Страницы боли

- Ты… уже провел меня… один раз.

Тесей поднес руку к губам танар’ри, и алая жидкость заструилась в рот Карфуда. В течение нескольких секунд он позволил демону пить, а затем снова отвел руку.

- Теперь скажи мне, как найти Тессали.

Карфуд слизнул остатки крови с потрескавшихся губ. Затем в его груди зародился хриплый смех, и огни в его глазах погасли.

В конце-концов демону всё же удалось его обмануть. Перекатив тяжелую тушу Карфуда набок, Тесей разрезал лямки его рюкзака. Если в логово Шебы и существовал тайный вход, танар’ри непременно отметил его на своих драгоценных картах. Тесей принялся перебирать свертки. Отыскав самый новый, он вытащил его и развернул. Внезапно его взгляд упал на клочок спутанного белого меха, виднеющийся возле розоватого края.

Это правда. Несмотря на то, что я обещала, еще один из них погиб. Случилось это так: пока мы смотрели в другую сторону, Карфуд набросился на бариаура сзади. Прежде чем Серебряный Ветер успел понять, что происходит, его ноги и руки уже были переломаны, кожа содрана со спины, а сам он начал строить планы относительно того, что именно исправит в мире в следующий раз.

Хотела бы я сказать, что Мультивселенная его закончилась быстро, но мы же говорим о танар'ри. Они – мастера медленного убийства, знающие тысячи пыток, каждая последующая из которых является ужасней предыдущей. Иногда мучения продолжаются даже после наступления смерти; по крайней мере, от этого бариаур оказался избавлен - ценой превращения в пергамент.

Конечно, жаль, что Серебряный Ветер так и не нашел свой выход из лабиринта, но большая ли это потеря? Скучный, эгоцентричный старый дурак; множество таких, как он, валяется в каждой сточной канаве Сигила. Да и что вы ожидали от танар’ри? Мудрости и доброты? Считайте, что вам повезло, ведь демон забрал всего лишь шкуру бариаура, в то время как мог заполучить человеческую, причем куда лучшего качества.

Разумеется, трассонец не ошибся в своих предположениях. У него ушла всего секунда на поиск колонны, еще одна – трех обведенных вокруг нее окружностей, и он сразу понял, что делать. Он уже успел забросить отрубленные и извивающиеся части тела Шебы в сопредельные коридоры; уже дважды обошел колонну; уже отбросил карту в сторону и приготовился действовать.

Его ребра болели, а кровоточащие порезы пульсировали. Тесей, чье внимание было приковано лишь к распахнувшемуся впереди темному проему, в третий раз обошел вокруг колонны, не заметив лежащее на полу подношение. Раздался звук ломающейся керамики, и под пальцами его новообретенной ступни захрустели осколки. Опустив взгляд, он увидел массу темных лент, которые одна за другой принялись обвивать его – один раз, потом второй и третий. Он вспомнил, что в прошлом уже стоял у входа в такую же зловонную пещеру. С ним была его юная винная женщина. Она вложила ему в руку моток золотой нити.

- Я буду держать ее конец, о храбрый Тесей. Когда ты убьешь Минотавра, следуй за ней, и она выведет тебя ко мне.

- Так и будет, принцесса, так и будет, - Тесей одарил ее долгим поцелуем. – Я увезу тебя от злобного Миноса через Сапфировое море, и станешь ты Ариадной, королевой Афин.

Ариадна.

Как только Тесей вспомнил это имя, один из коконов взорвался; посмотрев вниз, он увидел, что по груди его течет черный ихор. Пустота возникла в его груди; холодный ветер царапал обнаженные ребра.

- Не надо больше! – вскричал он. – Я и так узнал слишком много!

Но воспоминания продолжали возвращаться, и все новые и новые коконы, взрываясь, разбрызгивали темный ихор по его телу. Он узрел прошлое, которое раньше являлось ему лишь обрывками – то, как он предал Ариадну, как его небрежность привела к смерти отца, как его слепая гордыня стоила жизни двум его женам, как его ярость уничтожила его безвинного сына. За время, что прошло с того дня, когда он одержал свою первую победу, он полностью утратил все, что некогда делало его героем.

И снова был монстр, предлагающий ему ту же сделку, что некогда привела к столь ужасным последствиям. Одна жизнь, одна-единственная жизнь в обмен на вечное признание и почет; жизнь Тессали в обмен на все его воспоминания о славе и победах. Но на этот раз Тесей знал, как поступить. Черные ленты по-прежнему продолжали обвиваться вокруг его тела, а коконы - изливать ихор на грудь, но он поднял клинок и бросился в чёрную дверь.

За ней оказалось темное сводчатое помещение. В густом воздухе стоял смрад страха и пота, сумрак клубился под потолком, подобно туману, а от стен отражались отголоски полных боли воплей. Здесь было множество клеток самых разных размеров и конфигураций - квадратных, круглых и грушевидных. Некоторые из них выглядели достаточно большими, чтобы вместить и саму Шебу, а в других едва ли хватило бы места даже для гнома. С опорных колонн свисали груды оков и кандалов, в некоторых из них до сих пор находились останки пленников.

В центре залы на длинной веревке болтался подвешенный за шею Тессали. Борясь за каждый вздох, эльф отчаянно дергался. Его руки не были связаны, и он скреб культями по петле, тщетно пытаясь ее ослабить. Никаких следов Шебы - но трассонец знал, что она прячется где-то неподалеку.

Тесей бросился к Тессали. Он прекрасно понимал, что это ловушка, но сейчас на предосторожности попросту не было времени.

Когда трассонец, слегка отклонившись вбок, приблизился к задыхающемуся эльфу, его чуть не сбила с ног волна едкого запаха. Он спрятался за ближайшей колонной, чудом избежав удара когтистой лапы. Обойдя свое укрытие с другой стороны, он оказался у Шебы за спиной. Сложно было судить, насколько Тессали удивился при виде Тесея - от недостатка воздуха глаза его вылезли из глазниц, а лицо было перекошено. Трассонец одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние, и его светящийся клинок стремительной голубой молнией рассек веревку.

Уши Тесея заложило от оглушительного рева, и он почувствовал, что летит куда-то в сторону. Приземление оказалось жестким и болезненным. Взорвалось сразу несколько коконов с болью, и он открыл рот, чтобы закричать. Но его вопль моментально оборвался, когда чудовище навалилось на него всей своей массой. Рука Шебы потянулась к его горлу. Трасонец попытался развернуться боком, чтобы укрыться за наплечником, но тварь оказалась слишком сильна.

Внезапно между их телами появился просвет. Тесей развернулся и увидел, что захлестнувшая шею Шебы веревка оттягивает ее голову назад. Позади монстра, зажав один конец мотка в зубах, а второй намотав вокруг локтя, стоял Тессали.

Это была идеальная позиция. Издав громкий боевой клич, Тесей взмахнул мечом, целясь Шебе в горло – но чудовище лабиринта живет внутри всех вас. Она и есть тот темный всепожирающий голод, который невозможно утолить, крадущаяся тень, что способна сделать демона нашим серафимом, тайная ярость, скрытая в наших сердцах. Отвергнете ее – и попадете к ней в рабство, сражайтесь с ней - и она станет непобедимой. Сейчас вы уже должны были понять, что ни одного монстра невозможно уничтожить до конца – и поэтому выкованный из звездной стали клинок трассонца описывает в воздухе идеальную дугу, едва не разрубив какого-то гитиянки.

- Осторожней, болван!

Пнув Тесея в голову, танцующим движением гитиянки отступает в сторону.

Он не замечает желтый пульсирующий кокон, что цепляется к его лодыжке. Перед собой он видит лишь израненного и мерзко воняющего человека, который с разинутым ртом сидит на мостовой, устремив взгляд на обходящую его толпу ругающихся прохожих, возвышающиеся по обе стороны улицы убогие неоштукатуренные дома и оборванного эльфа с бешеными глазами, который стоит прямо перед ним.

БЕСКОНЕЧНЫЕ БОЛИ

Он думает, что ускользнул от меня, этот бронзовокожий прославленный герой, но ни один из пленников лабиринтов не в силах по-настоящему их покинуть; его участь состоит в том, чтобы повернуть за очередной угол, пересечь крепость, открыть врата и идти дальше, напрочь позабыв о том, что некогда он уже проходил этим путем. Я вижу его там, на черных бесплодных берегах Леты – содрогающуюся груду раздувшихся и пульсирующих ихором коконов, которая склонилась над холодной водой, чтобы взглянуть на собственное темное отражение. Его запавшие и воспаленные глаза взирают на него из клубящегося тумана, который скрывает место столь же глубокое и ужасное, как и сама Бездна; от голода его щеки ввалились, разбухшие и потрескавшиеся губы кровоточат из-за ужасной жажды, которую ему никогда не утолить. С того момента, как он выбрался из логова монстра, он ничего не ел и не пил – ни хлеба, ни фруктов, ни сладкого прохладного вина; не удостоив многочисленные чудеса Сигила даже мимолетным взглядом, не позволив себе и часа отдыха и не запасшись провизией, он промчался по Коростяной улице и, распахнув двери Речных Врат, бросился в журчащий портал.