Страница 30 из 80
Я себя так же чувствовала в своем первом походе, продолжала дикая эльфийка. Чужой. У меня не было ничего, когда я пришла к Шеварашу. Безмолвные Убийцы стали моим кланом… со временем ты тоже освоишься. Ты заслужил место среди нас, обнаружив ползучие коробки – то, что должна была обнаружить я. Найрен и Адаир примут тебя рано или поздно. Пендаран уже доверяет тебе, позволив сторожить. Ее мысленный голос хихикнул. Хотя и на безопасном посту. Если бы мы свернули, было бы, наверно, по-другому.
Соррелл, слушая, бдительно следил за туннелем – он решил, что не позволит себе во второй раз ослабить внимание. Акцент Коры напомнил ему одного кентавра, с которым он когда-то повстречался.
Откуда ты? послал он мысль.
Несколько биений сердца было лишь молчание, потом: Из Леса Сатиров.
Соррелл хорошо знал этот лес. Чондальский Лес, как его называли люди, находился к югу от Аррабара, города, в котором они с Далмарой выступали двадцать с лишним лет назад. Далмара хотела собрать побольше народных песен и настояла на том, чтобы съездить в поселение диких эльфов, расположенное в глубине Леса Сатиров. Кентавр был их проводником. Соррелл напряг память, пытаясь вспомнить имя арфистки, которую они там встретили.
Ты знаешь женщину по имени Бронвинн из Клана Красных Листьев?
Последовавшие мысленные слова Коры были тихими и скупыми. Нет больше Клана Красных Листьев. Пауза, затем: Я была на охоте, когда это произошло. Теперь я охочусь на дроу.
Соррелл удивленно заморгал, но ничего не сказал. А что он мог сказать? Он помнил сочувствующие, добрые слова, которые говорили после его собственной потери. Он знал, что никакие слова не смогут заглушить то горе, о котором он только что услышал, такое громкое, как звенящий колокол, в молчании Коры.
Руки крепче сжали булаву; посмотрев вниз, Соррелл увидел, что его пальцы стали темно-красными.
У тебя… Ему пришлось усиленно моргать какое-то время, прежде чем он смог продолжить. У тебя был ребенок?
Я не была тогда матерью, хвала Ангаррадх. Зато моя сестра была. Три дочери, все мертвы.
Соррелл почувствовал, как по его грязной щеке покатилась слеза. Она упала на камень у его ног – бусинка темно-синего цвета, ставшая постепенно фиолетовой. Он больше не желал ничего слышать.
К его облегчению, Кора молчала.
Соррелл поднял руку, чтобы вытереть щеку… и замер, услышав шум за спиной: слабые стуки, похожие на шаги на каменном полу. Он стал поворачиваться, чтобы посмотреть, кто из отряда решил прийти, но потом вспомнил о волшебных сапогах.
Развернувшись, Соррелл увидел чудовищную фигуру, бегущую по потолку пещеры и оставляющую в лишайниках после себя темную дорожку. Это была некая помесь дроу с пауком: верхняя часть туловища от темного эльфа вместе с паучьей нижней частью – с луковицеобразным брюшком и восемью ногами.
Сердце Соррелла учащенно билось, когда он вышел из трещины с поднятой булавой навстречу монстру. Он нуждался в пространстве для замаха и надеялся на свою невидимость. Самой лучшей мыслью было скинуть чудовище в гущу малиновых плевак.
Соррелл, что случилось? Голос Пендарана, встревоженный и напряженный.
Монстр! крикнул Соррелл. Полу-паук, полу-дроу.
Чудовище взглянуло ему прямо в глаза.
Соррелл похолодел. Он, должно быть, владеет магией! Он может видеть…
Луч синего света вырвался из одной руки монстра и ударил в грудь Соррелла. Перед глазами эльфа поплыли черные пятна. Он зашатался, едва устояв на ногах. Булава, ставшая внезапно такой тяжелой, повисла в его руках. Монстр, выставив вперед свое брюшко, выстрелил темно-бурой паутиной из пальцевидных прядильных органов. Клейкие нити опутали Соррелла, повиснув на волосах и одежде, облепив лицо и глаза. Он попытался освободиться, но паутина очень крепко приклеилась к каменной стене позади него. Чем больше он размахивал руками, тем сильнее запутывался. Тем временем монстр втиснулся в туннель и отодрал Соррелла от стены, после чего стал быстро вращать его. Прядильные органы выбрасывали все больше паутины, которая обматывала ноги Соррелла, надежно связывая их.
Не дай ему удрать! послышался возбужденный голос Пендарана. Удерживай его, пока мы не подоспеем.
Соррелл в ответ только простонал.
Словно услышав мысленное послание, чудовище рассмеялось. Соррелл с тревогой заметил, что его голос похож на эльфийский. Но лицо было другим. Из щек торчали изогнутые клыки, похожие на раскрытые ножницы, и с конца каждого свисала капелька яда.
Паутина спеленала руки Соррелла, и он не смог бы дотянуться до противоядия, висевшего на поясе. Все, что ему оставалось, это закрыть глаза и молиться. Сначала, по привычке, Кореллону Ларетиану, затем – Шеварашу. Он просил Охотника услышать его молитвы.
Еще не время! умолял он. У меня не было возможности убить…
Подобно раскату грома пришел ответ бога. Глубокий мужской голос, мрачный, как погребальная песнь. День прошел.
Соррелл распахнул глаза. Он сразу понял, чего хочет бог, и понял, к чему это приведет. Дрожащим голосом он стал напевать колыбельную, которую сочинил для своего сына:
– Стрижи летят к себе домой. Спать пора, нас ждет Покой…
Белое пламя вспыхнуло вокруг головы монстра.
– День прошел, закрой глаза…
Пламя стало ярче. Монстр помотал головой и заскрежетал клыками.
– Отдыхай же до утра…
Монстр зажмурил глаза от яркого света, продолжая трясти головой.
Слезы бежали из глаз Соррелла, но он не останавливался. Колыбельная напомнила ему о мягкой щечке сына, прижимающейся к его щеке, о молочном дыхании Ремми и крошечных ручках, обвивающих его шею, о маленькой головке, лежащей на подушке рядом с ним.
Его больше нет. Умер.
Соррелл поклялся тогда, в том темном подвале, что больше никогда не будет петь эту колыбельную – что больше вообще никогда не будет петь. Но что значит клятва по сравнению с приказом бога?
– Ляг в кроватку и не плачь…
Голос Соррелла окончательно дрогнул, но и этого было достаточно. Монстр повалился на пол туннеля, восемь ног рефлекторно подергивались, когти царапали по камню. Соррелл ощутил прикосновение руки и понял, что пришли Найрен и Адаир. Он изо всех сил старался успокоиться, пока они разрезали паутину, удерживающую его. Издалека до него донесся голос Пендарана. Молодец. Он почувствовал, как мозолистая ладонь сжала его плечо.
Командир отвернулся и, что-то бормоча, проделал над монстром магические пассы. Чудовище, разбуженное волшебством Пендарана, вскочило на ноги.
Вне себя от горя, Соррелл поднял булаву, но прежде чем он успел нанести удар, Адаир преградил ему путь своим копьем.
Подожди, с нажимом произнес полуэльф. Пендаран околдовывает его.
Жрец, странно щелкая, что-то говорил монстру. Тот улыбался ему в ответ, пружиня вверх-вниз на своем теле, затем повернулся и взобрался на потолок пещеры, показывая эльфийской рукой следовать за ним. Губы Пендарана дернулись, когда он сдержал улыбку.
Он поймал одного из дроу, сказал солнечный эльф, после этого приказал Коре оставаться на своем посту, а Адаиру, Найрену и Сорреллу – следовать за ним в пещеру.
Соррелл бросал настороженные взгляды на монстра наверху.
Что это за тварь? спросил он.
Ему ответил Найрен, когда они тщательно выбирали дорогу сквозь поросль малиновых плевак. Драйдер. Отверженный Ллос, их богини. Драйдеры ненавидят дроу так же сильно, как мы, хотя сами когда-то были дроу.
Соррелл поежился. Он слышал, что Ллос – жестокая и равнодушная богиня, начисто лишенная милосердия; что она обезображивает тех, кто не угодил ей. У него в голове не укладывалось, как можно поклоняться такому божеству.
Если он дроу, почему мы не убьем его?
Найрен подмигнул ему. Терпение.