. Неужели в меня никто не верит?
Джесри поднялась на пьедестал. Это можно было рассматривать как оскорбление королевского достоинства Чазара, но если он и расценивал это так, то смягчился, когда она встала на колени у трона и взяла его руку в свои. У Гаэдинн скрутило желудок, когда он представил, какое отвращение у девушки вызовет это прикосновение.
- Все верят в вас, - сказала она. - Особенно Халонья и я. Но, как я уже говорила вам раньше - вы не обязаны этого делать.
- Но я хочу. - Сказал Чазар, и на этот момент, несмотря на угрозу, которую он олицетворял, его манера поведения напомнила Гаэдинну обиженного ребенка.
- Думайте о государственном управлении как об игре, — сказал Джесри. - Сейчас вы далеко впереди. Вы вернулись после столетия отсутствия, вернули себе трон и завоевали Трескель. И все это в течение нескольких месяцев! Неужели пришло время вам сделать еще один шаг, рискнув всем, чего вы добились?
Гаэдинн напрягся. Она пыталась заставить Чазара думать о ксорвинтаале, не показывая, что знает о его существовании. Но если он почувствует, что она знает…
К счастью, Красный Дракон испустил долгий вздох, который, несомненно, означал смирение, а не гнев.
- Хорошо, — прорычал он. – Будь по-вашему. Драконорожденные могут еще немного пожить свои жалкие жизни.
Гаэдинн с трудом сдержал ухмылку. Кто бы мог подумать? Безумный план Аота действительно сработал. Они предотвратили войну, не бросив открытого вызова Чазару или как-либо иначе спровоцировав его ярость.
Конечно, это был не конец. Но, каким бы убежденным пессимистом он ни был, Гаэдинн был готов допустить возможность того, что худшее уже позади.
* * * * *
Один провинциальный лорд привел своих дочерей ко двору, чтобы те стали свидетелями великолепия правления Красного Дракона. Чазар не удосужился сохранить имена приведённых детей. Но последние две были хорошенькими, поэтому он заказал их себе в постель. Обнаженные, дрожащие, с окровавленными бедрами, они лежали и изо всех сил старались не вздрогнуть и не закричать, пока он ковырялся в их ранах своим ногтем, превратившимся в коготь.
Как и предшествовавшие этому издевательства, уколы были своего рода развлечением, но даже это не улучшило его настроения.
Не помогало и напоминание себе о словах Джесри - что он бог, монарх и завоеватель, вновь обретший безопасность в сердце своих владений. Его по-прежнему сводило с ума то, что его план вторжения на Тимантер так быстро и полностью провалился. Он чувствовал себя тупицей, сбитым с толку ловкостью рук какого-то уличного мошенника.
Белая восковая свеча в одном из золотых канделябров погасла, и хотя двадцать других еще горели, это тоже раздражало его. В последнее время он понял, что предпочитает, чтобы его кровать была окружена светом и огнем, а особенно в то время, когда он спал.
Он сел, вновь зажег свечу лёгкой струйкой огненного дыхания и повернулся к своим гостям. Но этот трюк не вызвал ожидаемого удивления и восхищения. Это заставило девушек снова вздрогнуть.
Это раздражало его, но одновременно и возбуждало - как и воспоминание о беспомощном, пораженном лице их отца. Он наклонился, чтобы поцеловать младшую дочь - ту, что с каштановыми волосами и веснушками – и тогда погасли еще две свечи.
Это было ненормально. Свечи растаяли за долю секунды, а Чазар не почувствовал сквозняка. Он огляделся.
Быстро погасло еще больше свечей, а тени в углах сгустились быстрее, чем должны были после исчезновения источников света. Холод и вонь гнили витали в воздухе. Старшая, худая и темноволосая дочь всхлипнула.
Чазар мог только предположить, что Аот Фезим и его компания некомпетентных наёмников все-таки не устранили угрозу со стороны Трескеля. Отлично, он сам возьмется за работу. Поклявшись, что не дрогнет и не споткнётся — только не в своём собственном дворце, будь он проклят, — с бешено колотящимся сердцем он выкатился из постели. Он схватил палаш, который оставил среди разорванной и спутанной одежды на полу, выхватил его из ножен и призвал пламя в горло, превратив кожу в чешую. Пока чешуйки вырывались из-под кожи, они немного чесались.
Затем часть одной из стен вспыхнула призрачным свечением, как молния, и запах надвигающейся бури смешался с вонью разложения. Одна из девушек всхлипнула.
И Чазар все же заколебался, хотя и всего на мгновение, потому что его интуиция подсказывала ему, что вот-вот что-то произойдет.
Говоря на драконьем языке, голос Аласклербанбастоса прошептал из колеблющего свечения.
- Я рад видеть, что ты преодолел свой детский страх темноты.
Чазар вздохнул и ответил на том же шипящем многосложном языке.
- Я не знал, что ты можешь установить контакт с внешним миром, находясь в заточении в филактерии.
- А я и не могу, — сказал драколич. – Я не в филактерии. Некоторое время я был заточен там, но твой наёмник и его лейтенанты спасли меня.
Чазар фыркнул.
- Твоя ложь бессмысленна. Они рисковали своими жизнями, борясь с тобой.
- Но по пути, — сказал Аласклербанбастос, — они каким-то образом догадались, что в нашем конфликте нечто скрытое от человеческих глаз. Они воскресили меня, чтобы я мог поведать им детали.
- И ты рассказал им о ксорвинтаале?
- Да.
- Значит ты предал весь драконий род!
- Не говори как идиот. У них была моя филактерия. Повелительница Солнца, подручная Фезима, придумала, как с его помощью причинять мне невыносимую боль. Любой бы сказал. Сейчас важно, чтобы мы справились с проблемой.
- Мы?
- Просто послушай меня. Узнав о Большой игре, люди решили, что нельзя позволять нам манипулировать пешками в войнах. Эта идея их оскорбила. Жрица заявила, что это оскорбило ее Бога. Таким образом, Аот Фезим сам начал играть в игру с целью ее саботажа. Он и его союзники задержали ваш поход на юг, пока они сами убеждали королеву Аратану отказаться от союза с тобой, а имаскари - прийти на помощь драконорожденным. Для этого они убили Виршекеллабекса и Гестаниус.
Младшая девушка начала царапать грудь ногтями, разрывая все больше волдырей и пуская кровь. Аласклербанбастос даже физически не присутствовал в помещении - он использовал заклинание, чтобы говорить на расстоянии, но одного его голоса и простого намека на его злую сущность и неестественность было достаточно, чтобы свести девушку с ума и погрузить в тихое безумие с нотками самовредительства.
- Я тебе не верю. — Сказал Чазар личу.
- Я понимаю, что ты сумасшедший, - ответил Аласклербанбастос, - но попробуй подумать. Есть ли у тебя хоть капля существенных доказательств того, что какой-то трескелец хотел отомстить за мое поражение? Или что это нежить освободила Кхорина Скуллдарка?
Чазар заколебался.
- Произошли странные события, — сказал он. - И Халонья продолжала предупреждать меня, что я оказываю свое доверие тем, кому не должен. Но нет… не могу поверить…
- По крайней мере, поверь, что Гестаниус и Виршекеллабекс мертвы! Я видел их трупы в провидческом зеркале Бримстоуна.
- Ты был у Бримстоуна?
- Сразу после того, как я восстановил филактерию и свою свободу. И он согласен со мной - Аот Фезим и все остальные люди, которые знают об игре, должны немедленно умереть; до того, как они смогут раскрыть секрет еще больше. Вот почему я здесь - решил, что лучше предупредить тебя о том, что я не собираюсь вновь разжигать нашу борьбу.
- А если я снова зажгу его?