Страница 41 из 97
31
Я дрожала. Или мне так казалось от неуемного бурления в венах. Сама не знала, что в эту минуту волновало меня больше: его осведомленность или то, что вот-вот произойдет. Я все понимала, где-то там, в глубине сознания. Мама не скрывала от меня, что бывает между мужчиной и женщиной. Она говорила, что если повезет — это химия. И если она есть, то появляется едва ли не с первого взгляда, вопреки разуму, желанию. Вопреки всему. Кажется, я понимала, что она имела в виду. Поняла еще там, на Форсе, но не хотела признавать. Тогда я еще не знала, ничего не знала. Казалось бы, что может быть лучше — теперь он мой муж, но я не могла отделаться от мысли, что меня обманули. Украли что-то, что я считала своим.
Его пальцы легко оглаживали мою шею, а я глохла от биения сердца в ушах, вслушивалась в собственное прерывистое дыхание и не могла его выровнять. Каждое касание обжигало меня, будто впрыскивало под кожу парализующий яд. Даже сознание помутилось, пошатнулось. В висках теплело. Я с трудом понимала, где я и что со мной происходит. Будто что-то неведомое управляло мной, и от бессилия хотелось плакать.
Горячие губы коснулись шеи, и я вздрогнула всем телом, не сдержала вздоха. Ноги сделались ватными. Если бы не руки, крепко обнимающие меня, я бы рухнула на пол.
Рэй шумно втянул носом воздух у моего виска, и я почувствовала, как слабеет прическа. Он вытаскивал зажимы и швырял тут же, на пол. Они падали на камень с тонким металлическим звоном, и от каждого этого звука я снова и снова вздрагивала. Его пальцы зарылись в мои волосы:
— Мне нравится, как ты пахнешь.
Шепот пробирал до мурашек, и что-то туго скрутилось в животе, отдаваясь в бедра томительной, почти болезненной пульсацией. А я задыхалась от бессилия. Казалось, мной управлял кто-то другой, незнакомый. Я не могла до такой степени не знать себя. Или он слишком хорошо понимал, что делал. Сколько у него было женщин? Скольких он касался точно так же? Я почувствовала, что заливаюсь краской от этих мыслей. Я не хочу это знать — мне все равно. Мне все равно! Я хочу, чтобы все это закончилось, как можно быстрее, и он ушел, оставив меня сгорать от стыда.
Я с ужасом понимала, что слабеет корсаж, и пробирала паника. Я дернулась, в желании придержать сползающие с плеч рукава, но Рэй поймал мои руки:
— Это мое право. Ты моя. И я вправе делать то, что позволено мужу. Ты не можешь мне мешать.
Не знаю, откуда у меня взялись силы пошевелить губами:
— Я не рабыня.
Он прикусил мое ухо:
— Ты лучше. Но жена должна быть покорной. Исполнять любые желания своего мужа. Мои желания… Сейчас я хочу видеть тебя голой. И ты должна быть голой всегда, когда я этого хочу.
— А если я не хочу?
Он не ответил ничего.
Я была рада, что Рэй стоял за спиной, и я не видела его лица, его глаз. В горле пересохло, каждый вздох будто обдирал слизистую. Платье просто соскальзывало с меня под тяжестью кристаллов, кожу обдало прохладой комнаты, и соски съежились до боли. Следом обожгла твердая раскаленная ладонь, по-хозяйски обхватила грудь. Он сжал сосок между пальцев, и я выгнулась от неожиданной томительной боли, волнами расходящейся по телу. Его дыхание учащалось, тяжелело.
Рука прошлась по животу, спускалась ниже. Я инстинктивно хотела присесть, сжаться, но он лишь сильнее перехватил мои запястья, удерживая одной рукой, прижимая. Я зажмурилась, когда он коснулся внизу, дернулась, пыталась скрестить ноги, но это было жалкой попыткой. Он медленно надавил, и я невольно запрокинула голову, ловя легкий сладкий спазм. Еще и еще.
Рэй прикусил мою мочку:
— Ты совершенно мокрая. Ты хочешь меня. Значит, ты врешь. Врешь собственному мужу.
Я молчала — мне нечего было ответить. Лишь чувствовала, как меня шпарит кипятком от стыда. Я сама не понимала, чего хотела.
Я охнула, когда он подхватил меня на руки и уложил на кровать, на прохладные простыни, пахнущие духами. Навис, занавесив длинными черными волосами. Я, наконец, увидела его лицо в желтых отсветах лаанского светильника. Напряженное, с мутными глазами под прищуром. Он был полностью одет, даже галстук все еще был сколот драгоценной булавкой. Аметисты. Кругом аметисты. Цвет его глаз. Его серьга лежала на моей обнаженной груди, свернувшись тонкой искристой змейкой. Казалась сейчас неподъемным гнетом, который прижимал меня к постели, утяжелял дыхание. Рэй просто смотрел на меня, опираясь на вытянутую руку, а я чувствовала себя, как никогда, беззащитной, уязвимой, слабой. Я принадлежала ему, и это осознание наполняло меня одновременно и обреченным спокойствием, и необъяснимым возмущением. Все должно быть не так. Ах, если бы все было не так! Без приказа Императора, без жирного Марка Мателлина. Если бы это был собственный выбор.
Он склонился, касаясь губами моих губ, и я инстинктивно разжала зубы, позволяя горячему языку скользнуть в мой рот. Замерла на несколько мгновений, прислушиваясь к странным незнакомым ощущениям. Я будто проваливалась в теплую пустоту. Чувствовала пальцы, шарящие по моему обнаженному телу, и выгибалась навстречу касаниям, словно выпрашивала ласки. Зажмурилась до рези в глазах. Пусть сейчас будет так. Я позволю себе забыться. На один-единственный раз… на первый раз.
Когда я открыла глаза, губы Рэя уже шарили по моему телу, а сам он был по пояс обнажен. Он приподнялся на руках, а я невольно уставилась на полукружие изумительного коричневого рисунка на контрастном рельефе выступающих мышц, пересекающего слева ребра и грудь. Другая половина захлестывала спину. Дракон Теналов — свернувшийся клубком. Знак высокого дома. Никогда бы не подумала, что увижу его. Я вдруг осознала, что я крошечная пылинка, возомнившая, что сможет бороться со шквальным ветром. Госпожа де Во дала мне надежду, но разве жена главы высокого дома может понять, что я чувствую, чего боюсь?
Он оглаживал мои бедра, а я с ужасом понимала, что вот-вот все случится. В голове молниеносно пронеслось все, когда-либо услышанное, все, по секрету пересказанное Индат. И единственное, что я вынесла из этих рассказов — это боль и кровь. Я постаралась гнать эти мысли, но они облепили меня, как паутина. Я сжалась, напряглась. Смотрела в потолок, на замысловатую роспись в фестонах. Почувствовала губы на губах:
— Смотри на меня.
Я не посмела ослушаться. Посмотрела в потемневшие чернильные глаза.
— Будет больно — кричи.
Я не шелохнулась. Меня будто парализовало. Я вся превратилась в ожидание боли, не могла оторваться от его лица. Одновременно хотелось просить, чтобы это было поскорее и умолять об отсрочке.
Было больно. И это была совершенно незнакомая боль. Я будто пришла в себя, пыталась отстраниться, но Рэй придавил меня всем телом, удерживал за плечи. Я не кричала. Открыла рот на судорожном вдохе и запрокинула голову. Теперь я хотела только одного — чтобы эта распирающая боль утихла. И она утихала, пока он не двигался, но после вернулась. К счастью, не такой острой, смешивалась с разливающейся по телу томительной волной.
Я видела над собой красивое склоненное лицо с водопадом волос, слушала его тяжелое дыхание. Позже мы просто молча лежали рядом взмокшие и усталые. Он обхватил меня рукой, словно тисками. Будто собственную вещь. Я слышала, как бьется его сердце.
Рэй коснулся моих волос:
— Надеюсь, ты оценила мою деликатность. Хотелось несколько иного, но я щадил тебя. Не думай, что так будет всегда.
Меня будто уронили в холодную воду. Чего он опять ждал? Благодарности? Кажется, я уже ничего не исправлю.
— Я благодарна вам, — я сжалась, понимая, что вот-вот подступят слезы. Не хочу, чтобы он их видел.