Страница 28 из 28
ЗАКАТ ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА II
Неумеха
В конце семидесятых в Петербург из провинции начали стекаться молодые люди, так называемые революционеры-народники. Не был исключением и тридцатитрёхлетний бывший уездный учитель Соловьев Александр Константинович, он также приехал в столицу весной семьдесят девятого года с протестным настроением, желая совершить подвиг – убить царя и умереть. Он родился в Петербургской губернии в городке Луга, в семье бывшего лекаря Великой княгини Елены Павловны. На ее деньги он успешно закончил уездное училище, за что был зачислен на казенный счет в третью гимназию в Петербурге. В шестьдесят пятом году поступил на юридический факультет Петербургского университета, но вынужден был уйти со второго курса ввиду недостатка средств. Выдержав экзамен на учителя, стал преподавать историю и географию в Торопецком уездном училище. Был женат короткое время на урожденной Челищевой, есть ли дети, он не знал.
Приехав в столицу, он сразу разыскал через общих знакомых одного из главных лидеров «Земля и воля» Александра Михайлова и при встрече в трактире сообщил, что хочет вступить в партию и убить Александра II. «Смерть императора может сделать поворот в общественной жизни… То недовольство, которое теперь выражается глухим ропотом народа, вспыхнет в местностях, где оно наиболее остро чувствуется, и затем широко разольется повсеместно. Нужен лишь толчок, чтобы все поднялось». Дерзкое желание Соловьева понравилось Михайлову, и он помог будущему цареубийце. На созванном собрании его приняли в партию, затем пошли в лавку и выбрали оружие. Соловьев остановился на тяжелом длинноствольном американском пистолете «Медвежатник».
И началась слежка Соловьева за государем императором. В течение нескольких дней он выходил на угол Невского проспекта и Адмиралтейской площади. И вот что он выяснил: Александр II каждое утро почти в девять часов выходит на прогулку из правой парадной Зимнего дворца и идет вокруг здания Сельскохозяйственного музея и обратно, сзади, чуть поодаль его, шел начальник охраны Кох.
Второго апреля семьдесят девятого года Соловьев убедился, что утренние прогулки в девятом часу утра регулярны и пора действовать. Накануне переночевав у проститутки и надев чистую рубаху, он отправился совершать действо всей его жизни.
Государь уже прошел Певческий мост и оказался у Дворцовой площади. У арки Главного штаба, вокруг, как и всегда, теснился народ. Соловьев стоял в первых рядах, когда Александр II поравнялся с ним, тот снял картуз и поклонился. Император также ответил ему кивком головы и увидел у Соловьева дуло пистолета. Тот нажал на курок, произошел выстрел. Александр II инстинктивно уклонился и побежал к дворцу, за ним Соловьев, прицеливаясь на бегу и стреляя в царя. А тот зигзагами, как когда-то учили его в гвардии, бежал со всех ног. Соловьев, до этого момента никогда не стрелявший из пистолета, да еще и на бегу, точно прицеливаться из тяжелого револьвера – непосильная задача, потому все пули, а их было четыре, – пятый раз он выстрелил, уже падая от сабли, которой плашмя ударил его Кох, – просвистели мимо Александра II, и он остался жив и невредим. Тут же к нему подъехал на коляске бывший начальник Третьего отделения полиции Петр Шувалов и предложил сесть в экипаж и проехать ко дворцу. Тот так и сделал и, прибыв в Зимний, объявил: «Господь опять спас его», а императрица, узнав об очередном покушении, молвила: «Больше незачем жить, я чувствую, что это меня убивает. Сегодня убийца травил его как зайца. Это чудо, что он спасся». После этого она слегла в болезни.
Соловьев, упав на землю, проглотил орех с цианистым калием, но яд был старый и потому не подействовал, все же в канцелярии градоначальника ему сделали промывание желудка.
Следствие было недолгим. Верховный уголовный суд состоялся уже двадцать пятого мая, на нем он вступил с последним словом: «Идея покушения на жизнь Его Величества возникла у меня после знакомства с учением социалистов-революционеров ради того, чтобы меньшинство пользовалось плодами народа труда и всеми благами цивилизации, недоступными большинству». Через три дня его уже везли на «позорной колеснице» при множестве народа на Смоленское поле, где был заготовлен эшафот. Стоя на деревянном помосте с табличкой на шее, на которой было написано «Государственный преступник», к нему подошел священник, но он отклонил его жестом руки, сказав, что не верует. После чего зачитали приговор, надели белый балахон, палач открыл западню, и Соловьев распрощался с жизнью. Гроб с его телом отвезли на остров. Голодай, там и зарыли в неизвестном месте.
После этого покушения Зимний дворец перешел на «осадное положение», все члены царской семьи выходили только с охраной, естественно, и сам Александр II всегда был в окружении жандармов. Утренняя же прогулка теперь была навсегда отменена.
МУКИ ИСТЯЗАНИЯ ДУШИ
Иван Федорович поднимался по лестнице своего дома словно пьяный. Он был в забытьи, не помня, что его подвигло идти к Николаю Красоткину, как возвратился от него. И вот теперь, судорожно ища дверь в свою квартиру, повторяя одно и то же словно заклинание: «Я брата на смерть послал, я брата на смерть послал, я брата на смерть послал». Наконец увидев тёмно-зелёную облупленную дверь, он подошел и трясущимися руками вставил ключ в замок, повернул его два раза и ввалился в свое жилище, а там – прямо в пальто на кровать. Он лежал и, как раненый зверь, тяжело дышал, все повторяя: «Я брата на смерть послал…»
Пролежав так около часа, он встал и закрыл входную дверь, затем снова в комнату, кое-как разделся и улегся спать, но сон не шел к нему. Закрыв глаза, ему являлась картина, как его брат, которого он любил, Алешка, лежит на мосту весь в крови. В страхе он вскрикнул и открыл глаза, в голову лезли обрывки разных мыслей, а в груди сильно ломило. Так, широко раскрыв глаза, смотря в белый потолок, он пролежал довольно долгое время. Где-то в полночь его охватил сон, и он, повернувшись на правый бок, заснул. Но ненадолго – примерно через час Иван Федорович проснулся. Вокруг все было в темноте, только маленький лучик света от горящего на улице фонаря пробивался через окно в комнату, и он сумел заметить в левом углу от оконной рамы чью-то тень. «Фу ты, прочь пошла», – и тень растворилась. Потом ему на ум пришла мысль: «Он же здесь, предал смерти Алешку». И ему снова стало плохо, комната, казалось, была какая-то грязная, и тогда ему подумалось: «Бежать, бежать отсюда надо». Накинув на голое тело пальто, надел на босую ногу валенки, он спустился на улицу. Стояла кромешная тишина, город спал. Иван Федорович окинул взглядом всю округу и, не найдя ни души, подумал, что ему дальше делать, а мороз подталкивал его вернуться обратно, потому что было холодно, и он нехотя возвратился в свою квартиру. Снова лег в постель, знобило все тело и сон, окутавший его прерывался лихорадочными пробуждениями. На некоторое время он открывал глаза, удостоверившись, что лежит в своей постели, закрывал их и засыпал, чуть вздрагивая.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.