Страница 38 из 70
— Мистер Донован, здравствуйте. Рад, что вид у вас сегодня получше.
Донован поблагодарил его и представил молодую женщину, Хоуп Уилсон.
— Добрый день,— сказал Льюин.— Приятно видеть еще несколько здоровых людей в Тарсусе.
— О! Еще несколько! Сколько же нас всего? — спросила Хоуп.
Льюин помедлил с ответом, но, решив, что от правды никакого вреда не будет — они все равно могут встретиться друг с другом в городе,— сказал:
— Четверо, а с вами пятеро. Мистер Донован пока для нас под вопросом.— Он повернулся к Полю и спросил: — Как ваше самочувствие сегодня?
— Спасибо, достаточно хорошо.
Льюин шутя заговорил о том, что красивые подруги помогают выздоравливать. Да и ему станет гораздо легче оттого, что он теперь внесет Донована в список здоровых людей.
— Что я могу для вас сделать? — спросил он.
Хоуп хотела узнать про своих тетю и дядю, миссис и мистера Джеймса. Льюин сказал, что, по его мнению, их состояние стабильное, но повторил, что о болезни и ее течении толком ничего не известно. Отвечая на вопрос Поля о миссис Дженкинс, он с сожалением сообщил:
— Мне очень жаль. Она недавно умерла.
— Печально! — воскликнул Донован.— Она была такая добрая.
— Но уже немолодая и недостаточно сильная, чтобы одолеть болезнь,— ответил Льюин. Это звучало не очень-то утешительно, но что еще можно было сказать?
— Значит, у вас нет никакого представления о том, что это такое? — спросил Донован.
— Ни малейшего. Какой-то вирус. Но на свете сотни вирусов. Сразу невозможно определить, какой именно. Наша лаборатория работает круглые сутки, и мы ждем ответа с минуты на минуту. Но пока все, что мы можем сделать,— это пробовать лечить больных и ждать.— Он взглянул на Донована и потом на Хоуп Уилсон. Ему показалось, что они это проглотили.
— У вас что-нибудь еще? — спросил он.
— Да,— ответил Донован.— Мы гуляли, и мисс Уилсон подвернула себе ногу.
— Это сущий пустяк,— сказала Хоуп,— по сравнению с вашими заботами. Но нога немножко побаливает. И если бы вы могли меня перевязать…
— С удовольствием,— сказал Льюин.
Он не преувеличивал. Какое облегчение,— когда знаешь, чем помочь. Льюина несколько удивляло то, что сейчас он даже приветствовал бы человека со сломанной рукой, простым аппендицитом, но больше всего — нормальную роженицу.
Он пересек комнату, подошел к стальному столику на колесиках и взял там рулон широкого бинта и ножницы. Вернувшись к молодой женщине, он улыбнулся и извинился:
— Мы плохо экипированы, но думаю, что как-нибудь справимся. Садитесь на край стола, а я сяду на стул.
Донован помог Хоуп сесть на стол. Льюин внимательно осмотрел ногу, поворачивая и ощупывая лодыжку, чтобы убедиться в отсутствии серьезного повреждения. Потом он забинтовал ногу, ловко и умело.
— Спасибо,— сказала Хоуп, когда все было кончено.— Теперь гораздо лучше.
— Доктор Льюин,— сказал Донован,— могу я вам задать еще один вопрос?
— Конечно.
— Если мы все настолько заразны, что нам необходимо находиться в карантине, почему же вы, военные, сняли защитные костюмы, в которых приехали сюда прошлой ночью?
Прямо как в рекламном ролике о вреде курения, который Льюин видел несколько лет назад. Там какие-то странные личности разглагольствовали о том, как приятна первая затяжка и как отвратительна вторая. Иллюзия нормальной жизни врача — он бинтовал ей ногу, затем расслабился с сигареткой — внезапно развеялась. Обычного доверия между пациентом и врачом как не бывало. Они были врагами. Правда, не его врагами, а майора Робертсона. Или армии.
Льюин еще раз затянулся сигареткой не из желания курить, а чтобы успеть вспомнить, какова официальная версия.
— Хороший вопрос,— сказал он, все еще стараясь выиграть время и сохранить естественность тона и поведения.— У нас есть новая вакцина. Пока еще экспериментальная, но в таком экстренном случае, как этот, мы решили ее опробовать. Она защищает от целого ряда вирусов. Если бы мы больше знали о побочных явлениях, мы ввели бы ее и вам… Вам обоим и четырем другим, которые не заразились.
— А кто эти другие? — спросил Хоуп напряженно.
— Дайте подумать,— сказал Льюин. Он наклонился над столом и потянулся к папке. Перелистал бумаги, нашел список и прочитал фамилии: миссис Райл, Карл Джасперс, Джеймс Ишида и Чарлз Пирс.
— И это все? — спросила Хоуп.— Из целого города?
— Боюсь, что все.
— А долго еще будет длиться карантин?—спросил Донован.— У вас есть какие-нибудь предположения?
— Нет, это будет зависеть от результатов лабораторных исследований. После того как мы получим вирус и узнаем, что это такое, мы сможем решить, как с ним бороться. Вы понимаете, что мы не хотим допустить, чтобы этот вирус распространился на целый штат, на всю страну.
— Но Хоуп не больна. И не была больна,— упорствовал Поль.
— Если бы мы знали продолжительность инкубационного периода, тогда мы могли бы быть в этом уверены, не правда ли?
«Я неплохо выпутался»,— подумал Льюин. Все, что он сказал, звучало довольно правдоподобно, за исключением, конечно, вакцинации неизвестно от какого вируса. Это просто фантастика. Но ведь Дип уверял, что большинство людей ничего не понимают в биологии и медицине.
Когда Льюину пришла в голову эта мысль — «шестое чувство», как думал он потом,— Поль вдруг спросил:
— Простите, но кое-что меня все же смущает. Мне как учителю биологии показалось странным…
Льюин больше не слушал. В этом не было необходимости. Он прекрасно знал, какой вопрос последует. Учитель биологии, боже мой! Льюин сидел, ожидая, пока Поль закончит фразу. Он не знал, что ему отвечать, и не имел ни малейшего понятия, как себя вести. К счастью, вдруг пришло чудесное, невероятное избавление — из-за занавески высунулась голова санитара.
— Извините меня, капитан,— сказал он.— Вас вызывает майор.
Хоуп слезла со стола, стараясь осторожно ступать на больную ногу.
— Нам пора идти,— сказала она.
В это время между шторами появилась голова майора Робертсона.
— О, вы здесь,— сказал майор, переводя взгляд с Хоуп на Поля и снова на Хоуп.— Я вас приму через минуту.
Льюину он сказал:
— Норм! — и поманил его легким кивком головы.
Льюин вышел из приемной. Он и Робертсон отошли на несколько шагов от шторы.
— Что нового? — спросил Льюин.
— Меня только что разбудили. Как наш хирургический пациент?
— Ничего,— сказал Льюин,— эти ребята, безусловно, прекрасные стрелки. И им везет. Могла быть настоящая заваруха. Но у беглеца поранена только мякоть.
Робертсон слегка кивнул головой в направлении приемной.
— А что хотят эти? — спросил он.
— Они? Женщина подвернула ногу и попросила, чтобы ее забинтовали…
— Подвернула ногу? Где?
— Голеностопный сустав,— ответил Льюин.
— О боже мой! Я имею в виду, где в городе она могла подвернуть ногу, где она была?
— Я не знаю,— сказал Льюин. Он старался не выдать своего раздражения.— Я полагаю, они ходили гулять. Да, наверное, так и было. Она сказала, что мочила ногу в ручье.
Сначала Льюин считал эту подозрительность просто безобидной нелепостью, каких в армии немало. Но она становилась все более утомительной, ему надоело все время врать, говорить явную бессмыслицу людям, которые, как потом выяснялось, были учителями биологии. Ему также осточертело разыгрывать из себя хитроумного детектива. Ведь они врачи, а не полицейские. По крайней мере он.
— Хорошо,— сказал Робертсон,— теперь введи меня в курс дела. Что тут произошло за последние шесть часов?
Льюин рассказал ему, что произошло. Насчитывалось уже пятнадцать смертельных исходов…
Он повернулся, собираясь рассказать Робертсону о нескольких сложных случаях. Но тут через маленькую щель в занавеске Льюин заметил, что Хоуп встала со стула и подошла к стальному столу на колесиках. Продолжая разговаривать с Робертсоном и перечисляя критических больных, он наблюдал с каким-то отвлеченным интересом за тем, как Хоуп протянула руку и что-то взяла со стола. По всей вероятности — он не был в этом уверен, так как разглядеть было трудно,— она спрятала взятый предмет в задний карман джинсов. Закончив перечисление, Льюин добавил: