Страница 13 из 70
Элинор вышла из дамской комнаты и вернулась к машине.
— Что происходит, Норм? — спросила она.
— Минутку,— сказал он. Льюин решил подождать мальчика и отвезти его домой, если тот захочет. Ну, сколько это займет времени? Минуту? Две? В городке не было ни одного дома, который был бы за пределами слышимости человеческого голоса.
Но когда мальчик вышел из магазина, его сопровождал моложавый стройный мужчина с черными высящимися волосами. В руках у мальчика была сумка.
— Как ты себя чувствуешь, сынок? Если хочешь, я могу тебя подвезти домой.
— Нет. Спасибо, сэр,— сказал мальчик.
Мужчина, который вышел из магазина вместе с мальчиком, удивленно посмотрел на Льюина. И тот понял, что, наверное, его предложение показалось странным.
— С минуту назад у мальчика была рвота,— объяснил Льюин.— Я — доктор. Доктор Норман Льюин. Я подумал, что ему будет трудно идти домой по такой жаре.
— Поль Донован,— представился мужчина. Настороженное выражение его лица сменилось улыбкой, и он протянул Льюину руку, которую тот пожал.— Я доведу его до дому — мне по пути. Вы приехали осмотреть Смита?
— Нет,— сказал Льюин.
— Дело в том, что он сильно болен. Магазин открыт на случай, если кому-нибудь что-нибудь понадобится. Там висит объявление, чтобы покупатели обслуживали себя сами, что я и делал,— сказал он, раскрывая ладонь и показывая флакон с аспирином.— Должно быть, перегрелся сегодня в пустыне. Голова просто разламывается, и я чувствую себя совершенно разбитым. Но я доведу мальчика до дому. Он сын Праттов. Они живут через несколько домов отсюда, и нам по пути. Приятно было вас встретить, доктор!
— Взаимно,— пробормотал Льюин, но его мысли были далеко от темы разговора. Он резко повернулся и пошел к своей машине. Буквально все до единого! Он не встретил ни одного здорового человека во всем Тарсусе. Льюин включил зажигание. Миновал площадку перед заправочной станцией и медленно выехал на шоссе, все еще надеясь увидеть где-нибудь на лужайке детишек, играющих в мяч, бегающих, кричащих. Ну, хоть что-нибудь, свидетельствующее о нормальной жизни американского города — мужчин, моющих машины, болтающих женщин, но так ничего подобного и не увидел. Это опустение было еще страшнее, чем опустение городов-призраков вроде Меркура, где уже нет людей, но по крайней мере остались птицы, зайцы и ящерицы.
18 ЧАСОВ 05 МИНУТ ПО МЕСТНОМУ ЛЕТНЕМУ ВРЕМЕНИ
Мальчик нес коричневый бумажный пакет с готовыми обедами в фольге. Поль поддерживал его. Это был крепкий мальчонка. Он несколько раз споткнулся, и Поль предложил понести его. Мальчик, конечно, отказался. Но вот он споткнулся так сильно, что упал. Тут уж Поль взял его на руки.
— Все в порядке, я могу идти сам, сэр.
— И еще раз упадешь. Тебя качает из стороны в сторону.
— Нас всех качает.
Поль призадумался, пытаясь сопоставить отдельные факты — болезнь Эдисонов, Смита… Но тут подошла Хоуп Уилсон.
— Что случилось? Что с ним?
— Да вот заболел,— ответил Поль.— У него была рвота и идти не мог — все время падал.
— Я подумала… вижу, вы несете его… Я была уверена, что его сшибла машина. И…
— Нет, нет,— сказал Поль,— машина тут ни при чем.
— Слава богу! — воскликнула Хоуп. Она улыбнулась от радости, а может быть, от смущения.
Поль вспомнил, при каких крайне нежелательных обстоятельствах они познакомились несколько дней назад. Достаточно было уже того, что в этом городке только он и она были одинокими людьми, подходившими друг другу по возрасту. К тому же и у того, и у другого неудачно сложилась жизнь: он был вдовцом, а она недавно в разводе. Но что было ужаснее всего, так это нескрываемое стремление миссис Дженкинс их познакомить. Поля поражали рвение его квартирной хозяйки и многозначительные улыбки всех остальных жителей городка. Хоуп это тоже было неприятно. Смущение, пока что единственное объединяющее их чувство, не слишком способствовало их дальнейшему сближению. Даже сейчас он стеснялся своего высокого роста. Его большие, загорелые руки и ноги казались ему копчеными окороками. Поль вспомнил свои детские годы, когда к четырнадцати годам он так вытянулся, что несколько лет чувствовал себя эдаким богатырем из сказки. Он улыбнулся Хоуп в ответ, надеясь, что это не похоже на улыбку великана, намеревающегося проглотить корову бедной леди или ее хозяйку.
Хоуп взяла у Джозефа Пратта бумажный пакет с готовыми обедами. Мальчик против этого не возражал. Он расслабился, чтобы Полю легче было его нести.
— Спасибо,— сказал Поль.
— Он и без этого пакета достаточно тяжелый,— заметила Хоуп.
Некоторое время они шли рядом молча. Чтобы прервать это неловкое молчание, Поль сказал:
— Кажется, в семье Праттов все больны.
Он пересадил мальчика с левой руки на правую.
— Да? — воскликнула Хоуп.— Очень странно. Мои тетя и дядя тоже больны. Наверное, в воздухе летает инфекция.
— Похоже, что так,— согласился он.
Поль хотел было сказать ей про болезнь Эдисонов и Смита, но побоялся прослыть паникером. И еще—он не хотел произвести впечатление болтуна. Кроме того, он начал уставать. Мальчик был тяжелый.
Дальше, до самого дома Праттов, они шли молча. Тут Поль опустил Джозефа на землю и поддержал его.
— Как ты себя чувствуешь? Сможешь отсюда дойти один?
— Да, сэр, спасибо.
— Тогда все в порядке.
Хоуп отдала Джозефу пакет с едой. Затем они проследили, как мальчик дошел до входной двери и скрылся в доме. Он не помахал им, не подал никакого знака, даже не оглянулся.
— Я была уверена, что его сбила машина,— объяснила Хоуп.— Ведь Пратты такие замкнутые люди. На них не похоже, чтобы они приняли помощь от незнакомых, разве что попали в безвыходную, отчаянную ситуацию.
— Почему? Что вы имеете в виду?
Хоуп рассказала Полю, что Пратты — мормоны, а образ жизни мормонов не совсем соответствует законам Соединенных Штатов. В частности, у них бытует многоженство.
— Мать Джозефа — младшая жена Пратта,— пояснила Хоуп.
— Понятно,— сказал Поль.
Ему было бы приятно продолжить этот разговор. Он хотел больше узнать о мормонах или поговорить о чем-то другом. Было бы очень хорошо отдохнуть за чашкой кофе где-нибудь в укромном месте или… Но у Поля разболелась голова. Он затратил слишком много сил, чтобы донести мальчика до дому. Голова просто раскалывалась. Боль была за одним глазом, острая, жгучая, пульсирующая.
— Я… я должен вернуться,— сказал он,— извините.
— Конечно,— ответила Хоуп.
Но Поль был уверен, что теперь она думает о нем как о необщительном чудаке. Он все испортил, или, точнее, все испортила внезапная головная боль. Он пошел, осторожно ступая, стараясь не делать резких движений. И все же, когда он наступал на правую пятку, вверх устремлялись какие-то импульсы, вызывающие новые приступы головной боли. Это по крайней мере отвлекало его от чувства неловкости, которое он испытывал, нескладно оборвав разговор с Хоуп.
Не то чтобы Хоуп Уилсон для него много значила. Просто надо из любой ситуации выходить наилучшим образом, подумал он. А у него получился какой-то детский лепет.
18 ЧАСОВ 30 МИНУТ ПО МЕСТНОМУ ЛЕТНЕМУ ВРЕМЕНИ
Льюин молча слушал болтовню Элинор, которая хвалила его за идею проехаться вместе на машине подальше от базы и от детей. Наконец-то они выбрались посмотреть на пустыню и горы. Все время, пока она говорила, Льюин знал, что в глубине души она считала эту поездку неудачной и скучной. Он кивал в знак согласия, что они должны повторить этот опыт, посетить интересные места, может быть, проехать по старому пути Пониэкспресс, который проходит южнее Дагуэя…
И тут его осенила страшная догадка. Дагуэй! Именно это слово все время подсознательно вертелось у него в голове, а он отбрасывал его. Но ведь должны же быть другие объяснения! Почему нужно принимать худший вариант? Вполне возможно, что причина болезни совсем в другом — новая разновидность гриппа, что-то попало в воду или продукты. С этими мыслями Льюин подъехал к дорожному знаку, указывающему направление на испытательный центр Дагуэй.