Страница 51 из 80
Дзирт стоял и смотрел на обернутое в ткань тело. Она лежала на боку, ее ноги были подтянуты к груди. Дзирту она казалась очень маленькой, совсем как ребенок.
Если бы он
c
мог исправить одну ошибку во всей своей жизни....
Он обернулся через плечо, чтобы видеть, как Инновиндиль копается в одной из седельных сумок Заката. Эльфийка достала из нее серебряное кадило на тонких, прочных цепях. Затем она вынула серебряный разбрызгиватель, украшенный зелеными драгоценными камнями, с выпуклым узором и сеткой маленьких отверстий.
Инновиндиль доставала из седельной сумки масло и ладан, а Дзирт все смотрел на Эллифейн. Он снова и снова переживал прошлые моменты жизни бедной эльфийки, которые могли бы быть прошлыми моментами его собственной жизни, если бы Бренор и остальные не появились вовремя, чтобы спасти его с помощью целебного зелья.
Его репутация была ее погибелью, он знал это. Она не могла вынести то, как быстро распространялись о нем слухи, как о дроу с добрым сердцем, поскольку в своих исковерканных воспоминаниях о той зверской ночи десятилетия назад она запомнила Дзирта лишь как одного из проклятых темных эльфов, что убили ее родителей и стольких ее друзей. Дзирт тогда спас Эллифейн, испачкав ее кровью и прикрыв телом ее убитой матери, но бедная девочка-эльф, в ту ночь еще была слишком юна, чтобы все помнить, и она никогда не принимала ту историю.
Ее гнев поглотил ее, и по жестокой насмешке судьбы Дзирт был вынужден убить ту, которую он когда-то спас.
Он настолько ушел в себя, глядя на Эллифейн и раздумывая об извилистых дорогах, что так трагически привели их обоих к краху, что даже не замечал тихую песню Инновиндиль, пока она бродила по могиле, разбрызгивая волшебное масло сохранения и качая кадило так, чтобы его аромат замаскировал запах смерти.
Инновиндиль своей песней просила эльфийских богов, моля их спасти душу Эллифейн от ее гнева и внутренней сумятицы.
Когда Дзирт услышал свое собственное имя, он прислушался к песне эльфийки. Инновиндиль убеждала богов позволить взгляду Эллифейн спуститься вниз, на темного эльфа Дзирта, чтобы увидеть его и узнать правду о его сердце.
Она закончила свою песню так мелодично и спокойно что ее голос, казалось, слился с ночным ветром, став его частью, но ветер еще долго нес с собой отголоски печальной песни эльфийки.
Она предложила Дзирту помочь ей, и он грациозно соскользнул вниз. Вместе они подняли труп и обернули его чистым одеялом, обвязав его сверху веревкой.
- Ты думаешь, она обрела покой? - спросил Дзирт, когда они закончили, и, отступив от тела, взялись за руки.
- В ее немощи она оставалась достойной нежной руки Кореллона.
Некоторое время она смотрела на него, ясно видя все его сомнения.
- Ты не сомневаешься относительно этого, - сказала она. - Ты сомневаешься относительно непосредственно Кореллона.
Дзирт все еще не отвечал.
- Относительно Кореллона? - спросила Инновиндиль. - Или Дзирт До’Урден сомневается относительно самого существования загробной жизни?
Вопрос был крайне неприятен для Дзирта, ведь он затрагивал то, до чего сам он редко позволял себе доходить в своих прагматичных представлениях.
- Я не знаю, - ответил он мрачно. - Да и знает ли кто-либо из нас наверняка?
- Призраки существуют, и мы можем с ними разговаривать. Мертвые возвращаются в этот мир, разве нет? С рассказами, чтобы поведать нам о времени, проведенном ими по ту сторону смерти.
- Мы считаем, что призраки – это... призраки, - ответил Дзирт. - И вернувшиеся из мертвых слишком неуловимы… во всяком случае, те, о которых я слышал. Эти методы были известны среди благородных Домов Мензоберранзана, хотя всем известно, что потянуть душу из объятий Ллос значит призвать ее гнев. К тому же, разве их рассказы - что-то большее, чем просто туманные мечты?
Инновиндиль сжимала его руку и долгое время молчала, обдумывая его слова.
- Возможно мы просто так думаем потому, что, отказавшись от этого, мы изберем дорогу, которая приведет нас к падению, к вечному отчаянию. Конечно, есть вещи, которые мы не можем объяснить. И, если эта жизнь конечна, то через много лет эльф может осознать, что...
- Что все это - жестокая шутка? - спросил Дзирт.
- Наверное.
Дзирт покачал головой прежде, чем она закончила.
- Если этот момент самосознания короток, - сказал он, - всего лишь вспышка в необъятности всего того, что есть, всего, что было, и всего, что будет, тогда это может все еще иметь цель, иметь значение.
- Есть больше, Дзирт До’Урден, - сказала Инновиндиль.
- Ты знаешь, или ты молишься?
- Или я молюсь, потому что я знаю.
- Вера – не знание.
- Поскольку восприятие – не действительность?
Дзирт обдумывал сарказм ее вопроса некоторое время, после чего улыбнулся, признавая поражение, и одновременно – с благодарностью.
- Я полагаю, что она обрела покой, - сказала Инновиндиль.
- Я слышал о священниках, возрождающих мертвых, - сказал Дзирт, полностью выдав этим замечанием свою неуверенность и расстройство. - Конечно жизнь и смерть Эллифейн – не обычный случай.
Его обнадеживающий тон исчез, поскольку он повернулся и увидел сморщившееся лицо своей спутницы.
- Я только подразумеваю…
- Что твоя висит на тебе слишком тяжело, - закончила за него Инновиндиль.
- Нет.
- Ты думаешь о возможности воскрешения ради Эллифейн, или же ради самого Дзирта До’Урдена? - нажала Инновиндиль. - Ты сделал бы так, чтобы священники исправили твою ошибку, за которую ты до сих пор не можешь себя простить?
Дзирт слегка покачнулся, его пристальный взгляд вернулся к маленькой фигурке, завернутой в одеяла.
- Она обрела покой, - снова сказала Инновиндиль, встав перед ним и заставив его смотреть себе в глаза. - Есть заклинания, с помощью которых священники — или даже волшебники — могут говорить с мертвыми. Возможно, мы сумеем с помощью жрецов Лунного леса установить контакт с духом Эллифейн.
- Ради Дзирта До’Урдена?
- Это вполне достойная причина.
Они поставили свой лагерь перед тем, как отправиться обратно. До самого горного хребта на западе бесконечные черные волны неустанно бились о прибрежные камни, дразня само понятие смертности.
Инновиндиль использовала ритм шума набегающих волн, чтобы снова спеть свои молитвы, а Дзирт присоединился к ней, словно бы впитывая эти слова, и ему пришло в голову, что, доходили или нет их молитвы до ушей богов, были в них власть, мир и спокойствие.
Утром, вместе с Эллифейн, чье тело было переброшено через широкий круп Заката, пара эльфов повернула домой. Эта поездка обещала стать куда длиннее, потому что зима набирала силу, и они будут вынуждены больше идти пешком вместе со своими скакунами, чем лететь на них.
Орк потерял равновесие, как Тос’ун и ожидал, поскольку тот слишком резко двинул своим тяжелым палашом. Он использовал эту ошибку врага, чтобы полностью отрезать ему все пути к отступлению, начав внезапный завершающий бросок.
Но дроу резко остановился, поскольку орк неожиданно дернулся. Тос’ун отступил, заинтересованный странным поведением своего противника, последнего из маленькой группы, которую он заманил в засаду, сделав вид, что споткнулся и упал.
Орк снова дернулся, и Тос’ун двинулся вбок, чтобы отразить его атаку, но тут же понял, что это вовсе не нападение. Он вновь отступил, поскольку орк упал, и стали видны две длинные стрелы, торчащие из его спины. Тос’ун же смотрел мимо мертвой твари, через маленькую лагерную стоянку, на женщину-эльфа с черными волосами и бледной кожей, что спокойно стояла с луком в руке.