Братья Карамазовы. Том II

Сергей Вербицкий

Братья Карамазовы. Том II

По мотивам одноименного романа Ф. М. Достоевского

К 200-летию со дня рождения Ф. М. Достоевского

Посвящается Ф. М. Достоевскому

Отче, прости им, ибо

они не ведают, что творят.

Евангелие от Луки (гл. 24, 34)

II том

От автора

Книга, которую Вы держите в руках, это второй том «Братьев Карамазовых», созданный по несколько измененной идее Ф. М. Достоевского. Дело в том, что Федор Михайлович в своем произведении, хотел рассказать об Алеше Карамазове, но он стал лишь свидетелем, а сам того не подозревая вывел в первом томе Дмитрия Карамазова, его падение и наказание за не совершенное преступление. Именно он был основным драйвером первого тома, его имя справедливо было бы вынести в подзаголовок романа: «Братья Карамазовы» – «Дмитрий». А второй том – «Иван».

Действие второго тома романа разворачивается, уже в Петербурге, спустя тринадцать лет после окончания первого тома, как и хотел сам Достоевский. Разница состоит в том, что Федор Михайлович интересовался только социально-нравственными вопросами. Покушение же на императора Александра II включает в себя и вопросы политические и в силу существовавшей тогда цензуры не могли бы быть им освящены.

Теперь, спустя почти сто сорок лет, мы можем восполнить этот пробел и представить полную картину произошедшей трагедии. Сохранены все основные персонажи, и по мысли Ф. М. Достоевского во втором томе он хотел отобразить в Алексее Карамазове гибель идеи христианства в XIX веке, сказав при этом, что второй роман об Алеше Карамазове будет главным; мы же пойдем немного другим путем: в этом томе мы проследим на примере его брата Ивана Карамазова, к чему может привести человечество полное отрицание Христа, а Алексей у нас останется нерушимой стеной веры во Спасителя и станет главным героем третьего тома. Он будет самым важным персонажем во всей трилогии, где христианская эпоха заканчивается и начнется постхристианское время.

Это не исторический роман об убийстве императора Александра II, а роман, продолжающий литературные традиции Ф. М. Достоевского в современной обработке, и если Федор Михайлович писал в стиле фантастического реализма, то этот роман написан в стиле документального реализма. Никакая выдумка по интересу и увлекательности никогда не сравнится с исторической правдой.

ПРОЛОГ

Куранты Спасской башни Кремля пробили одиннадцать часов. Семнадцатого апреля 1818 года в Москве в Чудовом монастыре появился на свет будущий наследник Великой Российской Империи. Отец малыша, Николай Павлович, младший брат Александра I. Мать новорождённого Александра Фёдоровна, урождённая принцесса Фридерика Луиза Шарлотта Вильгельмина Прусская, записала в своем дневнике: «Это маленькое тельце может быть Императором, мне становится почти грустно от этой печальной мысли». А в это время на Красной площади стоял юродивый и орал что есть мочи: «А молодец-то наш – в красных сапогах».

РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО

В Петербурге на Невском проспекте была тихая безветренная рождественская ночь, крупными хлопьями падал снег. Одинокая фигура спешно вышла из одноконной коляски, так называемой в народе «Ваньки», на площадь величественно стоящего Собора Казанской Божьей Матери, раскинувшего в обе стороны, словно крылья, девяносто восемь колоннад, и побежала промеж памятников М. Б. Барклаю с одной стороны и М. И. Кутузову с другой, к северным воротам, отлитым из бронзы по образцу знаменитых крайских дверей XV века во флорентийской баптистерии. (До 1870 года она называлась Рождественская).

Открыв дверь, он вошел внутрь Собора. Это был Иван Федорович Карамазов. Сильный запах горящих свечей ударил ему в нос, кругом царила полутьма, а у последней, пятьдесят шестой колоны, стоял и отчаянно молился Алексей Федорович Карамазов.

– Алексей?! – сказал, восклицая, Иван.

– Иван… пришел, – тихо сказал, обернувшись, Алексей.

– Здравствуй, Алексей, сколько же мы с тобой не виделись?.. Лет семь, с крестин Роди.

– Здравствуй, Иван. Да, около того, – ответил Алексей.

– А зачем позвал?

– У меня к тебе очень серьезное дело.

– А почему не в обычный день? Встретились бы в ресторане каком-нибудь, там и поговорили. У тебя дома все в порядке? Как Lise чувствует себя?

– Здесь обстановка располагает. А дома все в порядке, с женой живем хорошо. Есть, конечно, всякие неприятности, но они, слава Богу, решаемые.

– Ну, тогда говори, чего хотел.

– Иван, ты… ты так изменился. Я узнал… узнал страшную правду, что ты стал с некоторых пор… как это правильно выразить… в общем, одержим одной идеей и, как всякий русский человек, и намерен дойти до конца пока она не осуществится.

– Про какую же идею, дозволь полюбопытствовать, ты говоришь?

– Ты стал революционером-террористом и хочешь убить царя. Скажи, я не ошибаюсь ни в чем, это действительно так? Это же преступление, Иван! И не только перед русским народом, но и перед Богом. Это страшно, Иван, я даже верить в это не хочу!!!

– А ты откуда знаешь? Ты что, Третьему отделению полиции служишь?

– Нигде я не служу, мне Коля Красоткин рассказал, и, ты знаешь, я, как только это услышал, я в ужас пришел! Ты что, крест не носишь?

– Нет, не ношу. А ты хоть представляешь, куда ты влез? Ты хочешь предотвратить убийство царя? Убийство царя – великая тайна. Тебя самого просто убьют.

– Ничего предотвращать я не хочу. Я просто хочу… хочу… хочу тебя спасти, брат, – пролепетал Алексей.

– Меня?! Ха! Подумай лучше о себе. Ты живешь в иллюзиях, не видишь, что в Петербурге творится. Я, если хочешь знать, не только в организации «Народная воля» состою, но я еще и в Исполнительный комитет ее хочу войти, а знаешь почему?

– Христос с тобой, что ты такое говоришь? Отрекись, пока не поздно, брат, – взмолился Алексей.

– Я от Бога отрекся.

– Да ты что, как такое можешь сделать?! Это же жизнь вечную ты отверг. Ты в абсолютную смерть уверовал?

– Я в справедливость уверовал, я против деспотизма стал, я блага русскому народу хочу. Ты о процессе ста девяносто трех что-нибудь слышал? Они просто в народ пошли, а их на пять лет под арест, потом кого куда. Кого в вечную ссылку, кого повесили, восемь человек с ума сошли. А потом еще восьмерых повесили за хранение запрещенной литературы. Это царь-вешатель, чего же его не убить, брат, скажи? Нет никакой свободы печати, свободы собрания, открытого слова… и прочего.

– Александр волен в своих решениях, ибо ответ он будет держать только перед Богом. Не суди, брат, не судим будешь. Какой мерой меришь, такой и тебе отмерится, – чуть ли не со слезами пролепетал, словно маленький ребенок, Алексей Фёдорович.

– Какой мерой, ты что? Когда отмерится? Наши военные суды, что ли? Так они, известно, одному человеку служат и меряют все по высшей пробе. Александр II устроил террор по закону, а мы ему ответим террором против его закона! Ты мне одно скажи: перед народом, значит, он не ответственен? Ну?! – и Иван Фёдорович зло посмотрел на своего брата. Тот молчал и умоляюще глядел на него, широко раскрыв глаза. – Молчишь?! Это тоже ответ! А мы, если хочешь знать, хотим учредительное собрание создать… конституцию принять, а он ничего не даст принять, а потому он достоин смерти.

– Он же отменил крепостное право и еще, может, чего сделает, – снова обрел дар речи Алексей Федорович. – Нужно только время. Пожалуйста, Иван, пойми же наконец: подлинная свобода народа невозможна без Христа, получится только анархия, и тогда сам народ попросит палку и кнут. Без царя никак нельзя, народу нужно живое воплощение Христа на земле.

– Ничего подобного, просто народу нужна другая идея, и мы ее дадим. Царствие Небесное заменим коммунизмом – идеей всеобщего братства, все во имя большинства. Мы законы примем, и все на основании собственной ответственности перед каждым и невозможности уйти от закона нашего…