Страница 18 из 74
Звук с шипением вдыхаемого воздуха предупредил Джерико о присутствии в комнате кого-то ещё. Быстро повернув голову в ту сторону, она увидела рыжеволосую женщину с испуганными серыми глазами. В руках её был молоточек, который был уже в считанных дюймах от гонга.
- Мейз! – крикнула Джерико.
В воздухе мелькнула серебряная вспышка и рука женщины взорвавшись снопом кровавых искр, оказалась пригвождённой к стене. Толстый ковёр поглотил звук падения выпавшего молоточка. Она открыла рот, чтобы закричать, но рука Мейз нашла путь в её рот быстрее.
- Во имя Богов, Мейз! Ты могла бы просто выбить из рук молоточек.
Джерико поспешила к своей спутнице и осмотрела нож и созданную им рану. Пальцы женщины побелели от напряжения, а капающая на ковёр, толчками вытекающая из раны тёмно-красная кровь, свидетельствовало о сильном повреждении. Если не обработать эту рану быстро, женщина могла лишиться кисти, впрочем, даже обработка не давала гарантии, что рана не воспалится, а привело бы к ещё большим потерям.
Комментарий Джерико заставил Мейз закатить глаза:
- Я убийца, помнишь?
Джерико выпрямилась и посмотрела рыжеволосой женщине в глаза.
- Если Мейз вытащит руку из твоего рта, ты обещаешь мне, что не станешь кричать? – спросила Джерико.
Женщина кивнула, из глаз её лились слёзы.
- И с чего бы мне, Девять Кругов Ада, это делать? – сердито спросила Мейз, повернувшись к спутнице.
- Тсс… Просто доверься мне в этом, - взмолилась Джерико. – Мы же партнёры, помнишь? Ну давай, убери руку.
Мейз ещё какое-то время испепеляла Джерико взглядом, но всё же с неохотой вытащила свою руку изо рта своей жертвы и вытерла её о свою жилетку. Женщина вздохнула с облегчением.
- Не заставляй меня об этом пожалеть, - сказала Мейз и отошла, чтобы лучше осмотреть мальчика. Джерико бросила на неё взгляд, а потом повернулась к женщине, в чьих глазах отражалось большинство пережитого ей в этот день ужаса.
- Ты ухаживаешь за мальчиком? – спросила Джерико. Одной рукой она взялась за рукоять ножа, а другой придерживала края раны. Женщина кивнула и закусила губу. Джерико потянула нож; с мокрым, чавкающим звуком, клинок вышел из раны. На губе женщины выступила кровь, сама она покачнулась, но не закричала.
- Я не могу его исцелить, - сказала женщина слабым от боли голосом.
- Тсс… Никто тебя и не просит, - сказала Джерико, ощупывая разорванную плоть на её руке. Рана была глубокой, и даже после магического исцеления прошло бы ещё немало времени, прежде чем к кисти вернулась полная подвижность. – А теперь, скажи мне, кто ты? Ты служительница Талоны?
При мысли о богине болезней, во взгляде женщины проскользнуло выражение ужаса. Джерико посчитала это хорошим знаком.
- Я поклоняюсь Ильматеру, также как это делает… как это делал генерал, - ответила женщина. Она судорожно и шумно вдохнула, когда Джерико, держа в одной руке свой амулет, погрузила кончики пальцев другой в её рану. – Меня зовут Калмия. Я травница. Генерал держит меня потому, что без его содействия я не могу ни сделать блага, ни причинить вреда. – Когда с кончиков пальцев Джерико сорвались золотые вихри целительной магии и заставили края её раны закрыться, Калмия закрыла глаза от облегчения. Хотя исцеление и не было полным – у неё всё ещё должен был остаться уродливый шрам и должна была пройти пара дней, чтобы в руку вернулась чувствительность, но всё же этого было достаточно, чтобы избежать болезни и спасти её от участи калеки. – Он даёт мне столько трав, сколько хватит на поддержание жизни в своём сыне – количество, которого недостаточно ни чтобы полностью его излечить, ни чтобы покончить с его страданиями.
- Что же за человек способен делать такое с собственным сыном? – вопрос Джерико был обращён скорее к миру, чем к рыжеволосой женщине, которая стояла, глядя на свою исцелённую, но всё ещё обескровленную руку так, будто она отказывалась ей подчиняться. Пальцы подёргивались, но до конца не сгибались.
- Генерал не любит проигрывать, - сказала Калмия, давая наконец отдых своей руке, которая тут же безвольно повисла.
- Больше похоже на то, что он не может понять, что уже проиграл, - отрезала Мейз, но в её глазах, глядящих на измождённого мальчика, было что-то, отдалённо напоминающее мягкость. Её руки, заворачивающие ребёнка в его льняные простыни, двигались практически сами по себе.
- А ты можешь… - начала Калмия, посмотрев сначала на свою руку, а потом снова на Джерико, но друид покачала головой.
- Нет, прости. Но я доставлю его к тому, кто сможет, - ответила Джерико. В глазах травницы появился страх. – У генерала Рета нет ничего против сына генерала Аррабара. Он послал нас, чтобы мы спасли его.
Глаза Калмии закрылись и, откинув голову, она прислонилась к стенке. От нерешительности черты её лица стали жёсткими, пока найденное решение, словно смягчающий бальзам, не заставило их разгладиться. Когда её серые глаза открылись, в них уже не было ни толики сомнения.
- Тогда заберите его, - сказала она, - но вам надо поторопиться. У генерала есть привычка навещать своего сына после вечерней молитвы и перед тем, как лечь спать.
- Уж мы тебя опередим, - сказала Мейз.
Джерико оглянулась и увидела, что Мейз уже закончила заворачивать мальчика в его простыни и теперь несла его к окну. Если генерал вернётся и увидит, что его сына нет, то вероятнее всего Калмия станет ещё одной бессмысленной жертвой неуместного упорства генерала. Это было не честно. Калмия и без того уже много выстрадала, заботясь об этом мальчике.
- Ты должна пойти с нами, - выпалила Джерико, оглядываясь на Мейз, которая оставила обёрнутого в простыни ребёнка у окна, и сама выбралась наружу. – Генерал будет в ярости. Мы можем защитить тебя.
- Нет, я не могу.
- Почему?
- Просто не могу, - заламывая руки, сказала Калмия. Джерико хотела продолжить убеждать её, но почувствовала, как Мейз, выглядывая из окна, буравит её недобрым взглядом. У них было мало времени. – У него мой брат, - прошептала Калмия. – Мой брат… он всегда был рядом. Он защищал меня. Даже когда война обернулась крахом и его отозвали. Теперь моя очередь защищать его. – Тёмные глаза травницы встретились с глазами Джерико. – Я не могу просто взять и оставить его.
Джерико смягчилась:
- Тогда возьми вот это, - сказала она, отцепив от ремня узловатую волшебную палочку цвета слоновой кости. Джерико протянула предмет дрожащей травнице. Вид у Калмии был такой, будто бы она не хотела принимать предложенное, так что друид добавила: - Для самозащиты.
- Я не стану её использовать, - пообещала травница, но её пальцы сомкнулись на волшебной палочке.
Уверенная в том, что если возникнет необходимость, женщина воспользуется палочкой, Джерико подбежала к окну. Мейз только что спрыгнула на землю и протянула руки, чтобы принять мальчика. Упершись ногами в оконную раму, Джерико передала завёрнутого в простыни мальчика в ожидающие руки Мейз. Затем, бросив один последний взгляд на травницу и теперь уже опустевшую комнату больного, она выскользнула следом.
Пепел, словно снег, падал с обугленных деревьев вокруг цитадели и, гонимый бризом, висел в воздухе серой зловонной вуалью, мешая и дышать, и различать дорогу одновременно. Болезненная зелень волшебных огней мерцала в штормовых облаках, предвещая скорую бурю. Вооружённые люди стояли достаточно неподвижно, чтобы их можно принять за статуи. Их броня была покрыта сажей, чтобы соответствовать окраске этого леса. Ночь была тихой, если не считать звуков горна, эхом разносящихся из разрушенной цитадели.
Это предупредило их: он приближался.
Джерико и Мейз стояли рядом с мальчиком, которого они спасли и рядом с мужчиной, к которому они его привели – генералом города Рет. Их задание было почти выполнено. Оставалась только последняя его стадия, самой сложной частью которой было выжить самим, а самой простой – сохранить жизнь спасённому ребёнку.