Ведьмы в масках

Но сейчас происходило не это. Агларондцы отдали приказы своим животным подняться в небо, и их голоса становились все громче и пронзительнее, поскольку грифоны игнорировали команды.

Запах теплого, сочного мяса густел в холодном ночном воздухе. С головокружением Цера поняла, что у нее текут слюнки. Она искала лошадей и, наконец, заметила их. Очевидно, не обращая внимания на нависшую над ними угрозу, животные мирно стояли в заснеженном загоне.

Грифон впереди — Цера подумала, не принадлежит ли это Фолкеру Дульсаэру — налетел на лошадь и придавил ее к земле. Крича, лошадь билась. Грифон опустил клюв и оторвал первый кусок плоти. Человек верхом на грифоне заревел на него и ударил обухом своего копья. Его усилия были не более эффективны, чем попытки искалеченной лошади вырваться на свободу.

Еще больше грифонов бросились вниз, каждый на свою добычу. Затем Джет взвизгнул, сложил крылья и нырнул.

Неожиданный спуск вывел Церу из оцепенения.

— Амаунатор! – крикнула она – Дай мне свой свет!

Сила бога проявилась в виде теплого золотого сияния в ее руках. Она наклонилась и потянулась вперед, насколько могла, и положила их по бокам головы Джета.

Тепло вырвалось из ее ладоней в тело грифона. На долю секунды она испугалась, что этого недостаточно, потому что, хотя мощь ее божества была безгранична, способность смертного направлять ее — нет. Но с щелчком, похожим на щелканье хлыста, Джет расправил крылья и выровнялся. Он летел прямо над бойней, и Цера вздрагивала от разорванной плоти, пролитой крови и внутренностей, от криков умирающих лошадей, хруста костей, щелчков клювов, кусающих и вгрызающихся мясо, и безумных, изумленных криков агларондцев.

И тут грифоны изменились в поведении.

Если бы это происходило постепенно, Цера, возможно, не сразу заметила бы это, потому что к тому времени все животные были разорваны, выпотрошены, расчленены или мертвы. Но внезапно их оголенная плоть приняла цвет гнили, а запах сырого мяса и пролитой крови в воздухе превратился в тошнотворный смрад разложения.

Борьба лошадей стала слабой, превратилась в простые подергивания и дрожь или совсем стихла. Но как это ни парадоксально, по мере того, как их внешний вид менялся от вида существ, убитых несколько мгновений назад, до вида тех, кто пролежал мертвым в течение некоторого времени, их движения становились гораздо более энергичными. Похоже, они больше не пытались сбежать. Скорее, их единственной заботой было укусить грифонов и их всадников или ударить их копытами.

Несмотря на то, что грифоны продолжали клевать сгнившее мясо — и, вероятно, ели все это время, и только иллюзия создавала впечатление, что это не так, — их всадники все еще не могли заставить их остановиться. Таким образом, единственным вариантом для солдат было тыкать мертвых лошадей своими копьями. Они приступили к делу с яростной решимостью, не обращая внимания на другие оборванные, волочащиеся фигуры, поднимающиеся из—под снега вокруг них.

Джет пронесся вокруг поля боя. Цера оглянулась через плечо, но уже почти ничего не видела из быстро уменьшающихся фигур за ее спиной.

— Повернись! – сказала она. — Мы должны им помочь!

— Они наши соперники, — ответил Джет. – И мы хотим, чтобы они потерпели неудачу.

— Поверни! — сказала она, а потом поняла, что, несмотря на его протест, он уже поворачивается. Когда он взмахнул крыльями и полетел на сражающихся, она воззвала к Хранителю и взмолилась о всей силе, которую он мог дать ей. Магия вспыхнула внутри нее, как само Желтое Солнце, наполнив ее экстазом, почти лишившим ее способности мыслить. Почти, но не совсем. Она все еще помнила свое предназначение.

Она взмахнула рукой над головой, и золотой свет вспыхнул с черного звездного неба, осветив поле внизу. Нежить съёжилась, а гнилая плоть зашипела и захрустела, как бекон на сковороде. Но эти эффекты были мимолетными. Истинное намерение Церы состояло в том, чтобы освободить каждого грифона от чар, сковывающих их разум, и она закричала от радости, когда могучие звери начали отскакивать от лошадей и расправлять крылья.

Один грифон прыгнул, но снова упал на землю. Другой побежал рысью, а затем потерял равновесие. Третий издал сдавленный крик, и его вырвало.

Цера поняла, что гнилая конина отравила грифонов, и они больше не могут летать. Она выругалась.

Существа, спрятавшиеся под снегом — Цера думала, что это были упыри, хотя из—за темноты было трудно сказать наверняка — бросились на свою добычу со всех сторон. Они вцепились в раненых грифонов и потянулись, чтобы стащить всадников с седел.

Цера попросила у Амаунатора больше силы. Каким—то образом казалось, что она одновременно спустилась сверху и поднялась из глубины ее души, но пришла в форме гнева божества, его отвращения к существам, которые высмеивали естественный переход от жизни к смерти и тому, что следовало за ним. Магия была горячей, как прижигающее железо, но она держала ее в себе без всякого дискомфорта. Она чувствовала себя натянутой, как лук, готовый пустить стрелу.

Она провела рукой по голове и вниз. Свет исходил от ее пальцев. Один из гулей мгновенно рассыпался в прах. Сила Хранителя прожгла дыры еще в двух, а остальные съёжились, упав на живот и спрятав свои клыкастые, почти животные лица в окровавленном снегу.

Но упали лишь трое. На мгновение она не поняла, почему, ибо ей на мгновение показалось, что вспышка силы Амаунатора была невероятна. Затем она заметила гротескную фигуру, смотрящую на нее тремя парами пустых глазниц.

Она никогда раньше не сталкивалась с такой нежитью, но из рассказов Аота о Войне Зулкиров она узнала в бронированной фигуре с боевым молотом в руке и тремя черепами на его единственной паре плеч повелителя черепов. Такие существа обладали магическими способностями, и, вероятно, его сила защищала меньшую нежить от полного воздействия магии Церы.

Оглянувшись на нее, повелитель черепов вскинул руку, на которой была массивная перчатка, похожая на перчатку сокольничего. Неясные, темные фигуры, несколько похожие на человека, но с длинными изогнутыми рогами и крыльями, как у летучей мыши, возникли над его рукой. Они полетели на нее и Джета.

Грифон мгновенно начал летать быстрее и болтаться взад—вперед, вверх—вниз. У Церы не было навыков — или психической связи, — которые позволили бы ей предвидеть внезапные движения Джета, из—за чего она дергалась в седле. Хуже того, стремительное продвижение грифона уносило их от тех, кто внизу так срочно нуждался в их помощи.

— Агларондцы! — выдохнула она.

 — В первую очередь  мы должны защитить себя! — прохрипел Джет. — Мы не можем помочь никому другому, если теневые демоны разорвут нас на части…

Одно из призрачных существ вдруг появилось справа. Оно ударило когтистой рукой и едва не попало в крыло грифона, после чего Цера с опозданием поняла смысл его стремительного, казалось бы, беспорядочного движения. Джет знал, что теневые демоны способны перемещаться в пространстве. Таким образом, непредсказуемый, постоянно меняющийся курс был единственной надеждой избежать их.

Джет рванул вправо, оставив духа позади. К сожалению, он был все еще достаточно близко, чтобы попробовать другую форму атаки. Хотя жрица не могла точно определить, что и как на неё действовало, она внезапно почувствовала, как его злоба пронзает ее, как кинжал, вонзившийся ей в глаз.

Она почувствовала, как ее дух отделяется от тела, как это было, когда они с Аотом проводили ритуал открытия в саду храма в Сулабаксе. Но тогда это было по собственной воле Церы. Здесь, над Дорогой Хуронгов, какая—то сила вытаскивала ее душу наружу, а какая—то тень набросилась на её тело, чтобы заполнить образовавшуюся пустоту.

— Хранитель! — воскликнула она. Сила бога вернула ее душу на свое место. Демон ударился о невидимый барьер, его конечности и рогатая голова потеряли свои очертания.

Несмотря на настойчивые попытки Джета уклониться, еще один демон появился прямо перед ним так близко, что у него не было никакой надежды столкновения с ним. Дух вонзил когти грифону в плечо, держась одной рукой и сгребая другой. Тем временем третья тень материализовалась над левым крылом грифона и схватила его.