Страница 3 из 80
Судя по вышитой серебристой надписи на плаще, ее звали Мириала Темноокая. За нелюдимый образ жизни, за силу ее колдовства многие крестьяне и горожане побаивались Мириалы, но в то же время любили ее: бывали случаи, когда эта колдунья, как вихрь возмездия, повергала жестоких баронов и забывших о чести и совести рыцарей, оставляя позади себя в назидание другим пылающие в темноте тела. Поэтому-то далеко не всем надменным обитателям замков была она мила и желанна.
Когда ночная темень опустилась на дорогу, Мириала, чуть придержав лошадь, сняла плащ. Она тихо произнесла какое-то слово, и одежда свилась у нее в руках, меняя свой цвет с привычного темно-зеленого на красновато-коричневый. Серебристая волшебная надпись, извиваясь змеей, превратилась в две скрещенные золотые трубы.
Превращения коснулись не только плаща. Длинные локоны Мириалы потемнели и укоротились до плеч, сами же плечи вдруг ожили и начали раздаваться, обрастая сердито перекатывающимися буграми мышц. И вот уже покрытые волосами руки с пальцами, похожими на обрубки, снова надевают плащ, извлекают из притороченной к седлу сумки меч в ножнах и прикрепляют его к поясу. Вооруженный всадник, хорошенько расправив плащ так, чтобы издали было видно, что он – посланник, снова прислушался к волчьему вою, раздававшемуся теперь гораздо ближе, и спокойно направил лошадь к последнему на его пути перевалу. Там, где самая устрашающая колдунья в этих землях могла быть встречена стрелами и готовыми клинками, лорд-герольд всегда приветствовался.
Стражники как раз зажигали фонари над воротами, когда лошадь перемахнула через деревянный разводной мост. Стражники, узнав всадника по знаку на плаще и камзолу, приветствовали его согласно этикету. Во внутреннем дворе раздался удар колокола, и начальник стражи взмахом перчатки велел ему поспешить на вечерний пир со словами:
– Приветствую тебя в замке Морлин, если ты явился с миром.
В ответ герольд, как принято, молча поклонился.
– Лорд-герольд проделал долгий путь из Таварея и, должно быть, проголодался, – уже менее официально добавил начальник, помогая всаднику слезть с лошади. Приехавший медленно прошел несколько шагов, чтобы немного размяться, и едва заметно улыбнулся.
Взгляд его необыкновенно темных глаз встретился прямо с взглядом начальника стражи.
– Я проделал гораздо более длинный путь, – последовал тихий ответ, и, кивнув на прощание, мужчина, с видом человека, хорошо знающего дорогу и то, что его здесь ждут, направился к замку.
Начальник стражи проводил его недоуменным взглядом. Один из лучников, подойдя ближе, негромко произнес:
– Ни шпор... ни провожатых, ни охраны. Что это за герольд?
В ответ его собеседник только пожал плечами:
– Если он расстался со своими спутниками где-нибудь по дороге или еще что такое, это довольно скоро выяснится. Позаботься о его лошади. – Он повернулся и вдруг застыл в изумлении.
Лошадь, о которой шла речь, стояла рядом с ними с таким видом, словно внимательно вслушивалась в их разговор. Затем она кивнула и сделала полшага вперед так, чтобы повод сам по себе оказался в руке лучника. Видевшие это стражники обменялись настороженными взглядами, и лучник увел лошадь.
С минуту начальник стражи провожал их взглядом, затем, пожав плечами, направился к воротам.
Что бы там ни приключилось, они еще успеют наговориться за смену.
Где-то поблизости в ночи опять завыл волк, всхрапнула и нервно забила копытом какая-то лошадь. Начальник стражи оглянулся через плечо и увидел, как лошадь герольда спокойно оглядывалась из стороны в сторону, пока ее вели во внутренние конюшни. Он покачал головой и поднялся по лестнице к своему посту над воротами.
В часы после заката в огромном и задымленном высоком зале замка Морлин лорд Брейр спокойно сидел за большим изогнутым пиршественным столом, глядя на танец и игру огня в очаге. Вертела, на которых жарилось шипящее мясо, унесли подальше от неумолимого жара скачущего пламени, чьи янтарные тени плясали на стенах вокруг сидящей компании.
При всей приготовленной пылающей и блестящей трапезе, компания состояла всего из трех человек.
Обильный и великолепный стол ломился, усыпанный дюжиной жареных блюд и украшенный торжественной посудой. Между горами мяса возвышался небольшой лес блестящих кувшинов. Некоторые стояли с открытыми крышками, в которых плескались соусы, сверкающие в свете огня, словно темные бассейны с драгоценными камнями, сияющими в их глубине. Из глубоких серебряных чаш, в которых находились внутренности в соусе, поднимались клубы пара. Они стояли среди сверкающих латунных тарелок с фруктовыми шпажками в медовой подливке и высоких тонких графинов с красным вином. Отраженное пламя мерцало в их рубиновых глубинах, отбрасывая на лица обедающих прыгающие красные тени.
В центре изогнутого пиршественного стола сидел лорд Морлина, барон Крутых Водопадов и лорд-протектор Холмов Меча. Это был крепкий мужчина, старый лев-воин, дошедший до седой тени своих лет. В светлые дни своей юности он сражался с ордами орков, хобгоблинов и отрядами великанов – и даже сейчас песни странствующих бардов хорошо помнят его доблесть. Некоторые называли его простым человеком, грубым в манерах и речи. И это было правдой – он не любил хитрости и обмана, а любил хорошую еду, медовуху, а также веселых друзей, с которыми можно было разделить и то, и другое. Он все еще мог влезть в свои старые покрытые шрамами доспехи, а тяжелые кольца битого золота украшали длинные пальцы, покрытые буграми и шрамами там, где они были сломаны тяжелыми ударами меча по перчаткам или порезаны ищущими клинками, когда перчатки не выдерживали. Острые глаза лорда перебегали из-под кустистых бровей с одного гостя на другого – он не наслаждался трапезой и причиной тому были они.
Пожилой слуга в поношенном дублете ловко поставил на один конец стола полный кубок и бутылку охлажденного изумрудного цвета вина из мяты из Ардипа. Надменные, резкие черты лица сидевшего здесь эльфа на мгновение смягчились в знак благодарности. Короткая улыбка была ослепительной, и слуга почти не отрываясь смотрел на высокого, изящного эльфийского лорда, чьи большие серебряные глаза мерцали каким-то слишком хитрым для эльфа взглядом. И все же заостренные уши, тонкая бронзовая кожа, золотисто-светлые волосы и длинная как у служанки грива, строго стянутая на затылке филигранной, переливающейся драгоценными камнями и ослепляющую заклинаниями, заколкой – говорили о том, что он принадлежит к самой старшей и самой надменной расе эльфов. На нем была белая шелковая рубашка с туникой из золоченой переливающейся ткани, и он непринужденно откинулся в кресле, потянувшись за только что принесенным вином.
В то же самое время служанка такого же возраста поставила высокую кружку пива перед обедающим на другом конце стола – широким дворфом с разбитым носом, чье покрытое шрамами лицо становилось ожесточенным, когда он немигающим взглядом смотрел через весь зал на лорда эльфов.
Эльф позволил ответной усмешке на мгновение промелькнуть на своих губах, затем резко повернул голову в сторону, чтобы обратиться к хозяину в центре стола.
– Хорош ли ваш урожай в эту летнюю пору, милорд?
Румяное лицо лорда Брейра расплылось в облегченной улыбке. Два его уважаемых гостя застыли при первом же взгляде друг на друга и он не посмел обидеть ни одного из них несмотря на их грубость. Оба были важными людьми – баронами или даже лучше – в своих собственных землях. В старых и гордых землях, достаточно богатых, чтобы разорить все владения людей на Севере. В землях, жители которых открыто смотрели свысока на своих новых соседей-людей. Без сомнения, будь он владыкой любого из них, он бы поступал так же. Он бы внимательно следил за боевой мощью и делами лордов людей... как, несомненно, было поручено обоим его гостям. Должно быть жестокая прихоть богов привела их обоих к его воротам в один и тот же вечер. Так, по крайней мере, он надеялся.