Непростое наследство

- А я-то что, госпожа? Я ночами не гуляю, по тракту пешком идти не собираюсь. Но ведь послушаю такие истории — кровь стынет и мурашки бегут. Так-то, - она шумно отпила из чашки, потянулась к подносу со вчерашним печеньем и кивнула в сторону зала: - Мастера дознавателя-то, кстати, уж второй день не видно. Не случилось ли чего?

- Служба у него хлопотная. Нет времени по тавернам расхаживать, - пожала плечами в ответ.

Отсутствие Реджиса я, разумеется, заметила. Но списала на срочные дела и визиты в дом леди Сибилл. Не решил же отказываться от ужина по причине личной неприязни ко мне. Слишком мелко, учитывая прошлые разногласия.

- Может, захворал? - предположила Мод. - Погода еще сырая, а он приезжий. У нас приезжие с непривычки вначале болеют. С вами-то, госпожа, все в порядке?

- В порядке. Видишь ведь. Да и приехала я всего-то…

Подсчет проведенных в Леайте дней поразил. Неприятно или нет, еще не решила. Казалось, совсем недавно вышла из душного экипажа и постучалась в дверь, а пальцев на руках хватит чтобы сосчитать уже недели. Оглянуться не успею как минет целый год. Светлые боги, надо же!

- Глупости, Мод, все утро болтаешь. Сорель на побережье родилась и много лет прожила. Ей-то к чему привыкать? А мастер дознаватель год или больше в городе. Лишь бы языком чесать. То хворь у нее, то чудовища…

- Не нужно вот, господин Анри, - обиженно насупилась служанка. - Я, может, беспокоюсь, а вы - «глупости-глупости».

- Будто нет? Все слухи в городе собрала.

- Слухи она, господин Анри, очень любит, - встряла в беседу подошедшая с кухни Лизет. Поправляя свежий передник, она покосилась на сестру и добавила: - Еще говорит будто я больше болтаю.

- Разве ж нет? Отец тебя языкастой называет, между прочим.

- Это потому, что не молчу, если начинает гадость какую говорить. Госпожа Сорель, представьте: вчера сказал будто замуж пора, мол, надоело самому управу на меня искать.

- Надоела ему хуже горькой редьки.

- Будто ты не надоела?

- Я-то что?

- А ничего. Помнишь, он и матери говорил, мол, боги двумя дочерьми наказали? Значит, не одна я надоела.

Анри со вздохом допил остатки эля и наверняка пожалел, что вступил с сестрами в спор. А мне вдруг стало не по себе. По плечам прошелся легкий озноб и показалось: теплая шаль совсем не греет. Захотелось замереть, зажмуриться и не чувствовать насколько быстро утекает время. Как песок сквозь пальцы — не остановишь. Положенный по закону год истечет, настанет пора продать таверну, собрать вещи и уехать. И никаких нотаций Анри с самого утра, никаких споров Мод и Лизет, ни единой пьяно-счастливой улыбки фонарщика и особенно беспокойства об отсутствии Реджиса.

- А ну-ка хватит! - повысила голос я, враз обрывая щебечущих девиц. - Лучше вон гостю закуски предложите, не то до вечера за столом проспит. Давай-давай, Мод. А ты, Лизет, столы протри — скоро постояльцы к завтраку спустятся. Не стойте как вкопанные.

- Сорель, вас муха укусила? - непонимающе развел руками Анри.

- А вы прекращайте глаза заливать. Нам налоги считать, а уже эля нализались.

- Тут целиком ваша вина.

- Чего?

- Всего одна кружка и та неполная. Вы, кстати, пожадничали. Сорель, да что такое?

Сама хотела бы разобраться. С первого дня в «коте и лютне» все дальше гнала воспоминания о приюте, школе и тесной съемной комнатушке под крышей. Стоило подумать, сидя в собственном кабинете или лежа на просторной кровати, как начинала грызть невыносимая тоска. Десять, сшейд бы их пожрал, десять лет! Я могла жить здесь и не знать бед страшнее сварливой тётки и нехитрой работы служанки. Но боги решили позабавиться и устроить целую череду испытаний, из-за которых о возвращении и думать не хотелось. В приюте я часто вспоминала о таверне, на учебе реже, потов вовсе изредка. Пообещала никогда не называть это место домом. Теперь же, когда запрет нарушен, вдруг стало ясно: продать часть наследства и продать дом - совершенно разные вещи.

Как я узнала из рассказов Анри, супруга бургомистра вечерами любила прогуливаться по набережной. В благоприятную погоду и при хорошем расположении духа она брала компаньонку, пару подруг, а то и вечно занятого мужа, надевала красивое платье и отправлялась к морю. Приятная беседа радовала, вид волн успокаивал, а солоноватый влажный воздух благотворно влиял на кожу, дольше сохраняя молодость. Чушь, разумеется, полнейшая. Но благодаря подобным заблуждениям магистрат выделил достаточную сумму для ремонта старинной набережной. Еще в моем детстве та была разбитой и заброшенной давным-давно, не занятой местными бродягами лишь по причине нахождения рядом зданий, выкупленных состоятельными господами под дома, конторы, питейные заведения и еще невесть что. Поговаривали, здесь собирались открыть театр, но в сказки я верила даже меньше, чем в молодость от морского воздуха. Добиться благотворного влияния на кожу можно. Только использовать необходимо хорошо очищенную соленую воду и водоросли, в огромном количестве цветущие на диком пляже в получасе верхом от города. С добавлением того и другого получаются превосходные крема, препятствующие появлению морщин. Надо бы немного изготовить про запас.

На другой набережной, протянувшейся от порта до квартала красных фонарей супруга бургомистра появляться не любила. Общество недостаточно приличное, да и ветер часто дует на запад и приносит рыбную вонь. В жаркие дни просто невыносимо. К тому же, все вокруг сделано из дерева и выглядит порядком потрепанно, а благородной леди гораздо приятнее вышагивать по мощеной булыжником дороге.

- Как же чудно, госпожа! Я рада, что позвали с собой, - Эри облокотилась на каменное ограждение и чуть склонилась вперед поглядеть, как волны пенятся внизу, ударяясь об острые черным камни. - Я раньше море ненавидела, слышать ничего не хотела. Теперь вижу — оно безумно красивое. Прямо слезы наворачиваются. Только поглядите!

На горизонте треугольниками парусов белели два судна. Учитывая ветер, дойдут быстро. Быть может, успеем разглядеть. Эри уж точно придет в полный восторг.

- Иногда, госпожа, я думаю: не зря попала к вам.

- Вот как?

- Матушка всю жизнь в Уайле прожила, даже на ярмарки никуда не выезжала. Мне тоже вряд ли бы пришлось, не появись Кеннет Ярсон. Он ведь родом оттуда, только годами носа не казал домой. Приехал, когда уж из родных почти никого не осталось. Жили они по соседству, а матушка к тому времени овдовела. Ну вы понимаете.

Эри заправила за ухо выбившийся светлый локон и поправила тонкую шаль, наброшенную на плечи больше для красоты, чем для пользы. От солнца защищала мало, от ветра не грела, зато была куплена три дня назад.

- После матушкиной смерти Кеннет сразу сказал, мол, меня ждет плавание. Велел выбрать что-нибудь на память, остальное распродал.

- Ты не пыталась с ним договориться?

- Нет, госпожа, я боялась до смерти. Думаете, вышло бы?

Откуда мне знать? Что Кеннет человек непростой сразу видно, а как мать Эри с ним уживалась — дело темное. Эри и мало о прошлом говорила — может, боялась, может, ненавидела, а, может, вспоминать не хотела.

- Ну красота же, госпожа Сорель! - вскрикнула она, когда высокая волна разбилась и брызги долетели до нас. - Нет, все-таки боги щедры и благосклонны. Раньше у меня никого не было, а теперь и вы, и госпожа Марта, и господин Анри. А что сегодня у аптекаря купили, расскажете?

Я взглянула на часы, установленные в башенке, выстроенной для красоты и не имеющей никакой практической пользы кроме как ловить восхищенные взгляды приезжих.

- Расскажу, конечно. Давай только к фонтану пройдемся и присядем.

- Давайте, госпожа.

Коротать время на набережной, когда в «коте и лютне» полно работы, было совершенно лишним. Но приказ — то есть, просьбу — мастера дознавателя нужно выполнить. Себастиан Мейкс как назло не появлялся в таверне, а писать записку и назначать встречу слишком опасно. Разумеется, такой жест будет понят превратно, и предположить дальнейшее несложно. К счастью, я успела узнать, что его контора находится в одном из старых зданий на набережной, неподалеку от вполне приличной аптекарской лавки. Оставалось придумать повод и изобразить искреннюю радость от «совершенно случайной встречи».