Страница 47 из 70
Он снова взглянул на нечеткую фотографию. Тем временем Делео объяснял, как они могли бы признаться, что совершили промашку, что пострадал совсем не тот человек, а затем через день-два объявить, что этот несуществующий сумасшедший пойман. Такое случается.
Конечно, случается, подумал Уайатт. И тут он увидел, что собравшиеся уже расходятся. Он сидел тут, уставившись на фотографию, фотографию мертвого человека. Уайатт встал.
— Спасибо, господа. Мы всем вам благодарны. Мы, конечно, должны быть готовы действовать в любой момент.
Чеканя шаг, генерал покинул зал, предоставив Делео уточнять подробности связи и места расположения людей. Это входило в обязанности подполковника, каковым он себя представил. Он был чертовски силен по этой части.
20 ЧАСОВ 50 МИНУТ ПО МЕСТНОМУ ЛЕТНЕМУ ВРЕМЕНИ
Полю было бы очень интересно понаблюдать за заходом солнца в этой необычной по своему рельефу местности, если бы его не занимал чрезвычайно важный вопрос. Две горных цепи убегали на юг и на север: позади горы Онакви, а прямо перед ним, на востоке, примерно в десяти милях за долиной Раш,— горный массив Окуир. Обычно при закате небо сначала темнеет на востоке. На западе оно загорается красным светом и лишь потом, перебирая все цвета радуги до сине-фиолетового, постепенно гаснет. Тут же после того, как солнце зашло за горы Онакви, тени поползли с запада на восток. Самую высокую из гор Окуир все еще освещали слабые лучи отраженного света, но у подножья уже залегла густая тень. Долина еще не была погружена во тьму, и было интересно наблюдать, как два потока теней двигались друг другу навстречу, чтобы встретиться чуть западнее ее центра.
Интересно и жизненно важно. Поль намеревался совершить свой опасный переход через долину Раш в темноте. Сделать это днем невозможно — человек будет виден на расстоянии нескольких миль. Даже при лунном свете это довольно рискованно. Поэтому Поль рассчитывал спрятаться у подножья Онакви — в последнем надежном укрытии — и тут дождаться темноты, а затем как можно быстрее устремиться на восток, пытаясь пересечь долину и достичь гор Окуир до появления луны в час ночи. Это означало, что ему придется пройти девять миль примерно за четыре часа. Спрятаться в долине было негде — там росла лишь полынь да местами чахлая трава. Он мог надеяться только на темноту, и поэтому ему во что бы то ни стало надо было преодолеть весь путь за четыре часа. Он был уверен, что сумеет это сделать, если не произойдет чего-нибудь непредвиденного. Усталость пронизывала его до мозга костей, все тело ныло и от долгой ходьбы, и от не оставлявшей его болезни. Поль не сомневался, что тревожный двухчасовой сон на каменистой земле тоже сыграл свою роль. Но этот сон был ему необходим, без него он не смог бы обойтись. И тем не менее Поль чувствовал себя сейчас неподвижным и негибким, как старый оловянный солдатик.
Он достал кусок теплой жирной колбасы. От дневной жары и тепла его тела часть жира растопилась — колбаса лоснилась, словно вспотела. Но он заставил себя разжевать и проглотить не только этот кусок, но и второй. Сыр он оставил себе на завтрак. Колбаса к тому времени станет уже несъедобной. Он жевал, мечтая о большом глотке воды из фляжки, который вознаградит его за старания. Еще днем он сумел наполнить фляжку водой из маленького ручья.
Поль был собой вполне доволен. Он сумел укрыться от неоднократно пролетавших вертолетов. Прошли уже сутки с тех пор, как он покинул Тарсус. Еще сутки — и его путешествие закончится. Он посмотрел на часы. Они показывали без двух минут девять. Поль вновь посмотрел на долину. Он еще довольно отчетливо различал цепочку телеграфных столбов вдоль железной дороги, пересекавшей долину посередине. Еще пять минут — и эти столбы растворятся в темноте. Время есть. Поль вытащил из кармана куртки транзистор. Приятно услышать человеческий голос. Пусть даже рекламу.
Он включил транзистор, поймал станцию и, покручивая боковой регулятор, попытался избавиться от помех. Звук исчез совсем. Тогда он повернул регулятор в обратную сторону и стал слушать последние известия. Поль страшно обозлился на себя. Почему он раньше об этом не подумал? Он должен был ловить их целый день. Может, уже что-нибудь изменилось? Может, происшествие перестало быть тайной? Может, кто-нибудь другой уже сообщил миру о трагедии города? Или после его бегства они сами предали это дело огласке, чтобы не опозориться? Может, вертолеты искали его, чтобы помочь вернуться?
«…смешаны. Цены на сою поднялись, а на пшеницу, какао и неочищенную шерсть — упали. Завтра погода солнечная. Сегодня к вечеру похолодание, главным образом в горах. Повторяем важнейшие новости этого часа. В штате Юта продолжается самая большая за последние годы охота на человека. Весь наличный состав органов охраны порядка прочесывает окрестности Туэле в поисках сбежавшего из психиатрической больницы сумасшедшего. Его задержали рано утром, но он вырвался, убив при этом одного полицейского, и убежал в горы Онакви. Местная полиция, полиция округа и штата при поддержке военных вертолетов ищут беглеца. Этот человек вооружен и чрезвычайно опасен. Просьба к гражданам не пытаться его задерживать, а в случае обнаружения сообщить о его местонахождении в ближайший полицейский участок, контору шерифа, казармы дорожного патруля или отделения ФБР в Солт-Лейк-Сити. Впервые за последние двадцать два года командир дорожных патрулей издал приказ стрелять без предупреждения. Повторяем описание беглеца: Поль Донован, рост шесть футов один дюйм, вес сто семьдесят фунтов, волосы черные, глаза темные, одежда спортивная…»
Поль уставился на транзистор, не веря своим ушам. Какое-то время он никак не мог осознать, что диктор назвал именно его приметы и имя. Сбежавший сумасшедший? Маньяк? Убийца? Что за чушь?
Ах, сволочи! Туэльский округ. Горы Онакви. Они ведь ищут его!
Нет предела подлости, которую способны совершить эти люди! Или уже совершили! Теперь ему никто не поверит. Он объявлен сумасшедшим. И… тут до него дошел смысл второй части сообщения, той, о которой ему не хотелось думать. У него даже не будет возможности сопротивляться. Приказ командира дорожных патрулей — «стрелять без предупреждения». Неслыханное дело, особенно здесь, на Западе, где все носят оружие… Эта подлость превосходила даже ту, что они совершили в Тарсусе. Он снова услышал, как диктор объявил время: двадцать один час. Следовательно, он прослушал пятиминутный выпуск новостей, передававшихся в конце каждого часа. Если повезет, можно поймать другую станцию, которая передает новости в начале часа. Не то чтобы он надеялся услышать что-нибудь получше. Просто хотел убедиться, что ему не почудилось. Возможно, добавят еще что-нибудь. Безусловно, надо знать все, что они сообщают. Он покрутил регулятор, поймал другую станцию и прослушал все снова. Единственная новая подробность— что совместные силы, брошенные на поиск, превышают триста человек. Сколько вертолетов участвуют в поисках, не сказали.
Поль сидел, глядя на быстро темнеющую долину. Темнота уже не казалась ему надежной союзницей. Теперь она была щитом и для трехсот пар глаз, которые искали его. Телеграфные столбы стали едва различимы. Он двинется в путь, как только пятиминутная программа новостей закончится.
Поль сидел неподвижно и слушал объявление о том, что министр обороны Джонатан Коулбрук прервал свое пребывание во Вьетнаме и вернулся в Вашингтон в связи с серьезной болезнью его дочери Дианы. По сообщению врача из госпиталя «Уолтер Рид», у девушки двусторонняя пневмония и она серьезно больна, но не числится в списке критических больных. Поль покачал головой, подумав о такой несоразмерности: один больной ребенок — и министр летит через полушарие. Тут же, черт возьми, вымирает целый город. А власти посылают триста полицейских с приказом стрелять без предупреждения. В него!
Возможно, Хоуп была права. Они не посмели бы отдать приказ стрелять в женщину. По крайней мере, такой приказ никто не стал бы выполнять. Думая о Хоуп, он представил, как она будет переживать, услышав одну из этих передач. Он дал себе слово, что если вернется, то обязательно скажет ей, как она была права.