Искушение Эльминстера

— Саэреде, как мне освободить тебя? — спросил он.

— Если у тебя есть подавление заклинаний или другие расковывающие чары, наложи его на меня... не на руну, а на меня.

— А если у меня нет такой магии?

Темные глаза блеснули.

— Встань надо мной так, чтобы твоя мантия касалась руны, и я окажусь внутри нее. Затем брось магический снаряд, и пусть его целью будет руна. Ты останешься невредим — а я освобождена. Имей в виду: это будет стоить тебе твоей мантии.

— Приготовься, — сказал Эльминстер и шагнул к ней.

— Человек, кажется, я ждала целую вечность; я хорошо подготовлена. Не прикасайся к руне своими сапогами.

Последний принц Аталантара убедился, что его ноги находятся подальше от светящегося знака, и осторожно прочитал заклинание. Его окутало клубящееся бело-голубое сияние, руна под ним вспыхнула ослепительным блеском, и он услышал, как Саэреде ахнула. Ее дыхание было прерывистым и быстрым, когда она прыгнула в разрушающуюся мантию. Когда Эл отступил назад, он увидел дикий восторг на ее лице. Вся магия, казалось, врывалась в нее, и с каждым мгновением она становилась все более плотной... более материальной. Ее мерцающая призрачная фигура стала цельной и приобрела темное платье. Она была широкоплечей, с тонкой талией и ростом с него, а то и. Ее волосы были распущены, бархатисто-черные длиной до талии. Брови поразительно темными стрелами над выразительно зелеными глазами. Ее лицо было гордым и живым — и очень, очень красивым.

— Приветствую тебя, маг-спаситель, — сказала она. Ее глаза светились благодарностью, когда последние огни магии проникли в нее. Единственный язычок пламени вырвался из ее рта, когда она заговорила. —  Саэреде у тебя в долгу.

Она поколебалась, затем протянула тонкую руку.

— Могу я узнать твое имя?

— Меня зовут Эльминстер, — сказал ей Эл, осторожно ступая вне досягаемости.

— Эльминстер, — выдохнула она, сверкая глазами, — о, прими мою благодарность!

Она обхватила себя руками, словно с трудом веря, что снова стала цельной и твердой, и шагнула вперед с руны. На ее ногах были остроносые черные сапоги на шпильках.

В тот момент, когда она сошла с руны, та вспыхнула. Из него вырвался ревущий столб белого огня, вдвое выше человеческого роста, и от него во все стороны повалил дым. Эльминстер отступил на шаг назад, прищурив глаза, а что-то невидимое в темноте глубокой расщелины зашевелилось и едва не выпрыгнуло вперед... но осталось там, где было, не так уж далеко от ничего не подозревающей спины мага.

— Саэреде, — рявкнул Эл, не сводя глаз с разворачивающейся магии, — что это?

— Магия руны, — ответила она, улыбаясь ему. — Карсус приготовил её, чтобы произвести впечатление на незваных гостей. Это безобидно, парад иллюзий. Смотри.

Она повернулась, чтобы посмотреть на столб пламени, скрестив руки на груди, с легким интересом на лице. Когда она это сделала, вздымающийся дым, казалось, застыл и сгустился. Арка из светящихся рун с поразительной быстротой соткалась из дыма и воздуха. Она появилась за огненной колонной, обрамляя ее, и выглядела такой же старой и прочной, как стены пещеры вокруг, но парила в нескольких футах над гладким каменным полом. Руны вокруг арки соответствовали тем, что были выгравированы на полу, за исключением того, что все они были в огне и даже плевались молниями... молниями пробужденной магии, теперь ползущими между ними почти непрерывно. Саэреде спокойно стояла, наблюдая, и Эл, пораженный внезапной мыслью, подошел к ней и указал на пустой трон.

— Не присядете ли вы, леди?

Саэреде одарила его ослепительной улыбкой, подняла руку в безмолвной благодарности, но не коснулась его, и села на трон. Пристальному взгляду Эла не было заметно никаких изменений ни в нем, ни в ней. Что ж. Так он ничего не узнал. Когда Саэреде скрестила ноги и непринужденно откинулась на каменную спинку сиденья, в столбе пламени появилось лицо — молодое лицо, окруженное взъерошенными волосами и короткой щетиной, глаза — две точки пылающего золота. Они были прикованы к трону, и когда Эльминстер внезапно и дико взмахнул левой рукой, глаза не двинулись, чтобы проследить за движением. Воздух в пещере внезапно наполнился певучим напряжением. Гордый рот открылся, и голос, исходивший из него, громом прокатился по разуму Эльминстера, а также по всей пещере.

— Я Карсус! Смотри на меня и страшись. Я Господин Господствующих, Бог Среди Людей, Верховный Чародей. Вся магия — мои владения, и все, кто ею занимается или шутит с ней без моего благословения, будут страдать. Уходи и живи. Задержись, и первое и наименьшее из моих проклятий немедленно начнет действовать на тебя, вырывая воспоминания из твоего мозга, пока не останется ничего, кроме вздыхающей тени.

При этих последних словах Эльминстер пристально посмотрел на Саэреде, но она спокойно сидела, наблюдая, как волосы на пылающей голове выплюнули ореол молний в руны. Эхо могучего голоса все еще катилось по пещере, сотрясая ее и заставляя осыпаться пыль, когда молнии потускнели, взорвались дождем искр и исчезли, унося с собой иллюзию арки. Все еще продолжая жестоко улыбаться, лицо закрыло глаза, снова превратилось в столб пламени и исчезло. Через несколько мгновений пламя вернулось в руну, и она погасла, превратившись просто в темные и безжизненные бороздки на каменном полу.

— Это проклятие поразило тебя? — осведомился Эльминстер, шагая туда, где он мог видеть Саэреде.

Она приподняла уголок своего красивого рта в кривой улыбке.

— Отнюдь... как не тронуло и никого другого, потому что все это блеф. Поверь мне, я видела это много раз на протяжении долгих лет, когда мне становилось слишком одиноко без вида и звука другого человека. Это пустое предупреждение, не более. Эл кивнул, почти дрожа от нетерпения, и спросил: — Как можно увидеть сцены, удерживаемые другими рунами — и что именно в каждой из них?

Саэреде указала пальцем.

— В этой руне заключены два самых разрушительных заклинания, изобретенных Карсусом, магии, которой с тех пор не достиг никто другой,  а также мощная защитная и исцеляющая магия. Он разместил их таким образом на случай, если его новому «я» срочно понадобится сражаться.

Ее указующий палец шевельнулся.

— Следующая руна содержит еще четыре заклинания, такие же мощные, как боевые, но более бытового плана. Одна создает летающий островок, чтобы служить оплотом для мага, который может затем изменять его магией. Второе останавливает и сдерживает воды реки, прокладывая новый курс для ее русла. Третье постоянно и с точной настройкой защищает область от определенных заклинаний или школ заклинаний, например, чтобы можно было применять удар молнии, а цепную молнию — нет. Четвертое и последнее может помочь живому человеку избежать вреда, изменив его конечность или орган — Карсус чаще всего использовал это, чтобы переместить сердце или мозг в неожиданное место, или пересадить когти зверя туда, где были руки, или дополнительные глазные яблоки от других… Насколько я помню, он также дал некоторым людям жабры, чтобы они работали на него под водой.

Саэреде махнула рукой на изогнутый ряд рун.

— Остальные содержат меньшую магию, по четыре в каждой — и Карсус сам демонстрирует все заклинания, отмечая недостатки, детали и эффективные стратегии.

Она увидела голод на лице Эльминстера и подавила улыбку. Она видела это так много раз прежде... Даже Избранные были похожи на нетерпеливых детей, когда им предлагали новые игрушки. Она ждала вопроса, который, как она знала, должен был последовать. Эльминстер облизнул внезапно пересохшие губы, прежде чем смог сглотнуть, и тихо сказал:

— Я спросил, как можно пробудить эти руны, миледи, чтобы увидеть, что ждет внутри... и вы не ответили на это. Есть ли здесь какой-то секрет, какая-то опасность или предостережение?

Саэреде одарила его теплой и приветливой улыбкой.

— Нет, сэр. Поскольку ты не Карсус и не способен творить магию, которая реагирует только на его кровь, это всего лишь вопрос времени — и твоего терпения.