Страница 43 из 72
– Но другое дитя ночи – призрак бедного мертвого Джереми – было несогласно со зловещими планами Фэрриса. И действительно, призрак Джереми чувствовал зло и поэтому нес призрачный дозор на лестнице у покоев Парамора. Когда он заметил лорда Фэрриса, излучающего тьму у основания лестницы, призрак полетел с предупреждением к кровати своей бывшей подруги Петры…
Петра была русой девочкой и предводителем местной своры знатных детей. Джереми обнаружил ее в постели в одной из комнат замка, поскольку король Каэн предложил детям и их родителям провести ночь здесь. Бедный Джереми наблюдал своими грустными призрачными глазами за покоящейся Петрой, теми самыми глазами, которыми он недавно смотрел на свое собственно бездыханное, безжизненное и обезглавленное тело.
– Проснись, Петра. Проснись. У меня ужасные вести о нашем спасителе, сэре Параморе, – заскрипел голос мальчика-призрака.
Его призрачный голос был высоким и напряженным, будто голос взрослого, который пытался пародировать ребенка.
И Петра проснулась. Когда она взглянула на своего почившего друга, ее храброе девичье сердце затрепетало: в отличие от высших призраков, увешанных прозрачной паутиной, у бедного Джереми не было даже тела, на которое можно было бы повесить такое украшение. Он был бестелесной головой, зависшей в шаге от ее кровати, но даже так из его шеи медленно капала кровь, которая недавно била ключом. Картина была настолько абсурдной и ужасной, что храбрая девчушка не смогла выдавить из себя и слова приветствия для своего мертвого друга.
– Это лорд Фэррис, – впопыхах сказал мальчик-призрак. – Он планирует убить нашего сэра Парамора там, где он сегодня ночует.
Петра справилась с заиканием и испуганным взглядом.
– Ты должна остановить его, – призывал призрачный голос.
Она встала с пухового матраса, кутая ноги одеялом. Грустными глазами маленького мальчика, который видел в маленьких девочках матерей, сестер, возлюбленных и врагов – всех сразу – бедный Джереми смотрел на нежные руки Петры, пока она собиралась.
– Я скажу маме… – наконец прошептала она.
– Нет! – его голос был пронзительным и резким. – Взрослые не поверят. Кроме того, сэр Парамор спас наши жизни этим утром. А ты можешь спасти его жизнь уже сейчас, этой ночью!
– Я не смогу остановить Фэрриса в одиночку.
– Тогда собери остальных, – прорычал Джереми. – Разбуди Баннина и Лизель, и Ранвена, и Парри, и Маб, и Кару, и всех остальных тоже. Скажи пусть возьмут отцовские ножи. Вместе вы сможете помочь нашему спасителю так же, как он помог нам.
Петра уже затягивала узлом одеяло на груди и, затаив дыхание, натянула тапочки.
– Быстрее, – командовал Джереми. – Уже сейчас лорд Фэррис поднимается по лестнице в покои сэра Парамора!
После такого резкого пояснения, Петра ахнула, а Джереми – исчез.
Оповещенные и собранные в течение следующей пары мгновений, дети последовали за Петрой по лестнице. Это была длинная и извивающаяся лестница, которая вела в высокую башню, где сэр Парамор решил остановиться. Ступени было плохо видно, они освещались в основном слабым свечением звезд сквозь редкие узкие окна-бойницы, которые использовали при обороне для стрельбы из лука. Но когда Петра и ее дети-воины начали подъем, то они заметили впереди расплывчатое, мерцающее сияние свечи.
– Тихо, – прошептала Петра.
Баннин, парень с русыми волосами и вполовину младше ее, серьезно кивнул и взял ее за руку. Близнецы Лизель и Ранвен подбадривающе улыбнулись друг другу. Тем временем, Парри, Маб, Кара и остальные собрались в задней части их отряда и положили руки на ножи.
– Это должно быть свеча лорда Фэрриса, – сказала Петра, указывая на свет. – Нам нужно вести себя тихо или он догадается, что мы идем.
Дети кивнули, ведь они обожали Петру так же сильно, как Джереми, когда он был жив. Они последовали за ней, стараясь изо всех сил вести себя тихо и скрытно, хотя у детей свои понятия на этот счет, отличающееся от взрослых. Они продолжили движение на цыпочках, звуки шагов глухо отбивались от кривой стены столовой, пока детские губы громко перешептывались. Пока они поднимались, свет стал ярче, а страх – сильнее, а их голоса задрожали от всего этого напряжения.
Учитывая их бубнеж, неудивительно, что пройдя по кривой и холодной каменной лестнице, они встретились с лордом Фэррисом, который навис над ними; его худощавое тело подобно паутине закрыло узкий проход.
– Что это вы здесь делаете? – спросил он тихим голосом, от которого повеяло холодом вниз по лестнице, мимо детей.
Отряд юных храбрецов затрепетал от грубого приветствия, но не дрогнул.
Петра, единственная, кто даже не шелохнулся, твердо спросила:
– А вы что делаете?
От этого глаза лорда вспыхнули, и его рука в перчатке упала на кривую рукоять кинжала.
– Ступайте, – сказал он.
Группа заколебалась, некоторые позади даже невольно шагнули назад. Но Петра сделала что-то невероятное. С кошачьей скоростью и гибкостью молодой девчушки, она проскользнула мимо укутанного в черный плащ мужчины и его ножа. Затем она остановилась, загородив ему путь наверх.
– Мы остаемся. Вы – уходите, – непринужденно заявила Петра.
Губы лорда Фэрриса скривились в гримасу. Рукою он схватил девочку за плечо и резко дернул вниз по лестнице. Петра не смогла устоять на сырой каменной кладке, и нога неестественно изогнулась под ней. Затем раздался хруст, похожий треск зеленого дерева, и короткий всхлип. Петра скрутилась на каменной лестнице и бессильно шлепнулась рядом с детьми, тяжело дыша и замерев у их ног.
Все они замерли в ужасе. Малыш Баннин наклонился к ней уже рыдая. Остальные дети взглянули на ее покалеченную ногу и яростно бросились на лорда. Их юные голоса издали такой вопль, который даже взрослым не под силу, и друзья Петры хлынули на завернутого в черный плащ дворянина, который неуклюже пытался увернуться от них.
Дети вогнали отцовские ножи в бедра мужчины. Он рухнул сверху на них и ответил лишь слабой атакой, ударив рыжеволосую Маб между косичек; потом, упав на колени, он поразил Карна в шею. Первые две жертвы сражения пали бездыханными под ударами, а ступени под ними неожиданно покрылись кровью.
Казалось, будто изначальная покорность была притворством: дети сражались с яростью берсерков. Они безжалостно избивали и кололи ранее бесстрашного мужчину, повалившегося на них, взвывавшего и умолявшего Фэрриса. В какой-то момент драки Парри припал к земле, чтобы схватить окровавленный клинок из охладевшей руки Маб, и затем не один раз вогнал его в спину дворянина.
Но лорд Фэррис отчаянно цеплялся за жизнь. Его локти подались назад и разбили голову Лизель о каменную стену, девочка, обмякнув, рухнула. Следующим был ее близнец Ранвен, который, видимо, почувствовав смерть сестры, неподвижно замер, когда упавшая свеча лорда подожгла окровавленное тело девочки. Точно такой же неуклюжий удар оборвал жизнь Равена.
Помимо тел, которые заграждали путь и сделали его еще менее проходимым, залив кровью, лорду Фэррису осталось сразиться лишь с бедной Парри и двумя другими детьми. Одно только преимущество в весе делало его грозным соперником, потому оставшиеся дети спустились, чтобы оказаться ниже него по лестнице, а не выше. Таким образом, на месте остались лишь хныкающий Баннин и покалеченная Петра, причем оба были не в состоянии сражаться.
Мужчина встал у искалеченных ног упавшей девочки, затем медленно наклонился к Баннину и Петре.
– Уберите ножи, – сказал он, брызгая кровью из пробитых легких.
Мальчик, еще совсем ребенок, с залитыми кровью глазами и криками, звеневшими в ушах, испуганно отступил на несколько шагов. Петра же отступить не могла.
– Я же сказал вам уйти, мелкие отродья! – прорычал лорд Фэррис. – Посмотрите, что вы наделали!
Баннин подался еще дальше, его хныканье переросло в настоящее завывание. Но Петра, проявив необычайное усилие, поднялась. Ужасный хруст в ноге не смог сдержать ее выпад.